[11], катетеры с капельницами. Затем стоимость пребывания больного в больнице существенно падает: он лежит на койке в палате и либо постепенно приходит в себя, либо в конце концов умирает. А на его место доставляют нового пациента, и дорогостоящие процедуры начинаются заново. И так далее. Получается, если мой препарат начнет действовать сразу и сократит этот цикл, больнице это будет невыгодно, потому что в таком случае пациенты будут выздоравливать быстрее, а на их место будут прибывать новые, а значит, и требующие больших затрат. Неужели это непонятно?
– Да-да, это все понятно, но как же люди? – непонимающе вытаращил глаза я на профессора. – Как быть с ними? Разве мы не должны лечить их как можно быстрее и эффективнее? Разве не следует постоянно обновлять и совершенствовать методы лечения?
Пациент интенсивной терапии дороже всего обходится больнице в первые дни пребывания в отделении.
Наверное, я прав, ответил мне новый завотделением, но он изложил мне точку зрения больничного руководства. Профессор пожал плечами – точно так же, как господа-фармацевты в галстуках. Это сугубо финансовый вопрос. Начальству было дано указание экономить, чтобы деньги больше не «утекали из казны». Я не верил своим ушам. Неужели система и впрямь настолько цинична? Я отправился в здание лаборатории, поднялся на третий этаж, чувствуя себя опустошенным. То есть все мои усилия прошли даром? Но почему мне никто не сказал об этом раньше? А остальные сотрудники лаборатории – они тоже лишь попусту тратили свое время? Я огляделся. На столах вдоль стен стояли водяные бани с терморегуляторами, центрифуги и морозильные камеры в коридоре. Тут трудилось несколько студентов – в свободное от занятий время они в качестве волонтеров участвовали в нескольких небольших проектах, – а также лаборанты – на их работу выделялись совсем небольшие суммы из бюджета больницы. Все они были чем-то заняты в данный момент. «И какую награду получаем мы за это?» – подумал вдруг я. Белые халаты? Сосредоточенные выражения лиц? Редкие минуты отдыха? Бесконечную беготню из зала в зал, от прибора к прибору? А может, я просто идеалист? Студентка, сидевшая через несколько столов от меня, держала в руке пипетку. Она брала жидкость из пробирки и распределяла ее по нескольким меньшим сосудам. Монотонно, как автомат – туда, обратно, очень осторожно – туда, обратно. Аккуратные женские руки, подумал я. Стоило надеяться, что когда-нибудь результатом ее кропотливого труда станет публикация, посвященная новому открытию, плод нестандартного научного мышления. Ну а как же политические и экономические фильтры, которые только что встали на моем пути? Она подняла глаза, как будто почувствовала мой взгляд, посмотрела на меня и улыбнулась. Но разве я сам себе не повторял из раза в раз: на девять поражений одна победа?
Мне удалось найти новый способ лечения менингита и тяжелого сепсиса – антителами.
Да, только вовсе не такие неудачи я имел в виду, если говорить о научно-исследовательских проектах. Я отыскал средство, которым обязан тому самому несчастному мальчику с менингитом и всем, кто был после него. Вместо того чтобы спасать каждый раз одного-единственного пациента, я рассчитывал немного отклониться от клинической работы в область научных медицинских исследований и научиться спасать как можно больше больных. Кажется, мне удалось найти новый способ терапии менингита и тяжелого сепсиса – лечение антителами. И так можно уничтожать бактерии определенного вида независимо от того, чувствительны они к антибиотикам или нет. Возможно, это была альтернатива этим медикаментам. Важен был сам принцип, а дальше его можно было совершенствовать, исходя из потребностей или материальной базы. А они не захотели воспользоваться этим открытием, хотя оно было эффективно. Нет, именно потому, что оно было эффективно. И как же, скажите на милость, прикажете мне спасать мир, если он вовсе не хочет этого?
И я начал все больше задумываться о странном пациенте, первом датчанине, инфицированном новым смертельным вирусом под названием ВИЧ. Я думал о массе мужчин моего поколения, также заболевших ВИЧ. И о своем талантливом коллеге-исследователе, который безвременно нас покинул. Быть может, их я смогу спасти?
Первая часть. Тяжелая артиллерия
Истории о вирусах, угрожающих человечеству неожиданными вспышками, эпидемиями и даже пандемиями. Они изо всех сил пытаются уничтожить население планеты.
Глава 1. «Оказывается, это вирус!» ВИЧ
В 1980-е годы мы с моими копенгагенскими коллегами стали непосредственными свидетелями начала эпидемии ВИЧ. Как уже упоминалось выше, я столкнулся с этим заболеванием, работая в инфекционном отделении Королевской больницы незадолго до и сразу после длительного пребывания в Институте Макса Планка. Однако на протяжении долгих лет никто не мог понять, что именно убивает молодых людей. Нам пришлось многое узнать об основных группах риска – гомосексуалистах, людях, подверженных сексуальным девиациям, наркоманах, больных гемофилией и африканцах, – чтобы научиться опознавать и диагностировать это тяжелое заболевание, заставшее Европу врасплох.
Поскольку я видел начало эпидемии своими глазами и подобная ситуация вполне может повториться с какой-либо другой инфекцией, представляется уместным подробно описать в этой главе личный опыт, приобретенный мною в тот непростой период. Я заранее прошу простить мою предубежденность, неполноту охвата темы и возможную неосведомленность.
