Я открыл рот, чтобы возразить — и вдруг понял, что Пуаро совершенно прав.
Когда мы, простившись с повеселевшей миссис Бэнкс, вышли на Черри-Три Лейн, порыв ветра швырнул в нашу сторону ворох сухих листьев и мелкого сора. Пуаро поморщился, потом взглянул на меня и поднял палец:
— Ah, mon ami, ваша шляпа…
Я провёл рукой по полям шляпы и нащупал нечто, оказавшееся двойным вишнёвым хвостиком, который ветром сорвало с какой-то из росших вдоль улицы вишен. На одном стебельке даже сохранилась половинка засохшей вишни с углублением от косточки — остальное, должно быть, расклевали птицы.
— Бывает разве вишня без косточки? — произнёс я, вспомнив несчастную няню Кейти.
— Excusez-moi?..
— Это песенка, — пояснил я. — Детская песенка, её, судя по рассказам, всё время напевала бедная мисс Нолан.
— Ah, — кивнул Пуаро. — Англичане даже взрослыми помнят все эти стихи, считалки, jeux d’enfants. Вишня без косточки?
— Да. «Любовь моя, вот вишня без косточки, вот хлеба краюшка без корочки, кольцо золотое без конца, без начала, дитя, которое не плачет ночами…» — и дальше, бывает ли такое.
— И что же, бывает?
Я рассмеялся и отбросил вишнёвый стебелёк под деревья.
— Пуаро, это просто песенка. Своего рода загадка. «Коль вишня в цвету — она без косточки, коль хлеб не испечён — он без корочки, покатится кольцо — ни конца, ни начала, и дети не плачут, коли спят ночами».
— Так это la berceuse!.. Как у вас говорят…
— Колыбельная, — подсказал я.
— Точно!
Пуаро неожиданно остановился, взглянул на меня, воскликнул:
— Гастингс, вы гений!
И, ничего не объясняя, зашагал к угловому дому, похожему на корабль.
***
Наутро за завтраком Пуаро был непривычно рассеян — казалось, он даже не замечал, что у него на тарелке. Мы сидели в молчании, пока мой друг не отложил салфетку и не сообщил крайне удручённым тоном:
— Гастингс, боюсь, дело Бэнксов приобретает зловещий оборот.
— Вы же знаете, что всегда можете рассчитывать на меня.
— Mon cher ami, в вас я не сомневаюсь ни секунды! Однако сегодня с утра инспектор Джэпп любезно прислал мне копию медицинского отчёта о mademoiselle Кейти. Взгляните, самое важное отчёркнуто карандашом.
Он кивнул Джорджу, тот подал мне бумаги. Я пробежал глазами абзац, взятый слева в аккуратную квадратную скобку, и с изумлением поднял глаза на Пуаро.
— Асфиксия? То есть, бедная девушка не утонула?
— Именно так. Mademoiselle Кейти Нолан была брошена в воду уже после смерти. И, обратите внимание, «следы неустановленного порошкообразного вещества серебристого цвета на лице и в волосах».
Я непонимающе уставился на Пуаро.
— Ah, Гастингс! Сверкающий порошок, о котором говорила madame Бэнкс! Пыль на дверном молотке!
— В самом деле. Полагаете, здесь есть связь?
— О да. А теперь Пуаро нужно подумать.
С этими словами мой друг удалился в кабинет — и не выходил оттуда два дня. Он обложился книгами, — я с удивлением увидел среди них сборник детских стихов и сказок, — и погрузился в чтение, временами делая пометки на полях. Попытавшись завести с ним разговор, я понял, что ему не до меня, и счёл за лучшее найти себе дела вне дома. Тем более, по словам Джорджа, Пуаро до того ушёл в работу, что даже обед просил подавать ему в кабинет, чего раньше на моей памяти не случалось.
Наконец, в понедельник Пуаро отвлёкся от своих занятий, чтобы ровно в полдень выпить всегдашнюю чашку какао. Я счёл это добрым знаком, но по опыту знал, что расспрашивать его, пока он сам не решит посвятить меня в свои соображения, бесполезно, поэтому просто налил себе чаю и стал просматривать газету.
— Что-нибудь интересное, Гастингс? — спросил Пуаро через пару минут.
— Ничего особенного. Политика, спорт и прочие новости.
— Всё, как всегда. Жизнь à l’ordinaire.
Я ждал, что Пуаро заговорит о деле, но в это мгновение на пороге появился Джордж.
— Сэр, пришёл посыльный. У него сообщение для вас от некой мисс Мэри Поппинс.
— Проводите его в кабинет, — распорядился Пуаро, отставляя чашку. — Идёмте, mon ami.
Худощавый молодой человек, ждавший нас в кабинете, явно нервничал: он теребил в руках кепку и переминался с ноги на ногу. Нос и уши у него были красные, словно он много времени провёл на холоде, поношенные брюки и рукава пиджака покрывала пыль, длинная шея торчала из плотно повязанного полосатого шарфа.
— Это вы — мистер Пуаро, сыщик? — спросил он прежде, чем мой друг успел что-либо сказать.
Пуаро в знак согласия наклонил голову.
— Эркюль Пуаро, к вашим услугам. Это — мой друг и коллега, капитан Гастингс. А вы, monsieur?
— Что?.. А, я — Берт. То есть, Герберт Альфред. Я торгую спичками на углу Черри-Три Лейн.
— И рисуете мелом на тротуарах?
— Откуда вы…
— Следы мела на вашей одежде и пальцах, monsieur Берт. Если не ошибаюсь, мы имели удовольствие видеть одно из ваших произведений. Корабль возле дома Бэнксов? Весьма искусно нарисовано.
