Во Львове у нас было в день по два концерта, а в выходные – по три. Жили мы все в одной гостинице, но по факту мы с Сережей Мавриным, например, там и не бывали почти. После концертов мы ходили в бары и рестораны, а поскольку мы с ним были холостыми парнями (я к тому времени уже успел развестись), то эти тусовки проходили у нас настолько бурно, что выходить потом на сцену после ночных гулянок было очень сложно…
Помню, однажды мы с Мавриным попали в валютный бар, закрытый, при ресторане «Интурист». Просто так туда прийти было нельзя, но один из техников сцены раньше с кем-то из музыкантов уже был в этом заведении, и он нам посоветовал: «Дадите по 10 рублей, и вас туда пропустят!». Ну, мы с Мавриным по этой наводке и заявились в бар. Вид у нас был броский: у него волосы вообще до задницы, я тоже длинноволосый, оба во всех своих металлических атрибутах. А там сидят такие мощные ребята-западенцы с девчонками, расслабляются вовсю, и девушки смотрят на нас с интересом. Эта компания в итоге пригласила нас за стол, они нас узнали: «Вы из „Арии“?» – «Да!» – «Круто!». Мы очень весело провели тот вечер все вместе и очень-очень много выпили. А после этой встречи они стали к нам приезжать в гостиницу до концертов, везли по всевозможным злачным местам, а вечером, после выступлений, мы опять тусовались в ресторане. Девушки из этой веселой компании в итоге стали нашими с Мавриным «подругами» и приезжали потом к нам и в Ужгород, и в другие города, пока мы были на украинских гастролях, и не только…
Сразу после этих гастролей в Москве состоялась «Рок-панорама-87», в которой мы в один из дней были хедлайнерами. Она проходила уже в Лужниках, на Малой спортивной арене. Судьба распорядилась интересно: год назад я выступал на этом же мероприятии, но в одиночку, и пел три песенки под минусовую фонограмму, а теперь находился в составе группы, которая являлась хедлайнером, да и в целом одним из основных участников всего этого действа.
Векштейну и организаторам из украинской филармонии очень понравилось сотрудничество, и они его продлили – после заезда в Москву мы поехали в Ивано-Франковск, то есть снова стали колесить по Западной Украине и задержались там до Нового года, который встретили в гостинице Ужгорода, а со 2 января у нас продолжались концерты. Кстати, это был единственный раз, когда мы встречали Новый год в гостинице все вместе во время гастролей. Встретили мы его так бурно, что вспоминаем порой до сих пор. Это была гостиница «Интурист», жили мы каждый в одноместном номере (а обычно нас селили в двухместных). В разгар веселья я вышел из номера, где мы отмечали, увидел в коридоре елку и притащил ее на празднование. Через час к нам заявились сотрудники гостиницы и потребовали заплатить штраф за разбитые игрушки (пока я самозабвенно волок елку в номер, иголки от нее терялись вместе с игрушками, и из них образовалась дорожка, которая сразу навела на след пропажи). Штраф я заплатил, но елку, к сожалению, нам не оставили, а заставили вернуть на место.
Там же, в Ужгороде, мы увидели новогоднюю передачу, где показали видео на песню «Замыкая круг» с моим участием, и вот тогда-то и начались бесконечные вопросы «А почему там нет Кипелова?», и я устал объяснять, что сама песня была записана еще до моего прихода в «Арию». Клип на «Замыкая круг» сняли осенью 1987 года, когда я уже был в «Арии», мне позвонили и пригласили на сьемки вскоре после того, как мы записали своего «Героя асфальта».
После возвращения из Украины, в начале 1988 года Виктор Яковлевич сообщил нам, что мы поедем-таки за границу. Вернее, эти разговоры он вел давно, но нам после облома с Capitаl radio и пары аналогичных случаев (например, в Югославию поездка тоже предполагалась, но не случилась опять же по причине того, что мы недостаточно долго работали в Москонцерте) уже не верилось, мы думали: «Ага, конечно, знаем мы эту заграницу!». Однако еще осенью 1987-го Векштейн направил нас в бюро райкома партии при Москонцерте, чтобы пройти собеседование и получить разрешение на поездку в ГДР. Мы туда сходили, конечно, ответили на шаблонные вопросы. Лично я особенно боялся, что меня никуда не пустят, т. к. я ведь недавно работал на «почтовом ящике», имел допуск к совершенно секретным документам. А после этого, по правилам, как минимум пять лет нельзя было и думать о выезде за рубеж. И такой пятилетний срок после увольнения у меня истекал только в апреле 1988 года, однако вполне могло случиться и так, что меня бы не выпустили вообще. И я постоянно переживал об этом, ни с кем не делился, но опасался очень.
Тем не менее, всем нам в итоге дали разрешение, выдали загранпаспорта, и в январе 1988 года мы отправились в свою первую зарубежную поездку – в ГДР, в Берлин. И по отдельности, и в составе «Арии» никто из нас еще до этого никуда из Союза не выезжал, за исключением Валерия Кипелова, который побывал в Афганистане еще в «Лейся, песня» с концертами по воинским частям.
