— Может, и никто… — Брек широко распахнула глаза. — Он освещал дело Ла Йороны, значит, подходит по возрасту…
— …к подозреваемому, — закончила Нина. — Что мы знаем о Джеймсе Сниде?
Бакстон понимающе кивнул.
— Мы составим его портрет, пока вы двое допрашиваете Кардону.
— Кстати, о Сниде: он написал про обе стороны подмены? — задумался Кент.
Геррера пробежала глазами электронную версию репортажа и наконец нашла нужное место.
— Он упоминает и дело Ла Йороны, и семью Вега, и даже называет Кармен Кардону матерью второго ребенка.
Уэйд выругался.
— Надо первыми добраться до Кармен! Она хоть и под охраной, но кто-нибудь из персонала может сболтнуть про новости, пусть и с другого конца страны…
— Позвоните в клинику по дороге, — решил Бакстон. — Отныне делимся информацией только по необходимости, иначе утечек не избежать. Скажите, Уэйд, как на подозреваемого подействует то, что ребенок Виктора и Марии выжил?
— Он утратит над собой контроль. Все эти годы он инсценировал преступления, претворял в жизнь сюжеты собственной драмы. Заранее изучал жертв, продумывал малейшие детали. А теперь выяснилось, что в сценарий закралась ошибка.
Нина представила, как зол убийца: разрушенная им счастливая семья оказалась и не семьей вовсе!
— Он построил карточный домик, а судьба вырвала первую карту, — продолжил профайлер. — Значит, вся конструкция рухнет.
— И как он поступит? — задала логичный вопрос Нина.
— До недавнего времени он действовал предсказуемо, убивая только двадцать девятого февраля, но уже изменил своему почерку в случае с Томасом Кирком. Значит, налицо регресс. Узнав правду, он быстро исправит промах.
— Исправит? — переспросила Брек.
— Полагаю, он захочет устранить недочет в плане. Подобный тип личности не успокоится, пока не добьется полного порядка во всем. В конце концов, в том и состояла цель убийств.
Нина на всякий случай уточнила:
— Хотите сказать, он попытается найти пропавшую девочку — теперь уже взрослую — и убить ее?
— Она его упущение, — Уэйд кивнул.
Геррера ухватилась за ручку чемодана и покачала головой.
— Интервью с Кармен Кардоной становится все важнее…
— Как и защита данных, — напомнил Бакстон. — Если всплывет хоть слово из разговора с Кардоной, она окажется в большой опасности.
Нина постаралась осознать всю серьезность своей задачи.
— Если он найдет ее раньше нас, ждем еще одного убийства.
Глава 27
Нина и Уэйд шагали по длинному белому коридору. Сквозь высокие панорамные окна пробивались лучи послеполуденного солнца. Начальник больницы распорядился, чтобы на встрече присутствовал лечащий психиатр Кармен Кардоны, доктор Бернис Мэтьюз, — без сомнения, ситуация была серьезная. Кроме того, врач и начальник договорились дать пациентке вечерние таблетки на полчаса позже, дабы она сохранила ясную голову для беседы.
Когда Уэйд позвонил доктору Мэтьюз, та посоветовала взять с собой только одного агента, лучше всего женщину. Плюс предупредила: в стрессовой ситуации Кардона может перейти на испанский. Естественно, пошла Нина.
Они поговорили перед допросом, но ничем значимым с доктором не поделились — в принципе, все это она могла узнать в интернет-новостях. По ее словам, Кардона увлекалась художественной терапией, целыми днями рисовала карандашом и красками. По натуре Кармен была замкнутой, часто уходила в себя и с трудом осознавала реальность — путала год, не то что число.
«Даже если она сознается в чем-нибудь, обвинения ей уже не предъявят, — поняла Нина, выслушав оценку врача. — Мы установим факты, больше ничего».
Мэтьюз согласилась помочь, попросила быть помягче с пациенткой и проводила Нину и Уэйда в одноместную палату.
Оказавшись внутри, доктор подошла к хрупкой женщине с длинными седыми волосами, рассыпанными по сгорбленным плечам.
Геррера слабо представляла себе жилище Кармен, и все же увиденное немало ее удивило: каждый свободный участок занимали рисунки кукол всевозможных форм и размеров. Акварельные, угольные, масляные — кукольные силуэты мельтешили повсюду, а нарисованные глазки-бусинки таращились на Нину со всех сторон.
— Добрый день, Кармен, — поприветствовала доктор Мэтьюз. — К вам гости, я про них рассказывала. Агент Уэйд и агент Нина Геррера из ФБР.
Кармен зыркнула на них по-совиному огромными глазами, но промолчала.
Нина знала возраст Кардоны из полицейского отчета и недоумевала: неужто за потрескавшейся маской старухи — сорокасемилетняя женщина? Тяжелое прошлое наложило отпечаток и на ее тело, и на душу. Кармен выглядела лет на двадцать старше своего возраста.
Доктор Мэтьюз уселась поближе к ней, затем кивнула на два пустых складных стула. Персонал перенес их в палату, чтобы встреча прошла в комфортной для пациентки обстановке. Нина с радостью уступила профайлеру: пусть начнет, а она задаст вопросы по ходу разговора.
— Мисс Кардона, вы знаете, зачем мы пришли? — мягко спросил Уэйд.
Кармен только молча кивнула в ответ.
— Вы когда-нибудь жили в Аризоне, мисс Кардона?
