— Пятнадцать… Почти.
— Прямо цыпленочек! Где тебя так обалдали? В приемнике или в детдоме?
— Не твое дело… — буркнула Лизка.
— Ишь зашипела-то! Не хуже Муськи твоей. Я-то в твои годы такой злой еще не была, хотя тоже по детдомам моталась. И стриженая, как ты, от вшей тоже ходила.
— Я не детдомовская! — резко поправила Лизка.
— Давайте, девушки, — Таран при сем ухмыльнулся, потому как окромя Лизки под эту категорию никто не подходил, — все вопросы насчет откуда и кто, где сидел, за что попал отбросим на фиг. Меня лично ваши с Танькой биографии не интересуют. И вам, наверно, про нас ничего не интересно. Вы у нас никого не убили, мы у вас, кажется, тоже. Насчет денег, конечно, вопрос сложнее… Давайте пожуем лучше, а там на сытый желудок обмозгуем. А когда я ем, я глух и нем.
В общем, разговор по душам не очень получился. Дальше обедали, особо не общаясь. Конечно, Танька с Галькой выпивали, пошучивали, анекдоты травили, потом с ними стала чокаться и Полина. Повеселевшая москвичка тоже залопотала что-то, создалась иллюзия веселой компании. Но Таран и Лизка к водке не притрагивались. К тому же Юрка вдруг вспомнил, что вообще-то есть на свете Генрих Птицын, которому нужны четыре компакт-диска. И еще ему может быть очень полезна будет папочка из кейса покойного «специалиста по маркетингу». И Таран решительно встал из-за стола.
— Спасибо! Все было очень вкусно! — сказал он. — Вы после трудов праведных можете вздремнуть. Мне с вами на нары не поместиться.
— А ты вторым этажом ложись! — хихикнула хмельная Танька. — Это ж надо — четыре матраса, и все с подогревом…
— Прошу прощения, — очень воспитанно произнес Таран. — Но я лучше в машине отдохну. Может, покататься немного съезжу…
— Съезди, съезди! — кивнула Галька, которой треть бутылки была как слону дробина. — Только деньги оставь. И ментов не привози, ладно?
— Все нормально будет! — сказал Юрка, подхватил свою сумку с компакт-дисками и вышел на двор.
За ним с сигаретой в зубах последовала Галька, формально для того, чтоб за ним ворота задвинуть.
— Я, Юрик, лишних вопросов не задаю, — сказала она, пуская дымок через ноздри. — Покамест мы с Танькой к твоим девкам пальцем не притронулись. Но запомни. Если после этой поездки что-то не так будет — ты только себя вини, понял?
— Ты только меня не пугай, ладно? — строго глянул на Гальку Таран. — А то я так сильно напугаюсь, что уложу вас в сугроб поспать. Еще до поездки! И еще один нюанс. У тебя сейчас при взгляде на Лизку были глазки масленые. Если она мне пожалуется или я сам до чего-то додумаюсь — в лоб дам. Не провоцируй!
— А ты от ранней крутости не боишься загнуться? — прошипела Галька.
— Нет, — мотнул головой Юрка. — У меня на это меньше шансов, чем у тебя загнуться от лишнего понта.
И, прогрев немножко мотор «Нивы», Таран выкатил за ворота. Выкатить-то выкатил, да тут же завяз. Баранку немного не так повернул и въехал на нерасчищенное место всеми четырьмя колесами. Дернулся назад — и яму под собой вырыл.
Галька подошла и сказала с усмешечкой:
— Подтолкнуть, что ли, недоделок?
Таран вообще-то не любил, когда его недоделком называют, но в данном случае баба была права на все сто. Тем более что Галька не стала дожидаться, а просто уперлась татуированными лапами в заднюю дверцу и подсказала:
— Газуй вперед и выворачивай влево!
Юрка подчинился, и все получилось, как доктор прописал.
— А давай-ка я с тобой проедусь! — предложила Галина. — А то сядешь еще где-нибудь подальше, кто тебя вытащит? Да и машинка моя все-таки…
— Твоя? — удивился Таран.
— Моя! На меня записана. Можешь даже бумаги глянуть.
Юрка подумал, что будет лучше, если эта зараза уголовная прокатится с ним. Танька без нее против Лизки и Полины пакостей не наделает. Уж лучше знать, что держишь змею за шею, чем ждать, пока она за ногу кусанет.
— Садись, — сказал Юрка. — Вдвоем веселее!
— Точно! — многообещающе хмыкнула Галька. — Со мной хрен соскучишься!
Юрка покатил вниз.
— У тебя права есть? — поинтересовалась Галька.
— Есть, — отозвался Таран.
— Ежели гаишники остановят, то говори, что мой племянник, понял? — предупредила она. — Дескать, выпившую тетку за руль не посадишь, пришлось с ее разрешения машину вести. А меня они знают… Местные, конечно, районные.
— До гаишников еще доехать надо, — заметил Таран, въезжая во вчерашнюю колею.
— Со мной — доедешь, — закуривая очередную сигарету, самоуверенно произнесла Галька. — Правда, куда ты намылился, я еще не в курсе.
— Дело у меня небольшое, — сказал Юрка, прикидывая, что «Ниву» все равно тормознут на КПП дивизии, а он по своему военному билету пройдет и доберется пешком до расположения «мамонтов». — Дружок у меня тут неподалеку служит. Просил компакт-диски привезти для компьютера.