Каждому из нас было разрешено поменять 500 рублей на марки ГДР. Одна марка тогда равнялась 33 копейкам, поэтому получается, курс был 1:3, и у всех нас оказалось по полторы тысячи марок. На эти деньги мы накупили в первую очередь огромное количество обуви, которая была дефицитом в СССР. И мне, и моим родственникам ее хватило на многие годы, мы привезли домой просто огромные баулы этой обуви. Так, например, я приобрел роскошные зимние сапоги, которые там стоили 250 марок – это даже там было очень дорого, но в Союзе, если вообще найдешь, их можно было купить только аж в три раза дороже, за 250 рублей! Так что в любом случае мы приобрели обувь гораздо дешевле и, повторюсь, привезли ее домой в большом количестве. Плюс к этому на гастролях в ГДР нам платили суточные, около 50 марок в день, и у нас, таким образом, как нам казалось, были по тем временам большие деньги.
Первый вылет из Шереметьево-2, Duty-Free… Сразу набрали дикое количество выпивки, сигарет, все выпили еще до вылета и сразу после посадки в самолет дружно закурили прямо на своих креслах – тогда такое разрешалось, заграница!
В Берлине у нас прошло четыре концерта. Два из них мы сыграли в клубе, а два – в концертном зале Palace de Republic в центре Берлина (он был построен в 1976 году на месте снесенного Королевского дворца и закрыт для посещения в 1990-м из-за несоответствия новым строительным нормам; в 1993-м его снесли). На тот момент это был очень хороший, комфортабельный зал с мягкими креслами. Но лично мне больше понравилось выступать в клубе, там царила настоящая рóковая атмосфера, было много народу и принимали нас очень тепло. Именно там мы узнали, что надо обязательно выйти на бис – то есть делаешь ложную коду выступления, а потом выходишь и играешь еще пару-тройку песен. До этого мы просто отыгрывали программу, кланялись и уходили. А здесь мы сделали так же, ушли за кулисы, а зрители кричат, шумят, требуют выхода на бис. Мы спрашиваем у организаторов:
– Что делать?
Нам говорят:
– Выйти и сыграть еще две песни.
Но мы-то уже все сыграли, что у нас есть в репертуаре! В общем, мы вернулись на сцену и просто повторили две песни из концерта – по-моему, «Волонтер» и «Тореро»… А на следующий день мы уже построили программу с учетом того, что мы будем выходить на бис, оставили для этого пару песен.
Конечно, мы были очень горды, что съездили на заграничные гастроли. Вернувшись домой, продолжили гастролировать по Союзу и параллельно уже начали готовить материал для следующего альбома. Одной из первых стали делать «Игру с огнем». Помню, сижу как-то на саундчеке на барабанном подиуме и играю на басу мелодический фрагмент, который потом обрел слова «Эй, скрипач, ты горяч, как всегда, строптив…». Векштейн подходит и заинтересованно спрашивает:
– Это что ты такое играешь?
– Да вот, – отвечаю, – партия к новой песне…
– Интересно звучит! – одобрил он.
Весной 1988 года телеведущие Дмитрий Маматов и Андрей Комаров снимали клип на «Улицу роз» для программы «Музыкальный лифт». Часть сцен мы сняли на фирме Мелодия, где как раз занимались пересведением альбома, который должен был быть издан на виниле и называться «Герой Асфальта». Другая часть сцен должна была быть отснята в СК «Олимпийский», для этого накануне по ТВ дали объявление, что все желающие могут прийти на съемки клипа группы «Ария» к Спорткомплексу «Олимпийский» тогда-то и во столько-то. Думали, придут человек сто, а пришло несколько тысяч…А в этих кадрах, как можно заметить, меня нет, я был на «Мелодии»… Векштейн, договориваясь о выпуске пластинки, видимо, предполагал, что там сведут треки более профессионально или, может быть, это было условие студии грамзаписи, не помню. Мы принесли туда свою широкую пленку с исходниками и занялись сведением со звукорежиссером «Мелодии», вернее, мы просто присутствовали при этом. Конечно, нельзя было бросить процесс на откуп сотрудникам студии, обязательно должен был присутствовать кто-то от нас, некий саунд-сопродюсер. Планировали закончить работу раньше, но из-за съемок закончить не успели. И я вызвался остаться, чтобы контролировать процесс и, по возможности, влиять на него. Это был второй из двух дней пересведения, шла работа над оставшимися «Улицей роз» и «Героем асфальта», песнями, в которых я являлся автором и соавтором музыки. Поэтому ребята отправились на съемки, а я со звукорежиссером занимался песнями. Но ближе к вечеру я присоединился к остальным уже на сборном концерте во Дворце Спорта «Лужники», где доснимали финальные сцены.
Надо, наверное, напомнить, что на тот момент я еще учился в Гнесинке, и в июне 1988 года у меня прошли выпускные экзамены. Я отпросился у Векштейна на два дня, во время гастролей (по-моему, в Краснодарском крае у нас шли стадионные концерты, не сольные, а сборные, в которых принимало участие несколько групп). Один день моего отсутствия пришелся на выходной, а во второй пришлось отыграть без бас-гитариста…
В Москве на экзамене по вокалу я спел несколько песен Максимова и неожиданно для себя получил «пять». Может быть, это произошло и благодаря тому, что я уже был музыкантом «Арии», очень известной и востребованной группы. А может, я просто соскучился по Лешкиным песням…