Так что в то время жить было не то что уж очень интересно, однако и скучать не приходилось, все время нужно было крутиться. Потом я по счастливой случайности устроился работать администратором на телевидение. Ведь изменения коснулись абсолютно всех сфер жизни, в том числе и телевизионной, там стали образовываться маленькие компании, которые занимались в основном рекламной деятельностью. И вот я стал работать как раз в одной их таких компаний. В чем заключались мои обязанности? Нам заказывали рекламу какого-нибудь бренда, и мы делали рекламный ролик. Сценарист, оператор и режиссер говорили, что им для этого нужно, какое оборудование, где должны происходить съемки. Ну, а в мои обязанности входило обо всем этом договориться и найти требуемое оборудование в соответствии с планом и сметой. Вот этим я и занимался – бегал по «Останкино», договаривался с теми, кто предоставит камеры, технику и т. д. Проработал я на этой должности полгода. Однажды встретил знакомого музыканта около Останкинского пруда – мы там снимали один из роликов, – а он удивился:
– О, привет, Виталь, ты что тут делаешь?
Я засмущался:
– Да вот, рекламу снимаем…
– А ты, значит, теперь на телевидении работаешь?
– Подрабатываю,– ответил я словами главного героя из фильма «Операция „Ы“».
В общем, мы не голодали, но концертная жизнь пришла в совершенный упадок. Где тогда вообще можно было сыграть? О больших залах тогда, конечно, пришлось забыть. Единственной рабочей площадкой оставалась «Горбушка» (ДК им. Горбунова), но там можно было сыграть не более одного-двух раз в год. Также оставалась возможность участия в различных фестивалях-сборных солянках. Так, мы продолжали играть вместе с «Коррозией металла», они проводили свои «Железные марши». Летом можно было выступить в Зеленом театре парка Горького, но тоже не сольно, а так сказать, внутри тусовки, несколько композиций в сборном концерте. А вот гастроли по городам полностью прекратились. И поездки теперь уже организовывались совсем по-другому. Каждый из музыкантов группы стал в определенном смысле ее директором. Что это означало? Дело в том, что мы тогда еще продолжали работать в ТО «Автограф», но непосредственно через него приглашений на концерты уже не поступало, потому что новые организаторы концертов понятия не имели, что мы там официально трудоустроены. А как вообще пригласить выступить группу «Ария»? Интернета не было, какими-то окольными путями желающие находили телефоны самих музыкантов или телефоны наших знакомых, которые, в свою очередь, уже звонили нам. И тот из нас, кому звонили, автоматически на этот момент становился директором группы, он организовывал доставку коллектива до места концерта, согласовывал вопросы гонорара, необходимой аппаратуры. И у каждого из нас тогда был такой опыт.
Мы были очень довольны, когда на нас в 1992 году вышли организаторы концертов в Ставрополе. В такой беспросветности, почти полном отсутствии выступлений вдруг появился какой-то лучик света. Мы с удовольствием отыграли там два концерта. Потом съездили в Донецк, нас пригласила местная группа с названием «Церковное вино», сразу зацепившим наше внимание.
– Это «Кагор», что ли? – поинтересовались мы и пошутили: – А почему именно так и не называетесь? Было бы словно название какого-нибудь скандинавского бога.
С их подачи мы проехали с концертами по Донецкой области, а «Церковное вино» было у нас на разогреве. Насколько я помню, никаких существенных денег мы там не заработали, но зато выступили. На этом наша гастрольная деятельность в 1992-м году и остановилась.
«Горбушка», 1992 г.
Мне неоднократно приходилось слышать, что, мол, музыканты «Арии» в 90-е так плохо жили, что даже были вынуждены работать сторожами. Хочу прояснить этот момент, потому что на самом деле это не совсем так, и дело не в «плохой жизни». Просто я и Кипелов как-то пришли к Фишкину и сказали ему:
– Юр, нам бы хотелось, чтобы наши трудовые книжки пока оставались в ТО «Автограф».
Мы были людьми советской закалки и привыкли, что, если появляется пробел в официальном трудовом стаже, это не очень хорошо для дальнейшей работы, могут появиться проблемы с трудоустройством и т. п. Мы тогда еще не понимали, что теперь это особо никому не нужно, в голове у нас еще работала прежняя схема…
– Я же не могу вас у себя держать просто так, – ответил Фишкин, – если хотите продолжать здесь числиться, надо что-то делать!
– Ну, хорошо, а что делать?
– Ну вот, например, будете нашу базу сторожить?
Мы с Кипеловым переглянулись.
– Будем!
А база с аппаратурой находилась на станции метро «Выхино». И мне из Внуково туда надо было добираться около двух часов. Причем сторожить ее требовалось ночью – у Фишкина было железное правило, что и днем, и ночью все должно быть под контролем. Если говорить точнее, эта база располагалась в подвальном помещении кинотеатра «Волгоград» на Ферганской улице (сейчас он уже не существует), и нужно было охранять все ее содержимое по ночам, так как в тот период – время разгула криминала – все могло случиться.
