Оставшийся яичник для зачатия бесполезен, потому что с синдром истощения это фактически невозможно.
Пройдя все обследования два года назад, я решила жить как есть: Витька, любимый кот Цилиус, обожаемая работа, фитнес, картины по номерам.
Разговор с Улей мы завершили давно, а я все еду в полной тишине.
Включаю дорожное радио, а на нем звучит песня “Всё пройдет”.
И это поднимает мне настроение.
Снова подпеваю какому-то неизвестном сипатому исполнителю: “Всё пройдёт, и печаль, и радость. Всё пройдёт, так устроен свет. Всё пройдёт, только верить надо, что любовь – не проходит, нет…”
И опять на забойном припеве новой музыкальной обработки дергаю попкой.
На каждом движении чувствую, как шелковые трусы скатываются вниз.
“Кошка дери этот шелк, – фырчу, подтягивая трусы вверх левой рукой. – И какого рожна я все же надела их. Ладно в аэропорту поправлю или сниму к херам…”
Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.
Чертыхаясь о противных трусах, знать не знаю, что буквально через полчаса увиденное выбьет меня из жизненной колеи так, что я забуду про трусы до самого вечера.
И вспомню о них лишь, как войду в лифт офиса мега крутой компании, где меня ждут на очень важную встречу…
Глава 3
На парковку аэропорта влетаю на всех парах. Кайен паркую в первой дырке.
Посмотрев на часы, понимаю: рейс Виктора прилетел и пассажиры должны уже выходить.
- Всё идёт по плану. Всё идёт по плану.., - мурлычу слова шлягера группы Ленинград, еле выбираясь из салона порша.
Из-под ресниц наблюдаю за реакцией мужиков, которые, припарковавшись одновременно со мной, тоже покидают авто и идут в здание аэропорта.
Правда в отличие от них я семеню шагом гейши.
Причина моей модельной походки - юбка-карандаш, плотно облегающая задницу и ноги, а еще шпилька в двенадцать сантиметров.
Вижу, как “мальчиши-плохиши”, кто-то искоса, а кто-то и не скрывая своей заинтересованности, поглядывают на меня.
А я что? Да, так и ничего совсем.
Просто сама от себя балдю.
А что в этом такого? И почему и бы и нет?!
Я то знаю, что выгляжу сногсшибательно.
Глядя на меня, никогда не скажешь, что в этом году меня по носу стукнул возраст ягодки.
На лице, кстати без услуг косметологов, никаких морщинок.
Совершенно гладкий лоб. Идеальные веки, скулы, носогубный треугольник, линия подбородка, шея. Губы - отдельный предмет моей гордости.
Они у меня пухлые и алые без помады.
Уже в зале прилета начинает снова дзынькать телефон.
Нехотя, все же принимаю входящий. Прошу говорить быстро, потому что очень занята. Слушаю нервный, взволнованный, дёрганный женский голос:
– Виктория Вольдемаровна, вас мне посоветовала приятельница. Вы помогли ей выиграть развод с мужем. Мой мне тоже изменяет, но хочет меня обвинить в развале семьи…
В ответ “угукаю”, потому что сама наблюдаю за тем, как прямо сейчас на моих глазах рушится моя жизнь.
– Поняла вас. Позвоните в бюро. Мой помощник запишет вас на прием. Извините. Вторая линия…
Сбрасываю звонок и тут же набираю контакт “Любимый”.
Вижу, как теперь уже экс-любимый, обнимая одной рукой беременную деву на лабутенах, начинает шарить в кармане.
На это уходит моё драгоценное время. Но…
Я терпеливо жду.
Эти минуты ожидания полная ерунда по сравнению с семью годами, ставшими сейчас пуком.
Услышав в телефоне нейтральное: “Да. Слушаю!” – держу паузу, но не потому что волнуюсь. Нет…
Мой мозг и нервная система сейчас совершенно холодны.
Их сковал арктический лёд злости, что поселился в моей душе.
– С прилетом, милый! Отлично выглядишь.., – произношу елейно и вижу, как Маслов нервно озирается по сторонам.
Хмыкаю и начинаю двигаться в сторону парочки.
Дойдя, не скидываю звонок и не убираю телефон от уха.
Просто молча смотрю на свою умершую любовь и его спутницу.
Держу паузу до последнего. Чем заставляю их обоих нервничать.
– Виктория, понимаешь.., - мямлит Виктор.
– Да, у нас будет ребёнок. Виктор давно хотел Вам рассказать. Но…Боялся расстроить вас...
Беременная дева тут же бросается грудью и животом на амбразуру, чтобы защитить это ничтожество.
Игнорируя её, говорю Маслову:
– Вещи в черных мешках заберешь на мусорной площадке. Кредиты твои - твое приданое. Авто возьмёшь в каршеринге. А Вы, милочка, лучше сейчас бросьте его!
– Почему?! – удивленно вскидывает глаза дева.
– Почему?! Да, потому что сильным трусы не нужны, – отвечаю, морщась.
Не желая продолжать фарс, разворачиваюсь и ухожу.
Цокая двенадцати сантиметровыми шпильками и плавно покачивая бедрами, думаю: “Пора составлять памятку, чего нельзя делать. Пункт первый: устраивать сюрпризы в аэропорту. И кстати, прекрасная фраза: сильным трусы не нужны. Надо надиктовать в блокнот, чтобы не забыть. Слово “трусы” - шикардосный омоним…ТрУсы и трусЫ…”
В отличном настроении выплываю к своему поршу.
