– Незакрытые гештальты?.. Забавно…
Пармон смотрит на меня так, словно хочет взглядом прожечь во мне дыру.
– Но… Должок все же получить хочу. С одной языкатой и рисковой сучки по имени Виктория. Знаешь такую?
Его горячее дыхание касается моего виска.
Моя кожа тут же вспыхивает будто по ней проносится электрический импульс.
– Страшней всего иллюзии и самообман, – выдыхаю хрипло, громко сглатывая вязкую слюну, что комом стала в горле.
– Спорим, ты уже возбудилась, потому что хочешь меня, – прямо в губы говорит Пармон.
– Не льстите себя, Парамон Кирилович!
Намеренно заменяю имя фамилией, показывая свое пренебрежение.
Выставляю руки вперед, стараясь отодвинуть его от себя.
- Мы кое-что забыли с тобой завершить, Вика. Тогда…На парковке. И мне не терпится это продолжить…
Ответить не успеваю, потому что рот Парамона накрывает мои губы.
Пока язык нахала заставляет мой танцевать огненное танго, его руки нагло лапают моё тело.
Одна добирается до моих грудей. Вторая съезжает на нижний безтрусый этаж.
В момент прикосновения пальцев Парамона к лону, раздается рык самца, готового к спариванию.
- Ты божественно влажная! - выдыхает Парамоша в мой рот.
Дергаю резко головой и толкаю его, что есть сил.
– Болван, твоей заслуги в этом нет. Ты меня не возбуждаешь. Совсем. Я в туалет хочу, – выкрикиваю и несусь в указанном направлении…
Глава 20
- Что так плохо, Вик? - летит мне в спину озадаченный голос Парамона.
Не понимая отчего, но зависаю и останавливаюсь, думая, что не так…
В своем ступоре не замечаю, как Парамоша оказывается рядом и крепко обнимает меня за плечи.
– Вика, знаю, ты считаешь меня изрядно навязчивым и настырным. Но…У меня в отношении тебя два пунктика. Хочу тебя как мужик. И ты нужна мне как адвокат, – шепчет Парамоша мне в макушку.
Выслушав его тираду, снова внутренне встаю на стоп.
Делаю это, потому что в данный момент совершенно не хочу спорить.
Да, и мозг мой совершенно не желает работать.
Ещё и шампанское активно просится наружу, щекочет пронежность.
И все же от объятий и слов Парамонова мне как-то неожиданно становится спокойно.
Словно он дернул на моей голове клапан и выпустил токсичный пар, который был готов из меня вырваться.
Посчитав до пяти, наконец-то, легко выдыхаю.
Мысли, что стучат азбукой Морзе в мозгу, сразу затихают. И мне удается совладать со своим внезапным внутренним раздаем.
– Отлично, Павел…Кириллович! И все же давайте чётко расставим приоритеты. Что для Вас сейчас важнее? Женщина? И секс с ней? Или… Адвокат? И решение вопросов с его помощью? – говорю, не поворачиваясь к Парамону лицом.
– А в чем проблема? Разве нельзя совместить приятное с полезным? – цокает Парамоша, чмокая меня в макушку.
– Нет! Так не работает, – отвечаю, встряхивая головой. – Ладно. Я пошла в душ, а Вы думайте.
Договорив, передергиваю плечами.
Парамонов правильно понимает мой жест и убирает руки.
“Ну, и славно! Дрессировке все же поддаётся. Значит, не безнадёжен: не на всю голову отбитый кадр”, – думаю по дороге в ванную.
Под горячим душем стою долго. Пытаюсь собрать воедино картинку этой ночи, пазлы которой крутятся в моей голове калейдоскопом.
Можно, конечно и Парамонова расспросить. Восстановление памяти пройдет быстрее. Но…
Может быть менее эффективным. Потому как во время расспросов не исключены вбросы недостоверной информации. И еще…
Разговор на эту тему может оказаться морально болезненным. По причине тонально-голосовых инсинуаций.
– Ну, да. В одну и туже фразу голосом можно вложить разную смысловую нагрузку и окрашенность, – резюмирую, растирая тело жесткой мочалкой. – Так что думай, милая! Думай!
Потихоньку из недр памяти начинают всплывать разрозненные кадры.
– Кто-то просто пить не умеет или много пьёт? – слышу баритон Парамона. – Ложись спать. Иначе все же трахну тебя сейчас со злости.
- Парамонов, ты альфа-доминант безбашенный! Уйди. Меня от тебя тошнит. Ой, быстрее…
С этими словами, откуда только силы берутся, подскакиваю, слетают с кровати и несусь в ванную комнату.
Падаю на колени перед белым другом, обнимаю его, жалуюсь с громким рычанием на жизнь свою несчастную. Изрыгаю весь свой негатив и спиртное, невсосавшееся в мой организм.
В какой-то момент чувствую, как меня гладят по спине и протягивают бутылку воды.
- Выпей и прополощи рот должно стать легче! И в душ!
После воды меня снова полощет, потом все же становится лучше.
Принимаю через силу душ, чищу зубы. Привожу себя в порядок, возвращаюсь в спальню.
Парамон сидит в кресле. Молча смотрю на него, он на меня.
– Проваливай из моей квартиры. Я тебя не звала. Как ты, вообще сюда попал, – фырчу на него, как кошка.
