— Твоя мама хорошо перенесла операцию, Инго совершенно в этом уверен.
Я смотрела на него во все глаза и не знала, я правда это услышала, или это было просто отражение моих мыслей?
— Она… она будет… мама выжила? — спросила я сдавленным голосом.
— Все в порядке, она выкарабкается, — сказал Элиас с улыбкой, и я в этот момент была самым растерянным и самым счастливым человеком на свете. Я покачала головой и улыбнулась. Я наконец смогла дышать полной грудью и снова спрятала лицо в ладонях, теперь от радости. Я снова увижу маму, я ее не потеряла.
Элиас положил руку мне на спину, и я поняла, что все же не ослышалась.
— Инго будет ждать тебя внизу, — сказал он наконец.
Я подняла голову и увидела, что мы уже подъезжаем к парковке перед больницей. Я даже смогла рассмотреть Инго у входа. Чем я заслужила то, чтобы обо мне все так трогательно заботились? У меня не было ответа на этот вопрос, но я всегда буду им бесконечно благодарна.
Машина затормозила и остановилась прямо перед входом. Инго сразу подошел и открыл мою дверь. Взяв меня за руку, он помог мне выйти из машины и обнял.
— Похоже, у тебя шок, дорогая, — сказал он, положив руку мне на голову. — Прости, ты, конечно, хочешь увидеть маму.
Он отступил и внимательно на меня посмотрел. Я кивнула, не способная пока реагировать по-другому. Инго наклонился и заглянул в открытую дверь машины, чтобы перекинуться парой слов с Элиасом, а я уставилась на здание больницы. Что ждет меня в этих стенах? В каком состоянии сейчас моя мама? Насколько тяжелые у нее травмы и будет ли их видно?
— Спасибо, что привез ее, — услышала я голос Инго. — Поезжай домой, Алена тебя ждет. Я только что позвонил ей, чтобы сообщить хорошие новости. Будет лучше, если ты выспишься, прежде чем ехать обратно. Пока, — сказал Инго и постучал по крыше машины.
Положив руку мне на спину, Инго повел меня внутрь больницы. Я вспомнила об Элиасе, только когда услышала звук отъезжающей машины.
— Я его даже не поблагодарила, — сказала я, оглянувшись и прижав руку ко рту.
Инго придержал меня за плечо, побуждая идти дальше.
— Даже не думай об этом, Элиас все поймет. Потом как-нибудь найдешь возможность его отблагодарить.
Нет, я не могла просто уйти, не сказав ни слова благодарности. Но когда мы подошли к лифтам, в моем мозгу словно переключился тумблер — я теперь могла думать только о родителях.
Когда мы зашли в отделение интенсивной терапии, я надела халат. Голые стены, стерильный пол, запахи дезинфицирующих средств — мне было очень не по себе. Мы находились там, где никто не захочет находиться добровольно.
Мы прошли коридор примерно до середины, когда Инго открыл одну из дверей. И я увидела ее, мою маму.
Я стояла в дверях и смотрела на нее под ритмичный писк сердечного монитора, который меня гипнотизировал. Ее тело было покрыто проводками, ведущими к приборам, и трубочками, по которым внутривенно поступали лекарства. Мамины руки лежали вдоль тела, глаза были закрыты, а сама она была бледной, как мел.
Медленно подойдя к кровати, я взяла ее за руку так осторожно, будто она могла сломаться от моего прикосновения. Мама выглядела ужасно хрупкой. Никогда в жизни я не видела ее в таком состоянии, и это зрелище отпечаталось на внутренней стороне моих век, как клеймо.
— Карле невероятно повезло, — сказал Инго, который остановился в ногах кровати.
Я слушала его, не отрывая взгляда от мамы.
— Другой водитель выехал на встречную полосу и врезался в их машину со стороны пассажира. Твою маму зажало, и пока не приехали пожарные и не разрезали машину, ею занимались парамедики.
Я с трудом могла представить то, что он описывал, и начала плакать.
— Ее проткнуло металлическим обломком, и чудо, что при этом не был задет ни один жизненно важный орган. Она потеряла много крови и находилась в состоянии шока.
Я не отводила глаз от синяков и ссадин на мамином лице.
— Какое-то время она была в критическом состоянии, — продолжил Инго, — в основном потому, что ей не смогли сразу оказать помощь. Но после того как освободили, ей немедленно помогли. Операция прошла успешно и без осложнений. Она не сразу встанет на ноги, но я уверен, что выздоровление будет полным.
Я посмотрела на Инго, он улыбался. Нет таких слов, которые могли бы передать мою благодарность тем людям, которые этой ночью боролись за жизнь моей мамы.
— Я… не знаю, что сказать, — начала я, запинаясь, но Инго меня перебил:
— Не нужно ничего говорить, Эмили.
Слова теснились у меня в груди, но я не могла их выговорить. Вместо этого я вдруг подумала про отца.
— А что с Карстеном, как у него дела?
— Водительскую сторону почти не задело, но во время столкновения он получил двойной перелом правой ноги и множественные переломы ребер. Он вне опасности, но из-за шока его пока поместили в палату интенсивной терапии. Завтра утром его переведут в обычную палату.
— А мне можно к нему?
— Будет лучше, если ты не станешь его будить, Эмили. С ним все в порядке, и, кроме того, ты сейчас нужнее здесь. Но если хочешь, я могу сходить и взглянуть на него еще раз.
