Пусть даже будут из железа стены, —
Их уничтожит сердца жар нетленный!
Пусть даже змеи злобною оравой
Нагрянут со смертельною отравой, —
Я проложу сквозь них стезю свою,
С отвагой в сердце стены я пробью.
О сердце, если мы не оробеем,
То змеям страх внушим и чародеям,
Тогда своей рукой, своим мечом
Из крепости подругу извлечем!
Пускай мне руки поцелует смелость:
Разбить свою судьбу мне захотелось!
Стремленье к Вис в душе моей живет,
Иных вовек не буду знать забот.
Пусть мне враги жестокие грозят,
Пусть их возглавят Зард или Мубад, —
Я, как Сатурн, с упрямыми поспорю.
Они огонь? Я уподоблюсь морю!
У нас троих — единый род и семя,
Кто лучше, кто сильней, — покажет время».
Гляди: Рамин терзается, томится,
А Вис в сетях любви дрожит, как птица.
В его словах — любовное пыланье,
В ее душе — смятенье и желанье.
Кормилица ей подала совет:
«В счастливый час ты родилась на свет!
Упрятались, от холода дрожа,
В покои внутренние сторожа,
Ни одного на крыше часового,
Для ваших встреч пора настала снова.
В такой мороз на крыше нет охраны,
Придет к тебе любовник долгожданный.
Твой милый здесь, недалеко, однако
Не виден он из-за густого мрака.
Он знает, где нас держат взаперти,
Он в крепости сумеет нас найти.
Он здесь бывал с царем в былые годы,
Он изучил все выходы и входы.
А как в покой высокий наш попасть, —
Ему подскажет истинная страсть.
Открой окно, зажги огонь свечи,
Тогда Рамин отыщет нас в ночи.
Ему, который сам горит в огне,
Поможет огонек в твоем окне.
Он подойдет, а я умом раскину,
Сюда взобраться помогу Рамину».
Так поступила мамка, что хитрее
Была, чем дивы или чародеи.
Огонь сверкнул Рамину из окна, —
Он понял, где находится луна,
Где пленница скорбит, в каком покое,
Где пламя страсти светится живое.
Огня увидев купу золотую,
Он к крепости приблизился вплотную.
Не одолеть и серне той дороги, —
Крылатыми, ты скажешь, стали ноги!
Всесильно сердце, если влюблено,
Ни в чем преград не ведает оно.
Все беды мира на себя берет
Тот, кто к любимой движется вперед.
Пред ним и лев поникнет, как лисица,
А долгий путь в короткий превратится.
Дворцом пустыня сделается вдруг,
Дворец предстанет перед ним, как луг,
Львы в камышах предстанут, как павлины,
Гуляющие в цветниках долины,
Река предстанет малым ручейком,
Гора предстанет тонким волоском.
Тот, кто влюблен, такой отваги полон,
Как будто смерть в сраженье поборол он.
Венец творенья видит он в любимой:
Любовь — его судья непогрешимый!
Любовь так укрепляет дух и тело,
Как будто счастья ты достиг предела.
Что для любви уродство, красота?
Безумную постигла слепота...
Взглянула Вис — и видит с вышины:
Стоит любимый около стены!
Китайских сорок отобрав шелков,
Скрутила вдвое сорок тех кусков,
Скрутила крепко, сбросила их вниз.
Рамин взлетел по ним, как сокол, к Вис!
Пошел, облитый светом из окна, —
Соединились солнце и луна.
Как молоко с вином, они слились,
Они срослись, как роза и нарцисс,
Смешались, точно амбра и алоэ,
Как с жемчугом — блистанье золотое.
Любовь слилась, ты скажешь, с красотой,
Сок винограда — с розовой водой.
Как утро, стала ночь для них ясна,
Для них зимою расцвела весна.
Уста соединив для поцелуя,
Забыли, как измучились, тоскуя.
Скажи: с Фархаром встретился Навшад,
Самшит и тополь сблизиться спешат.