Герберт Альфред смущённо улыбнулся.
— Да, сэр, это моё. Когда дождя нет, я рисую. А если дождь, продаю спички — рисовать-то смысла нет.
— Eh bien, monsieur Берт. У вас ко мне поручение? От mademoiselle Мари Поппинс?
— Точно, сэр. Мисс Мэри, сэр. Просила меня непременно сбегать к вам и сказать, чтобы вы пришли с ней повидаться, если сможете. Сегодня, когда она поведёт детей в парк. Сказала, у неё к вам важный разговор, но дома она говорить никак не хочет. Сказала, чтобы не волновать миссис Бэнкс.
— Mademoiselle Мари уточнила, когда она будет в парке?
— С полудня до трёх, сэр. У фонтана в виде розы, там скамейки кругом.
— Благодарю вас, monsieur Берт, — произнёс Пуаро.
И, когда Герберт Альфред, надев кепку, попятился к двери, вдруг добавил:
— Если позволите, один вопрос. Почему вы нарисовали перед домом Бэнксов корабль и этого капитана в алом кафтане?
Герберт Альфред удивлённо взглянул на Пуаро.
— Так ведь мистер Мэнсфилд, сэр, который вселился в номер восемнадцатый, он брат миссис Бэнкс. Пишет книги про пиратов, я их все читал. Вот я и подумал, что пиратский корабль будет в самый раз.
— Ещё раз благодарю вас, monsieur Берт.
Едва за Гербертом Альфредом закрылась дверь, Пуаро посмотрел на часы и повернулся ко мне.
— Гастингс, уже половина первого. Едемте скорее. Mademoiselle Мари Поппинс не стала бы прибегать к столь отчаянным мерам, не будь всё крайне серьёзно.
***
День выдался неожиданно тихий и солнечный, хотя и прохладный.
Мы с Пуаро, узнав у служителя, где находится фонтан в виде розы, шли по главной аллее, в конце которой, за воротами, виднелся сквозь голые кроны вишнёвых деревьев дом номер семнадцать по Черри-Три Лейн.
— Надо же, переходишь дорогу — и пожалуйста, парк, — сказал я. — Какое прекрасное место, чтобы поселиться здесь с детьми.
— Да-да, mon ami, — рассеянно отозвался Пуаро.
Потом на мгновение замедлил шаг, взглянул на меня, воскликнул:
— Но ведь вы совершенно правы, Гастингс! Ah, quel nigaud!
И, покачав головой, снова засеменил по аллее в сторону укрытых на зиму мешковиной розовых кустов, за которыми возвышался белый мраморный фонтан, в самом деле похожий на распустившуюся розу.
По краю его чаши, пританцовывая, прохаживалась Джейн Бэнкс, наблюдавшая, как её брат подталкивает палочкой по воде кораблик, сделанный из газеты. Чуть в стороне сидела на скамье мисс Мэри Поппинс. Одной рукой она слегка покачивала коляску близнецов, во второй у неё был сложенный зонтик, концом которого няня Бэнксов что-то чертила на утоптанном гравии. Когда мы подошли, она склонила голову набок, словно оценивая своё произведение, и решительно стёрла его носком туфли.
— Добрый день, mademoiselle Поппинс! — поприветствовал её Пуаро, касаясь шляпы.
— Мэри, мистер Пуаро, — ответила няня. — Так я привыкла.
— Как вам будет угодно, mademoiselle Мари. Нам сказали, что вы хотите о чём-то поговорить.
— Да, давайте немного пройдёмся.
Мэри Поппинс поднялась, без всякого усилия повернула громоздкую коляску и позвала:
— Джейн, Майкл! Давайте дойдём до игровой площадки.
К моему удивлению дети тут же послушались. Джейн спрыгнула с края фонтана и, обогнав нас, побежала по аллее, а Майкл оставил свой кораблик и хотел, было, последовать за сестрой.
— Майкл Бэнкс, — не оборачиваясь, продолжала Мэри Поппинс, — ты уверен, что в фонтане должна плавать газета?
— Но ведь это корабль! Ему нужно прийти в порт!
Мэри вздёрнула подбородок и снова издала звук, более всего походивший на фырканье.
— В таком-то состоянии? Сомневаюсь, — отозвалась она. — Предлагаю поставить его в сухой док на ремонт.
Майкл палочкой выловил из чаши фонтана изрядно размокший кораблик и бросил его в ближайшую урну, после чего помчался вслед за Джейн.
— Вижу, — заметил я, — вы нашли с детьми общий язык, мисс Мэри.
Мэри Поппинс посмотрела на меня так, словно я сказал несусветную глупость.
— Разумеется, капитан Гастингс. Я ведь няня.
Пуаро подавил улыбку.
— Mademoiselle Мари, — промолвил он, — вы хотели рассказать нам что-то важное.
Няня коротко кивнула, отчего роза на её шляпке качнулась и затрепетала всеми лепестками.
— Вы предупредили меня, что Джейн и Майклу угрожает опасность, — начала она. — Так вот, мистер Пуаро, это действительно так. Сегодня ночью окно в их спальне попытались открыть. Снаружи.
— Вы видели, кто это сделал?
— Я услышала шум, но когда подошла к окну, там уже никого не было. Однако на раме остались следы, как будто её строгали большим ножом. И ещё я заметила свет, кто-то светил фонариком в саду.
— Вы сказали об этом полисмену, который дежурит в доме?
— Да, констебль Грант осмотрел сад, но там никого не было. Однако он кое-что слышал.
— И что же?
— Крик петуха.
Мэри Поппинс сделала паузу и взглянула на Пуаро,