В этом же году с группой «Черный кофе» мы ездили с концертами в Грозный. Это были не филармонические концерты, нас пригласил кто-то из грозненских энтузиастов. Принимали очень хорошо! Мы выступали на стадионе ручных игр «Динамо»: в центре находилась волейбольная площадка, а вокруг были трибуны. В торце стадиона стояла наша сцена, а по краям и напротив располагались зрительские места. Что интересно, фан-зоны не было, то есть сама спортивная площадка оставалась пустой. Тем не менее, отклик публики был очень горячий. После первого дня выступления организаторы пригласили нас перед следующим концертом поехать отдохнуть на природу, посмотреть местные красоты. Мы все согласились, поехали на автобусе в горы – не очень высоко, в живописное загородное место. Перед этим на рынке организаторы купили свежее баранье мясо для шашлыка, овощи и все необходимое. Вообще, я к баранине отношусь предвзято, не особо ее люблю, но это мясо оказалось просто на удивление вкусным. А из алкоголя у нас был марочный коньяк с гордым названием «Вайнах». Настроение в этой поездке было отличное, погуляли, выпили и закусили в меру и, что называется, для души, и погода стояла замечательная.
– Как сейчас будет играться здорово! – сказал я на обратном пути.
Приезжаем в гостиницу «Кавказ» (сейчас ее уже нет, она разрушена во время войны), я захожу в фойе, а там в лобби-баре – как бы сейчас это назвали – сидят местные чеченцы. Увидели меня, говорят:
– Откуда такие красавцы? О, «Ария»! Давай, заходи к нам!
Как говорится, знаменитое кавказское гостеприимство в действии: просто так они меня не отпустили. Тогда у них еще не было сухого закона, и пришлось накатить с ними пару фужеров шампанского. Я их, конечно, пригласил на концерт, а сам уже был после этого очень неточным в движениях, но надеялся: «Как-нибудь сыграю!». А перед самим концертом, когда я шел к сцене, смотрю – стоят эти ребята, и снова с шампанским! Они влили в меня еще шампанского, правда, на тот момент я уже особо и не сопротивлялся…
Пора выходить на сцену. В начале концерта мы всегда бодро выбегали на авансцену, и я сразу ставил ногу на монитор. И в этот раз побежали, я поставил было ногу, но чувствую, что промахиваюсь мимо монитора, я просто чудом не вылетел со сцены, а она была довольно высокой. Думаю: «Опа… Перебор…». Начали играть, и под жарким солнцем меня совсем развезло, в голове стучало: «Только бы отстоять концерт! И только бы не играть „Тореро!“.» В «Тореро» все же довольно сложное басовое вступление, и исполнять его в нетрезвом состоянии – та еще задача. Я говорю Кипелову:
– Валера, только не «Тореро»!
А Валера вместо ответа объявляет на весь стадион:
– Следующая песня – «Тореро»!
Звучит короткое гитарное интро, и после него, вместо всем известного проигрыша, публика слышит длинные басовые ноты, как удар колокола, без всякого перебора…
Кое-как я все же отстоял этот концерт до конца. После него ребята мне говорят:
– Ну, за такое надо как-то наказать! В общем, мы тебя оштрафуем, и денег за концерт ты не получишь!
Я, конечно, очень расстроился, хотя понимал их недовольство. Потом все же ребята смягчились и гонорар мне выплатили, но это было для меня хорошим уроком…
В августе этого богатого на события года представители журнала Metal Hammer с одной стороны, а также Сергей Соколов и Сергей Кулешов, при поддержке Бориса Зосимова, известного советского и российского медиаменеджера и музыкального продюсера, – с другой организовали в Череповце масштабный фестиваль «Монстры рока», на который были аккредитованы журналисты многих европейских стран. Предполагалось, что этот фестиваль станет ежегодным и будет проходить во многих городах СССР. Мы приехали заранее, выступать предстояло на городском стадионе. Немного разочаровывало то, что, несмотря на громкое название, сцена была сделана на уровне регионального, местечкового фестиваля: несколько фонарей, сама площадь сцены небольшая, никаких подиумов, кроме барабанного, не было. Сцена располагалась в районе штрафной площадки с одной стороны стадиона, и зрителей решили пускать не только на трибуны, но и прямо на поле – предполагалось, что оно все целиком будет заполнено, но нет, пришедшая публика заняла лишь примерно половину. Там выступили мы, «Мастер», «Черный кофе», а в последний день фестиваля, 2 сентября, прилетела группа «Алиса». Мы снова братались с «Мастером» – не на сцене, а уже в гостинице, и отжигали там по полной, сродни тому, как это делали в свое время Mötley Crüe и Ozzy Osborne – с отрывом люстр, с поломанной мебелью и прочими атрибутами рок-тусовок или, точнее скакзать, рок-погромов. Наши знакомые девушки из Украины тоже приехали к нам, и было очень весело!