– Жаль, я баб пьяных не трахаю. Хотя… Может для тебя, воинственная Виктория, все же сделаю исключение?! За все гадости, которые ты умудрилась сотворить. Или все же для начала нашлепать твою аппетитную задницу, чтобы неповадно было тебе ручонки свои распускать?! Такой бабы, если честно, я ещё никогда в жизни не встречал. И откуда столько выдумки? На хера ты майбах этими дебильными стикерами обклеила?
- Ой, скажи спасибо, что я передумала пройтись по твоему майбаху битой. Все же надо было мне зеркала отхерачить и стекла разбить. Ну, и лак поцарапать… А еще можно было колеса пробить.
- Да, уж слава богам, ума хватило не уродовать авто. Я тебя тогда бы точно поимел во все дыхательно-пихательные без лубриканта. Спи уже, – хмыкает Парамон.
– Ой, вот только не надо меня пугать своими извращенными сексуальными фантазиями…
На этой фразе проваливаюсь в сон.
– Да уж… Молодец - ты, Витька! Если уж дергать за усы так сразу тигра, – язвительно замечаю себя, глядя на свое отражение в зеркало. – Видок у тебя сегодня еще тот…
Отражением своим остаюсь не слишком довольна. Но…
Все же из туалетной комнаты после всех гигиенических процедур выхожу в гораздо лучшем состоянии духа и настроении.
По дороге в спальню иду на цыпурочках, надеясь незаметно прошмыгнуть мимо кухни, но мое желание так и остается в разряде неосуществимых намерений.
Парамонов ловит меня ровно в дверном проёме и затаскивает внутрь.
Не успеваю даже пискнуть, как взлетаю вверх и оказываюсь голой задницей на кухонном столе. Ерзаю, поправляя халат. Нет никакого желания, чтобы Парамон догадался, что на мне снова нет трусов.
– Вика, ужасно хочу тебя. Если честно, несколько часов боролся с собой, чтобы не пристроиться к тебе. Жалко было будить после такой фееричной ночи…
Мягко чмокая меня в губы, Парамон начинает шарить своими проворными ручищам по моему телу.
- Офонареть! – выдыхаю, упираясь ладонями в грудь Парамоши. – Руки уберите… Мы же как деловые люди, вроде, находимся в стадии переговоров.
Задерживаю дыхание, пытаясь унять накрывающую меня тошноту от мысли, что я все же могу не удержаться и упасть в горизонтальную плоскость ниже уровня профессиональной этики.
– И, вообще, если Вам было так феерично ночью, чего опять задышали, словно молодой доберман, почуявший течную суку?
Ответ получаю не сразу, потому что Парамон сначала зависает, а потом начинает ржать аки конь ретивый...
Глава 21
Вопрос: “Если Вам было так феерично ночью, чего опять задышали, как молодой доберман, почуявший течную суку?” – задаю только, чтобы уточнить: было между нами что-то или нет.
Да-да, воспоминания во время приема душа всплыли. Но…
Смутные сомнения все же продолжают терзать мою душу.
Ну, ведь мало что может случиться, если женщина пьяна.
Об этом думаю, пока Парамонов ржёт, как конь ретивый.
Чувствую, приступ гомерического хохота Парамоши затягивается.
Это меня начинает раздражать.
Нащупываю пальцами на кухонном рейлинге хохломской половник. Беру его в руки, глажу.
Перевожу взгляд с ржущего Парамона на деревянный черпак и обратно.
Считаю до пяти и быстро круглой чашей делаю “бах” по лбу Парамоши.
Павлуша от неожиданности выкатывает на меня свои синие глазищи. Но…
Теперь уже меня от того, что сделала я, и от обалдевшего вида Павлика, начинает разбирать хохот.
Только смеюсь я очень недолго.
Потому как Парамон резко сдергивает мое тело со столешницы.
Быстро переворачивает грудью к столу. Задирает халат и отвешивает серию звонких шлепков по голой заднице.
Кричу и дергаюсь, пытаясь отодвинуться и пнуть Парамона ногой. Но…
У меня ничего не получается, потому что этот гад крепко прижимает меня своим телом к столу.
– Ну, что, коза брыкливая, может мне все же взять тебя силой и трахнуть от всей души, – рычит в ухо Парамоша. – И похую, что будет потом… Что думаешь, стервозинка?
“Парамонов – архетип “Робин Гуд” - благородный разбойник”, - записываю на подкорке и выдыхаю:
– Право ваше, дяденька! Но…Есть ли смысл? Потому как трахать женщину, которая не хочет, равноценно тыканию в бревно. Ладно… Прошу меня извинить. Виновата. Исправлюсь…
– Снова язвишь, сучка крашена? Ведь чувствую, что сама не против партии в секс поддавки...
– Ой, только не надо наговаривать на нашу фамилию. Грех это! – говорю примирительно и предлагаю. – Давайте, Павел Кириллович, все же перейдем к обсуждению вашей проблемы. Как я понимаю, для вас это сейчас более существенно…
После моих слов Парамон, погладив мою задницу со словом “хороша”, одергивает мой халат и отпускает меня.
Встаю, поправляю полы, запахивая их глубже и приглашаю Парамонова сесть за стол.
И вот уже минут пятнадцать слушаю бархатистый баритон хозяина золотых копий.
Павел рассказывает мне свою историю.
Я рисую и делаю пометки в листах для записей.
- Ты всегда такая? - не меняя интонацию, фыркает Пармон.