Сажусь в салон, дергая какую-то нитку на юбке.
Выезжаю с парковки, еще не зная, что эту же фразу спустя несколько часов я произнесу снова.
Только другому мужчине и в другом контексте…
Глава 4
Вырулив с территории аэропорта, перенастраиваю код доступа электронного ключа к своей квартире.
Довольная собой делаю несколько важных звонков.
Первый в отдел вневедомственной охраны. Сообщаю о внесённых изменениях.
Второй – службу безопасности нашего дома. Предупреждаю, что гражданин Маслов в квартире номер 2210 больше не проживает.
Третий – в банк о блокировке доступа к карте и банковской ячейке.
Четвертый – нотариусу об аннулировании всех доверенностей Маслова В.В.
Ну, и довольная собой снова набираю своей коллеге и подруге Элен Дантовне Мазай:
– Знаешь, Элька, я подумала и решила: приеду к вам в субботу. Что-то на самом деле давно мы не трепались душевно по-бабски под шашлычок и шампанское, – говорю подруге в очередной раз приплясывая в пробке под какой-то шлягер.
– Ну, и супер, Витька. Приедешь, расскажешь о причинах стали в голосе, – говорит нейтрально подруга, услышав меня правильно.
– Эль, а ты не в курсе, как дела у Браги?
На минуту повисает пауза. Понимаю, что один из лучших юристов по уголовке думает.
– Нет. Ничего не слышала. Но…Провентилирую это. За шашлыком и поговорим. Все. Бегу на заседание.
После разговора с Мазай еду, думая о своем, но ни разу ни о Маслове. Потому как в этой истории я уже поставила точку.
Смотрю на время и поглядываю на себя в зеркало.
Я себе по прежнему нравлюсь. Но…
Вот прическа моя что-то не очень.
Снова перевожу взгляд снова на часы.
Вижу, что до встречи успею еще посетить парикмахера.
Звоню своему мастеру. Сообщаю о своем желании. Получаю ответ: жду.
Ловлю еще один психологический дзен и в приподнятом настроении еду по нужному адресу.
По столичным “сто” балльным пробкам дело это не простое и не быстрое.
Пока двигаюсь, как черепаха, принимаю еще одно важное для себя решение.
На повороте к салону красоты мой телефон оживает входящим контакта “Упырь”. Так еще в аэропорту я быстро переименовала Маслова.
Как говорится, от “любимого” до “упыря” всего один шаг.
Несколько секунд думаю: отвечать или не стоит.
И все же принимаю вызов, но первая разговор не начинаю.
– Ника, ты слышишь меня? Ответь! Я приехал за вещами, но не смог открыть дверь парадного. Позвонил охране. Но… Меня не пускают даже внутрь. Вика, ты меня слышишь, – нервно частит Маслов.
– Не пускают? Не может быть. Вот не задача. Злые люди бедной киске не дают украсть сосиски…
Понимаю, что язвлю злобно, но поделать ничего с собой не могу.
– Вить, не смешно. Я же по-хорошему хотел прийти и просто забрать свои вещи. Ну, мы же цивилизованные люди. Можем же решить все по-человечески.
– Маслов, уволь меня от твоих высокопарных слов. Они мне режут слух. Не тебе и не в твоем положении такие речи вести. Был бы ты – человеком, не стоял бы под закрытой дверью. Но… Мог бы сам давно мне честно все рассказать. И разошлись бы мы по-человечески. Хотя…
Делаю паузу. Думаю, говорить дальше или не стоит. Вздыхаю, но продолжаю:
– Знаешь, уверена я: и не рассказал бы. Кишка у тебя тонка. Да, и привык ты жить хорошо, спать сладко и жрать вкусно. А молчал… Да…Потому что все тебя устраивало.
Маслов слушает меня молча. Уверен, что я сейчас попылю и остыну. Но… Хрен во все рыло.
– Теперь про вещи. Гол ты, Витька, как сокол. После того, как влип в свой очередной завиральный проект и проебоглазил деньги серьезных дядей, даже трусы тебе покупала я. Так что… Хочешь быть счастливым - будь им! Как это - голый и счастливый…
– Вика, ну зачем ты режим стервы включаешь. Ты же на самом деле не такая, – мягко, вкрадчиво и примирительно говорит Виктор.
– Маслов, ты попал в сектор пусто. Я была такой. Но… Учителя мне подаются хорошие. Так что иннах и будь счастлив, - вылив яд, отключаюсь.
В парикмахерскую вхожу с видом львицы, которая находится в ожидании охоты.
Мастер меня встречает с улыбкой.
Пока объясняю, что хочу сделать с волосами, эмоция на ее лице меняется с мажорной на минорную.
– Виктория, да вы что? Такой прекрасный натуральный блонд в огненно рыжий? Еще и стрижку короткую? А как же ваши шикарные кудри?
– Кудри?! – на минуту задумываюсь над вопросами мастера. – А я их вам подарю... Вы из них сделает паричок или шиньон и продадите. А мне, пожалуйста, стрижку и огненно рыжий.
– Понимаете, Виктория. Это такая редкость, когда у женщины карие глаза и натуральный блонд. Ну, вдруг рыжий не ваш цвет. Может просто немного длину укоротим? – продолжает уговаривать меня мастер.
– Нет. Стрижку и огненно рыжий, – отвечаю тоном, не терпящим возражения. – Я пойду и мой новый образ вместе со мной.
Через несколько часов на меня из отражения зеркала смотрит совсем другая я.