В покой трапезный двинулись вдвоем,
Чтоб оросить посев любви вином.
Взяв злато чаш в серебряные руки,
Освободились от ярма разлуки.
То жарко обнимались, целовались,
А то воспоминаньям предавались.
То страстный друг рассказывал подруге
О прежних муках, о своем недуге,
А то в рассказе Вис была досада
На грубый нрав ревнивого Мубада.
Вокруг была студеная зима,
Весь мир бесовская сокрыла тьма,
Но три огня в их комнате горели,
Цвели, казалось, розы средь метели!
Один огонь в их очаге пылал,
Как тополь рос, краснел он, как коралл.
Другой огонь был пурпурным огнем,
Он в кубках жил, наполненных вином.
Вис и Рамин, сердца свои пьяня,
Истоком были третьего огня!
Влюбленные за каменной оградой
Сидели с наслажденьем и отрадой,
Не думая о том, что их покой
Разрушится враждебною рукой,
Не думая, что ночь тоску таит,
Что скоро им разлука предстоит:
Одна такая ночь была ценней,
Чем сотни тысяч долгих, скучных дней!
Рамин смотрел на Вис, и в этот миг
Почувствовал, что счастья он достиг.
Запел он песнь, играя на тамбуре, —
Он мог сердца растрогать гордых гурий:
«Влюбленный, много ль ты познал невзгод?
Ты долго ль ждал, пока любовь придет?
Но славы не достигнешь без труда,
Без горя нет блаженства никогда.
В разлуке с милой — ты на дно пойдешь,
В свиданье с милой — жемчуга найдешь.
Ты, сердце, в одиночестве томилось,
Теперь с возлюбленной соединилось.
Терпи, сказал я. Кончится страданье,
Настанет долгожданное свиданье!
Пройдет зима, взойдет весенний цвет,
Минует ночь, и утра вспыхнет свет.
Чем дольше будешь у разлуки в пасти,
Тем больше вырастет свиданья счастье.
Чем больше будет у тебя забот,
Тем ярче наслажденье расцветет.
Я был в аду, я проклял жизнь мою,
Теперь сижу я с гурией в раю.
Из-за нее и крепость — как цветник,
И день весны среди зимы возник!
Я преданность посеял в дни беды
И пожинаю радости плоды.
Я верности посеял семена,
И вышло так, что мне судьба верна!»
Привстала Вис, как вешний день мила,
В честь друга полный кубок налила.
Скажи: то с кубком движется самшит,
В руках нарцисса золото блестит!
Сказала: «Пью за смелого Рамина.
Он — преданности, верности вершина!
Моя надежда яркая сбылась,
Она светлей моих горящих глаз.
В любовь Рамина верю, твердо зная,
Что так же верит в солнце жизнь земная!
Моя душа — в возлюбленном Рамине,
Готова я пойти к нему в рабыни!
О, если в честь него я выпью яду,
Я обрету бессмертия усладу!»
Свой кубок осушила в добрый час,
Его расцеловала сорок раз.
Они — вдвоем, они друг друга любят,
За поцелуем и вино пригубят.
Приятно пить вино и целовать
Своей любимой мускусную прядь!
Ее в уста целуя, пьешь вино,
В вине — ее уста познать дано!
Он был в ее объятьях до рассвета
Средь амбры и гранатового цвета.
Так девять месяцев прошло, даруя
Рубин вина с агатом поцелуя.
В рубине был источник опьяненья,
Но прекращал агат его томленья.
Рубин искрился в чаше золотой,
Агат сверкал в улыбке молодой.
Из роз душистых ложе состояло,
Прекрасная луна на нем сияла.
Едва они проснутся утром рано, —
Уже хмельная чаша им желанна.
Поднимет чашу в честь любви она,
А он затянет песню в честь вина:
«Вино смывает ржавчину с души,
И от вина ланиты хороши.
Любовь — болезнь, зато вино целебно,
Несчастье — пыль, вино, как дождь, потребно!