Несмотря на то, что мы теперь стали свободны, ушли из-под «ига» Векштейна, концертов у нас было все меньше и меньше. Это произошло из-за общей ситуации в стране – музыкальные приоритеты изменились, попса снова стала активно выходить на первый план, началось засилье сопливо-сладких песенок «для девочек», и, соответственно, тяжелая музыка оказалась в незавидном положении. Еще одна причина была в том, что все попсовые артисты поголовно пели под фонограмму, под полный плюс, и это никого не смущало вообще. Аппаратуры для таких концертов требовалось в разы меньше, чем для живых, ведь фонограммой в принципе любое помещение озвучить гораздо легче. При живом исполнении и «грязном», с искажениями, звуке инструментов очень непросто выстроить общее звучание так, чтобы это действительно хорошо слушалось, и аппаратура, разумеется, нужна в большем количестве и более качественная. Поэтому с металлистами в этот период особо не возились, и, повторюсь, количество самих концертов заметно сократилось.
Тем не менее, нас тогда стали приглашать на телевидение, где мы в принципе были и остаемся редкими гостями. Так, организаторы передачи «Что? Где? Когда?» опять же в 1989 году проводили выездные съемки, где участвовали команды из разных республик. Называлось это «Международный конгресс „Что? Где? Когда?“». Съемки проходили в Мариуполе, а нас пригласили там выступать на открытой площадке, перед ДК, на огромной, очень длинной лестнице, которая была вся заполнена народом. Там мы сыграли, насколько я помню, «Дай жару» и «Улицу роз». А параллельно в городе проходил конкурс мариупольских красавиц, и мы с ними очень плотно общались, как говорится!
Новых песен мы тогда не делали, играли свой свежий альбом «Игра с огнем». Кстати, осенью 1989 года мы снова побывали в Пензе, дали концерт в ДК «Гарнизонный дом офицеров», и пензенский телеведущий Вячеслав Муравьев сделал про нас передачу – концерт плюс интервью, где мы поговорили с ним на музыкальные и околомузыкальные темы, в том числе и обсудили обстановку с падением интереса к хеви-метал концертам. У Маврина долгое время хранилась видеокассета с записью этой передачи в хорошем качестве, не знаю, дожила ли она до настоящего времени…
В середине января 1990 года мне позвонил Вячеслав Васильевич Гришин и сообщил, что Векштейн разбился на машине… Я был шокирован этим известием, начал звонить друзьям и знакомым, выяснять, что и как случилось (позже мы узнали, что он не разбился, а задохнулся выхлопными газами в гараже). А я ведь незадолго до этого, осенью 1989 года, пересекся с ним в «Олимпийском», на одной из музыкальных тусовок: я пришел кого-то послушать и в зале встретился с Векштейном – он там был, потому что на этом концерте выступала и Антонина Жмакова со своей группой. И я думал, что наша встреча окажется враждебной, в духе «я тебя знать не знаю», однако, конечно, поздоровался.
– О, привет, Виталик! – ответил он. – Как дела, все хорошо?
– Да, все нормально…
– Ну, счастливо!
Германия, 1990 г.
Дальше диалог не пошел, но никакой враждебности я не ощутил. Запомнилось, что Векштейн был с бородой – я его впервые увидел в таком образе. И я после этой встречи почувствовал радость, что повидался с ним и что мы не стали врагами, несмотря на все произошедшее.
И вдруг, в январе – такое известие… Просто как обухом по голове. А буквально через день после того, как я об этом узнал, мы должны были выступать в ДС «Лужники» на фестивале программы «Музыкальный лифт». И мы думали: ну и как же сейчас выступать? А организаторы нам сказали, что, раз мы заявлены в афишах, придется все же отыграть.
Я с кем-то из «арийцев» (был Кипелов и кто-то еще) с утра в день выступления (и он же – день похорон) поехал в церковь в Хамовниках на отпевание Виктора Яковлевича. А потом мы приехали в «Лужники» и предупредили организаторов, что выступать все же не будем – нет настроения, и вообще, это неправильно в таких обстоятельствах. Организаторы согласились с нашим решением, и ведущий в перерыве между выступлениями групп объявил публике и произошедшей трагедии, упомянул о том, что Векштейн – бывший руководитель группы «Ария», а потому она сейчас находится на его похоронах и выступить не сможет. Да, на самом деле мы стояли тут же, за сценой, но, по сути, так все и было – мы прощались с ним в этот день и ни о чем другом думать не могли. В зале после слов ведущего стояла гробовая тишина.
А потом Гришин позвал нас на нашу бывшую базу – все там же, на Саввинской набережной. Маврин, Кипелов и я приехали туда; там же были музыканты из «Круиза», из группы «Спрут» – это тот коллектив, который пришел на смену ушедшему от Векштейна «Раунду». И там, в узком кругу, мы его помянули.
Сегодня я хорошо понимаю, что вклад Виктора Яковлевича в появление и становление группы «Ария» сильно недооценен. С высоты прожитых лет я могу сказать, что, если бы не Векштейн – не было бы никакой группы «Ария». Несмотря на талант музыкантов, на то, какие классные песни они писали, ничего бы у них не получилось в том виде, в каком оно получилось в итоге. Чтобы записать альбом, где один гитарист играет за двоих, нужно делать многоканальные наложения звука. Вряд ли Володя с Аликом могли найти такую студию, а если бы и нашли, то это стоило бы фантастических денег! А ведь запись первого альбома «Арии» сделана очень профессионально, она многодорожечная, и создавали они его долго – Володя говорил, что на запись вокала, например, ушло около полугода, порой тратили нескольк