И, повторюсь, мы устроились туда именно ради трудовых книжек, а не из-за денег. Кстати, Юрий Борисыч предложил нам за это 50 долларов в месяц – даже по тем временам сумма смехотворная. Я и Кипелов дежурили по очереди: ночь – он, ночь – я. Но мне надоело буквально через три смены, и я отказался от этих дежурств, а вот Валерий там еще какое-то время работал.
На базе Москонцерта у ТО «Автограф» было что-то типа красного уголка, комнаты, и там мы сделали фан-клуб «Арии». В «Московском комсомольце» дали объявление с информацией о появлении нашего фан-клуба и с предложением записываться туда, чтобы первыми узнавать новости группы и, возможно, покупать билеты на концерты. Также там можно было приобрести мерч, то есть наши диски и плакаты – те самые плакаты, которые оплатил Союзтеатр при нашем с Мавриным отъезде в Германию, ну, и еще было напечатано немного новых. Из альбомов продавался в основном «Кровь за кровь», нам выдали тираж пластинками, но выпущенными уже не на «Мелодии», а на Sintez Records – на одном из первых независимых лейблов (основан в 1987 году музыкантом и композитором Александром Кутиковым, одним из лидеров группы «Машина Времени»). Они сделали нам тираж около 30 тыс. экземпляров. Конверт был ужасного качества, печать бледная, но другого варианта на тот момент у нас не имелось, и эти пластинки также продавались в помещении нашего фан-клуба.
Таким образом, в начале 90-х концертная жизнь шла у нас ни шатко, ни валко. Но конкретно в моей жизни наступил очень романтический период – я встречался со своей будущей женой и находился на седьмом небе от счастья. В августе 92-го – спустя ровно год после путча – мы поженились, и жизнь мне тогда казалась прекрасной и удивительной, несмотря ни на какие сложности. Помню, после свадьбы мы с женой купили машину – трехгодовалую «пятерку» (ВАЗ-2105), и буквально через месяц, чуть ли не прямо на мой день рождения, у нас ее угнали! Мы-то так радовались, как хорошо начинается жизнь в нашей семье, что мы уже смогли приобрести машину, и тут… Это, конечно, был удар для нас, и мы тогда очень переживали.
А что касается группы, отмечу, что вопреки всему происходящему вокруг мы не собирались заканчивать свою музыкальную деятельность. Возможно, надеялись, что все вот-вот наладится, или до конца не осознавали глобальности изменений в нашей жизни. Кроме того, повторюсь, с голоду мы не умирали, и поэтому, помимо забот о способах заработка, у нас оставались еще силы и желание думать о музыке.
В 1993 году Володя Холстинин сказал, что у него есть один хороший товарищ, как бы сейчас сказали – партнер по околомузыкальному бизнесу, Игорь Колганков. И он предлагает группе «Ария» сделать репетиционную базу и одновременно студию звукозаписи – на станции метро «Юго-Западная», на втором этаже здания бывшего детского сада.
Лично я очень обрадовался в том числе и потому, что эта станция метро являлась для меня, как я уже и говорил, самой близкой территориально, учитывая, что я все еще жил во Внуково. В этом помещении мы принялись делать ремонт, шумоизоляцию и начали там репетировать. Первые песни для будущего альбома «Ночь короче дня» появились именно на этой базе. У нас был маленький 4-дорожечный рекордер, на котором мы и записывали новые демо. Там были записаны «Рабство иллюзий», «Ночь короче дня» и «Ангельская пыль». Вскоре, правда, оттуда пришлось съехать не помню по каким причинам.
Кстати, именно с «Ангельской пылью» связан наш первый опыт сотрудничества с Moroz Records. Дело в том, что Moroz, при участии «Корпорации тяжелого рока»[58], тогда готовил к выходу сборник «Russian Metal Ballads», исполнительным продюсером которого был Сергей Троицкий. Они спросили, есть ли у нас новая баллада для этого сборника. Мы ответили: «Есть!», так как уже были готовы и музыка, и текст к «Пыли». Moroz предоставил нам студию SNC, которая находилась в центре Стаса Намина, в Зеленом театре. Мы записали там первый вариант этой баллады. А звукорежиссером на этой студии работал Евгений Трушин, и с ним мы неоднократно сотрудничали в дальнейшем.
Когда этот сборник вышел, начались переговоры с главой компании Александром Морозовым о выпуске нашего бэк-каталога на компакт-дисках. Новый формат аудионосителей начал активно завоевывать пространство. Винил тогда уже не пользовался спросом, и аудиокассеты расценивались как дешевый вариант, а СD-диски с их цифровой записью звука считались более совершенными. И пусть звучание иногда казалось немного «пластмассовым», но зато качество записи было выше, чем во всех предыдущих вариантах и, кроме того, в отличие от аналоговой записи, не портилось со временем. Да и при перезаписи качество не терялось, как это было в случае с кассетами. В результате переговоров было достигнуто соглашение, что Moroz Records издаст все существующие на тот момент альбомы и сделает для них оформление в едином стиле. Если три альбома, вышедших на виниле, имели хоть какое-то оформление, пусть и не единообразное, то первые два альбома (