Нина узнала технику профайлера. Спроси то, о чем уже знаешь, и поймешь, насколько правдивые — или в данном случае адекватные — получишь ответы.
Кармен сцепила руки на коленях и опустила глаза.
— Я жила в Финиксе, давным-давно, — отозвалась она с легким испанским акцентом. — Нелегкое время…
— Почему же? — поинтересовался Уэйд сочувствующим тоном.
— Мне тогда исполнилось девятнадцать. — Женщина пожевала губу. — Я была проблемной.
— Вы столкнулись с трудностями, мы в курсе. Мисс Кардона, можно звать вас Кармен?
— Конечно.
— Кармен, когда вы уехали из Аризоны в Мэриленд?
Она снова опустила глаза.
— Точно не вспомню.
— А причину помните?
Женщина долго теребила рукав, но все же ответила:
— У меня… родилась… дочка. — Она прижала руку к сердцу. — Una niña. Я назвала ее Линдой, она была такая красавица!
Девочка. Niña значит «девочка» на испанском — это имя и дали Нине соцработницы в округе Фэрфакс. А Кармен нарекла дочь Линдой — в переводе «красавица».
— Наверное, вас тяготит прошлое. Давайте о нем поговорим, облегчим ношу. — Уэйд помолчал, прежде чем перейти к главному: — Начните с ребенка.
Кармен подергивала рукав, не поднимая головы. Молчание затягивалось. Нина уже думала, Кардона никогда не ответит.
Наконец пациентка тихим голосом начала рассказ:
— Я встречалась с мужчиной по имени Хосе и забеременела. Я в ту пору все перепробовала: и наркотики принимала, и пила, и путалась непонятно с кем…
Нина внимательно слушала: если человек изливает душу, перебивать не стоит.
— Хосе избил меня до полусмерти, когда узнал о беременности. Я загремела в больницу. — Она удрученно покачала головой. — Я не хотела подпускать его к ребенку. Женщина из полиции помогла мне выдвинуть обвинения. Судья приговорила Хосе к шести месяцам, но я-то понимала: когда рожу, он выйдет на свободу. Вернется домой злющий. — Кармен вздрогнула при одном воспоминании. — Скажет, что я засадила его в тюрьму.
Как и подозревала Нина, Кардона сбежала из Финикса от своего жестокого парня.
— Я родила прямо в квартире. Соседка услышала крики и вызвала копов. Малышка Линда появилась на свет на полу в кухне, а потом приехала «Скорая» и забрала нас в больницу.
Женщина умолкла.
— И что произошло там? — мягко подтолкнул Уэйд.
Кармен заговорила еще тише:
— Медсестра сказала, нужно кое-что проверить. Я ведь употребляла, пока была беременна. Я перепугалась: вдруг мою девочку отберут, а меня посадят?
Геррера поставила себя на место Кармен. Сколько страха она пережила! И перед властями, и перед извергом-парнем, и перед врачами, способными отнять ее ребенка…
— Я выяснила, где палата для новорожденных, и забрала дочку, пока ее не начали осматривать. Медсестра хотела меня остановить, но я подошла к кроватке и потребовала отдать малышку.
Она вновь умолкла.
— Кармен, как вы узнали дочь? На ней была бирка? — вернул женщину к разговору Уэйд.
Та зажмурила глаза, силясь вспомнить. После долгого молчания она выпрямилась и посмотрела на профайлера.
— У нее на лодыжке была такая пластиковая штуковина. Вы про нее?
— Да. Надпись на ней и на вашем браслете совпадала?
— Я не смотрела. Я знала, где моя дочь.
— Откуда?
Кардона сердито нахмурилась.
— Мать ни с кем не спутает своего ребенка! Тем более что в палате лежали только черные и белые дети, она одна была латиноамериканочка.
Нина и Уэйд обменялись взглядами. Кармен и не подумала, что дочку уже унесли на осмотр.
Изучая документы, Брек нашла тысячи случаев подмены детей, особенно в прошлом. Нина поразилась: пациенты и медсестры иногда даже не проверяли бирки перед выпиской!
— Медсестра хотела, чтобы мы с Линдой переночевали в палате. Только зачем? Мы ведь не болели. Пришлось им отдать мне дочку. Мы вышли на улицу, я позвонила другу, и он нас забрал.
— Вы говорили, что употребляли наркотики во время беременности, — напомнил Уэйд без всякого осуждения в голосе. — А вдруг девочка родилась с зависимостью?
— Медсестра сказала, все хорошо, да и я бросила за два месяца до родов.
Кармен противоречила самой себе. То она якобы боялась, что в крови Линды найдут следы наркотиков, то оправдывала раннюю выписку — мол, ломка дочери не грозила.
— А потом? — решил сменить тему Уэйд.
— Я знала: надо бежать из Финикса. Далеко-далеко, чтобы Хосе не нашел. У меня в Бетесде жил двоюродный брат, и вот я подождала несколько дней, заправила машину и поехала на восток.
— Вы добрались с дочкой? По пути ничего не случилось? — уточнил Уэйд.
Нина задержала дыхание и приготовилась услышать про чудовищную аварию, о которой Кардона не сообщила полиции.
— Нет. Проехали всю страну за четыре дня на стареньком «Шевроле». Мы с Линдой жили с братом недели две, а потом его доконал постоянный плач малышки. Я тогда искала работу. Хотела начать жизнь с чистого листа. Все-таки дочка на руках…