– Есть ли у вас аллергическая реакция на какие-либо препараты? Какие-либо жалобы на здоровье, если не считать симптомов, с которыми вы пришли? – поинтересовался я у довольно молодого женоподобного парикмахера, сидящего передо мной в своем повседневном кокетливом наряде, несмотря на то что на кушетке лежал комплект больничной одежды. Я вел журнал новоприбывших пациентов в Королевской больнице.
– Не, нет, – нехотя ответил парикмахер, он явно беспокоился и нервничал. – Вообще-то меня ожидает куча клиентов, так что у меня совсем нет времени на ерунду.
Юноша вскочил с места и принялся раздраженно ходить по палате, словно его появление здесь было досадной мелкой оплошностью и он в любой момент бросится вон из комнаты и поймает у входа в больницу такси, которое домчит его до салона, где он работает.
– Скажите, вы не путешествовали в последнее время за пределами Европы?
– Ну, я был в Лондоне, мотался в Нью-Йорк на выставку.
Как бы так помягче перейти к его бросающейся в глаза фемининности, чтобы не дай бог не обидеть?
– Вы женаты? – попытался я.
– Женат? – снисходительно переспросил парикмахер, улыбнувшись. – Нет, малыш, я же гей, а?
– Ясно. Гомосексуалист, – констатировал я и занес информацию в журнал.
– Теперь это называется – гей, – назидательно, но в то же время несколько обиженно поправил меня пациент.
– У вас постоянный партнер или?..
– У меня прекрасный парень, но это не мешает мне иметь других партнеров, – выдал он, красноречиво улыбнувшись. – Но вы ведь не расскажете ему, правда?
– Как вы думаете, сколько у вас примерно было партнеров или контактов? – спросил я так, словно затрагивал самую тривиальную тему на свете.
– Сложно сказать, – после небольшой паузы ответил он. – Ну, может, 50… или 60…
«Не может быть!» – про себя подумал я. 50–60 в месяц?! Да нет. Видимо, в год. Итак: 60 партнеров делим на 12 месяцев в году – получается по пять партнеров в месяц, то есть чуть больше одного в неделю. Ну, это, конечно, больше, чем у меня, но не так уж все и запущено.
– 50–60 в год? – все-таки уточнил я, стараясь не допустить осуждающей интонации.
– Да нет же! Вообще-то я имел в виду в неделю.
– Ага, 50–60 партнеров в неделю… – повторил я, не сумев скрыть удивления, как ни старался.
– Да. Я отдыхаю в четверг, пятницу и субботу – порой случаются улетные деньки! А потом, сауны-клубы открыты ежедневно, там полно классных парней. Я не всегда знаком со всеми участниками вечеринок, потому что в комнате для контактов зачастую темно. И откуда мне знать, кто там внутри?
– Да-да, конечно, – согласился я.
– Ну вот, а за один такой вечер запросто может произойти 10–20 контактов. Случается, что и 30…
Я не знал, как реагировать. Итак, какая же статистика получается за год? 50–60 контактов в неделю умножаем на 52 недели в году – от 2600 до 3120 контактов.
– Вы шутите? – ухмыльнулся я.
– Думаю, вам как-нибудь стоит заглянуть к нам в сауну, – невозмутимо заявил парикмахер и опять улыбнулся.
Похоже, парень не шутил, подумал я и поставил у себя в журнале несколько восклицательных знаков после фразы «около 50 сексуальных контактов в неделю».
– Ну а как насчет вашего «постоянного» партнера? У него все в порядке со здоровьем?
– Честно говоря, мы с ним одновременно подцепили какую-то отстойную бациллу – уже месяц кашляем.
– А температура у него тоже повышалась?
– Не знаю. Наверное.
Дальнейшая беседа протекала в более или менее предсказуемом русле. Пациент пожаловался на то, что по ночам обильно потеет, а также на изнурительный сухой кашель, мучающий его в течение нескольких месяцев. Такие же симптомы, как у множества других молодых людей, попадавших в больницу с загадочным заболеванием. И худоба его была нездорова: это была потеря не жира, а мышечной массы. Все в точности, как у остальных больных с аналогичными симптомами. И его партнер явно уже был заражен. Болезнь распространялась, как чума. Настоящая катастрофа!
Я едва не опоздал на послеобеденное совещание. Оно началось сразу, как только я прошмыгнул в зал и занял место на «непривилегированном» конце стола, дальше всего от профессора. Начали с обсуждения этого самого неведомого заболевания. Профессор Фабер рассказал о новых публикациях американских Центров по контролю и профилактике заболеваний. В них описывалось ровно то, что мы наблюдали у себя в больнице: наплыв молодых пациентов мужского пола с лихорадкой и пневмонией при том, что в легких у них обнаруживались лишь вполне безобидные бактерии – пневмоцисты. Анализ крови этих пациентов показывал недостаточное количество клеток CD4-T, что говорило о наличии иммунного дефекта в организме. Профессор Фабер подробно и доходчиво объяснил присутствующим, что именно из-за того, что иммунная система больных не работает так, как полагается, даже самые миролюбивые микроорганизмы способны спровоцировать у них развитие серьезного заболевания. Завотделением вместе со своими заместителями недоумевал, почему клетки CD4-T вдруг начинают массово погибать, вызывая у человека состояние иммунодефицита. Он сдвинул очки на лоб и принялся внимательно рассматривать журнал, который держал в руках. Но и там не было ответа на этот вопрос. Тогда он завершил выступление, отметив, что общим для всех новых пациентов была их нетрадиционная сексуальная ориентация, а также то, что все они употребляли амилнитрит