— Да, пожалуйста.
— Конечно, — улыбнулся Инго. — Присядешь?
— Я не знаю…
В отличие от меня у него не было сомнений. Инго прошел в дальний угол палаты, принес мне стул и поставил его рядом с кроватью.
— Садись, я договорюсь с медсестрами, и сегодня ночью ты сможешь остаться здесь.
Я выпустила мамину руку и бросилась на шею Инго.
— Чем я вас заслужила? — всхлипнула я, имея в виду всю семью Шварц, на этот раз включая и Элиаса.
Инго, улыбаясь, отвел меня к стулу и усадил на него.
— Эмили для нас тоже член семьи, и это никогда не изменится, — сказал он и поцеловал меня в лоб. — Ты, наверное, хочешь побыть с мамой. Если тебе что-то понадобится — я в кабинете напротив. Хорошо?
Я кивнула.
— Я буду заходить раз в час, чтобы проверить состояние твоей матери, — пообещал он, тронув меня за плечо, после чего развернулся и направился к двери.
— Большое спасибо, Инго, — сказала я ему вслед.
Оставшись в одиночестве, я придвинула стул вплотную к кровати. «Мама», — прошептала я и взяла ее за руку. Она выглядела избитой и одновременно странно умиротворенной, как будто просто прилегла вздремнуть.
Я просто сидела и смотрела на нее, чувствуя, что мои нервы на пределе. Сначала кошмарная новость, потом долгие часы неизвестности, надежд и тревог, и вот теперь я рядом, и все должно быть хорошо! Хотя страх, что что-то может пойти не так, все равно оставался.
Я чувствовала себя так, будто мою голову обернули толстым слоем ваты, так что я воспринимала все окружающее словно в тумане, хотя буря эмоций в душе все еще не улеглась.
Я погладила мамино лицо кончиками пальцев и постаралась принять то, что произошло.
У меня болела спина, а в глаза бил свет. Кто-то едва ощутимо погладил меня по голове. Я моргнула и сперва увидела перед собой что-то белое. Мамино покрывало… Кажется, я уснула, уткнувшись лицом в ее постель. Я потерла лицо и только сейчас осознала, что кто-то потрогал мои волосы. Я вскочила и огляделась. Мама была в сознании и смотрела на меня. Она и правда очнулась!
— Мама, — воскликнула я, схватив ее за руку. — Как ты себя чувствуешь?
Выглядела она так же ужасно, как и прошлой ночью.
— Думаю, неплохо, — прошептала она с большим трудом. — У них тут неплохие обезболивающие…
Я всхлипнула и улыбнулась, по моим щекам катились слезы.
— С Карстеном все в порядке, не переживай, — сказала я.
— Я знаю, — ответила она. — Инго заходил минут десять назад.
Я смотрела на нее и улыбалась, все еще не в силах поверить, что моя мама жива. И даже если она не очень скоро поправится, но все равно будет здорова.
Это было главное, а остальное было не так уж важно. Моя мама по натуре боец, она может справиться с чем угодно.
Я сжала ее руку.
— Я так за тебя испугалась, мама.
— Ты же не думаешь, что я умру до того, как выдам тебя замуж? — прошептала она.
Очередная слеза скатилась по щеке и оказалась у меня на губах.
— Мама, ты невыносима.
Я поднялась и обняла ее. Она положила руки мне на спину и тихонько застонала.
— Боже мой, прости, пожалуйста, — сказала я, выпрямляясь, но она отмахнулась.
— Ничего страшного.
Но я решила, что пока воздержусь от объятий, и снова села на стул. В этот момент в палату вошел Инго. Сколько уже времени он на ногах? Слишком долго, поняла я, заметив темные круги у него под глазами.
Он подошел к кровати.
— Я только хотел попрощаться, — сказал он. — Мне нужно немного поспать, а потом я снова вернусь.
— Не нужно спать «немного», выспись по-настоящему, — попросила я.
— Это приказ начальства? — усмехнулся он.
— Самого главного начальства, — подтвердила я.
— Значит, придется подчиниться.
— Под страхом сурового наказания, — пошутила я, стукнувшись ногой обо что-то.
Я опустила взгляд и увидела, что рядом с кроватью стоит моя дорожная сумка. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, доставала ли ее, когда вышла из машины. Но нет, мы с Инго прямиком пошли в больницу, так что сумка должна была все еще лежать в багажнике. Как она тут оказалась, если Инго еще не был дома? Я не нашла объяснения и оглянулась вокруг. На тумбочке рядом с кроватью стоял красивый букет цветов.
— У тебя появился поклонник? — подмигнув, спросила я у мамы.
— Цветы от Элиаса, — вступил в разговор Инго. — Он заходил, прежде чем отправиться обратно в Берлин.
Элиас заходил? Наверное, после событий прошлой ночи это не должно было меня удивить, но все равно я удивилась. А еще он подумал о цветах, и при ближайшем рассмотрении этот букет не был похож на те, которые можно за пять евро купить на заправке.
Элиасу постоянно удавалось меня удивить. Я бы с удовольствием воспользовалась возможностью его поблагодарить, но он заходил, пока я еще спала. Инго, глядя на меня, заулыбался. Видимо, у меня на лице отражалось смятение.