— Это где же? — удивилась Галька. — Тут у нас и частей никаких нет поблизости. Был какой-то стройбат лет десять назад, так его уж давно сократили…
— Если б это близко было, — пояснил Таран, — мне бы машина не понадобилась. Это километров семьдесят отсюда.
— А-а, — припомнила Галька, — так это в дивизии, что ли?
— Вроде бы, — сказал Юрка, подумав про себя, что этим подтверждением он военной тайны не разгласит. Цэрэушники небось давно все знают.
— Бензину дотуда у нас не хватит, — Галька щелкнула маникюром по стеклу бензомера. — Надо сперва на заправку заехать, в Рыжовку.
— Знаю, — отмахнулся Юрка, — дотуда должно хватить. Если не завязнем на этом километре…
Как раз в этот момент они доехали до выезда на лесную дорогу, и Таран благополучно повернул налево.
Вопреки опасениям километр до озера проехали вполне спокойно и без проблем. Когда выехали на лед, Юрка, конечно, не преминул глянуть влево и приятно порадовался, что никаких следов разборки с фиксатым Кисляком и его компанией на льду не осталось. Метель так лихо поработала, что и проруби-то как таковой почти не было заметно — замело начисто, только какие-то неясные бугорки на том месте остались. Хрен кто поверит, что в этом месте две тачки и четыре жмура похоронены…
Совершенно без приключений проехали и через озеро, и весь участок пути до развилки, и уж тем более — асфальт, ведущий от Васильева к Московскому шоссе. Галька Тарану разговорами особо не надоедала, молча покуривала и чего-то мозгами соображала. Надо сказать, что Юрка, пока ехал по безлюдным дорожкам, держал, что называется, «порох сухим». Перспектива получить по горлу клинковой бритвой казалась достаточно реальной. Галька вполне могла увязаться в эту поездку исключительно с этой целью. Пистолет у Тарана хоть и лежал довольно близко, но стоял на предохранителе. А потому шансов выстрелить раньше, чем эта стерва набросится, было маловато. Скорее всего пришлось бы употребить «ПМ» в качестве кастета и дать им Гальке по башке.
Однако гадюка и здесь зубов не показала. То ли потому, что чуяла — Тарана врасплох не застанешь, то ли потому, что вообще нападать не собиралась. Впрочем, Юрка все же заставлял себя думать, что не напала она на него исключительно по первой причине, и расслабляться не собирался даже на большой дороге, где каталось немало машин и улучить момент для нападения было куда труднее.
Вскоре слева показался поворот на бывшую ферму Душина. Подчиняясь какому-то внутреннему зову, Таран трижды нажал на кнопку сигнала.
— Чего бибикаешь? — встрепенулась Галька. — Нет никого на дороге.
— Так… — буркнул Юрка. — Тишина надоела!
Объяснять этой бабе, что тут происходило в июле прошлого года и что тогда здесь погиб человек, которого Таран сделал лично для себя образцом для подражания, Юрка не собирался.
— Дружок тут, что ли, разбился? — с неожиданной участливостью спросила Галина. — Салютуешь?
— Вроде того… — кивнул Таран.
— Уважаю… — солидно произнесла Галька. — Молодой погиб?
— А тебе не все равно? — проворчал Таран. — Ты его все равно не знала, в церковь за упокой души молиться не пойдешь.
Промчались мимо Кузнецовки, а там уж и Рыжовка со своей столовкой и заправкой показалась. Обедать на сей раз Таран не собирался, а покатил прямо к бензоколонке. Набулькали ему полный бак, и Юрка продолжил путь. Дальше тоже были места, памятные по прошлому лету.
Там, где слетел с насыпи «уазик», на котором их с Шуркой преследовали Чалдон и Матюха, Юрка гудеть не стал. Хотя, между прочим, какие-то набожные водилы установили внизу крестик, верхушка которого торчала сейчас из-под снега. На нем даже что-то вроде веночка из пластмассовых цветов висело. Таран только вздохнул.
Ну, надо же! Вот несправедливость, скажи на милость! Матюхе, вся заслуга которого состояла в том, что он здесь с пьяных глаз и по собственной дури расшибся и сгорел, какая-то добрая душа памятник установила. А у поворота на ферму братьев Душиных — старшего Юрка, правда, не знал, но предполагал, что он тоже хороший человек был, — ни шиша! И сама эта ферма, выгоревшая дотла, небось стоит сейчас там, посреди леса, заброшенная и никому не нужная. Тоска…
С этими мыслями Юрка уже выворачивал на Объездное шоссе. Теперь вспомнилась Шурка. Пробудилась жалость к этой несчастной, непутевой бабе. Если б она тогда не подобрала из «уазика» Чалдона, если б не захотела его в травмпункт доставить, а потом домой за платьями заехать — жива была бы, может быть… Но что было, то уже не вернешь.
Родной город лежал где-то слева и сзади. Тарану осталось только доехать до поворота на военную бетонку — и дальше была, как говорится, «финишная прямая». Но можно было и сократить путь, проехав через село Суровикино, по тем самым дорожкам, которыми Юрку и Надьку Веретенникову в первый раз везли на базу «мамонтов», да еще устроили по дороге «проверку на вшивость», инсценировав нападение. Хорошо тогда Юрка врезал «бойцам», до сих пор вспоминают с одобрением…
— Ты через Суровикино ехать собрался? — спросила Галька.
— Ну! — кивнул Таран. — Так ближе.
— Слышь, — произнесла она просительным тоном, — ты меня там не высадишь, а?