И, как ни странно, но снять клип в Чехии, с использованием оборудования и персонала киностудии «Баррандов», оказалось дешевле, чем на «Мосфильме», и это учитывая тот факт, что мы привезли в своей команде только режиссера, Сергея Бледнова, а вся остальная съемочная группа была чешская. Режиссер сказал, что по сценарию ему для участия в съемках достаточно троих музыкантов, и поехали Владимир, Валерий и я.
Все там было для нас в новинку: и персональный трейлер, как для звезд кино, и кейтеринг в специальном вагончике, ну и, конечно, сами помещения замка, в которых проходили съемки – не покидало ощущение чего-то мистического, а дождливая погода его только усиливала.
Надо честно признаться, что мы, в общем, не вникали в сценарий. На нас надели черные блестящие плащи и потом просто говорили нам: «Идете туда, потом туда, затем поворачиваетесь…» и т. д., а мы все это выполняли. Большую часть времени мы ждали, когда выставят камеру и свет при смене локации, но на съемках всегда так…
В Москве мы досняли кадры, на которых присутствуют все пятеро музыкантов. Причем делали это дважды, в двух разных местах и в разное время. Потом был первый вариант монтажа, в котором девушка-героиня в конце стоит на крыше и просто смотрит вдаль. Этот вариант не понравился Шуняеву как заказчику и продюсеру, который оплачивал все расходы, связанные со съемками. Тогда сделали второй вариант, где героиня лежит в ванне, потом вдруг оживает. Этот вариант, конечно, эмоционально мощнее первого, но без ляпов не обошлось – сначала девушка лежит в окровавленной ванне, а в следующем кадре, где мы стоим вокруг, вода уже совсем без крови и, вдобавок к этому, вместо Манякина снят другой человек – Саша опять умудрился попасть в какую-то историю и на съемках присутствовать не смог… Этот второй вариант сделали официальным, а диск с первой версией долго лежал у меня в столе, пока несколько лет назад не попался мне на глаза, и эту версию мы тоже выложили на наши каналы в интернете.
Съемки клипа на песню «Осколок льда». Замок в Чехии, 2001 г.
1 декабря 2001 года у нас состоялся концерт, посвященный Дню борьбы со СПИДом. Идея сыграть на круглой сцене, которая располагалась в центре Дворца спорта «Лужники», принадлежала Юрию Соколову, и это мероприятие, так же, как и концерт с оркестром, стало для нас чем-то принципиально новым, чего в истории группы до этого не было. Я рассказывал неоднократно в интервью, что мы не представляли, как будем выступать на такой сцене. Кроме того, Соколов «обрадовал» нас тем, что мониторов на сцене не будет, они будут находиться под полом – он это подсмотрел на каком-то концерте Metallica. У них была пустая сцена с полом из толстой металлической сетки, а мониторы были спрятаны под ней. Реакция группы снова прозвучала в стиле «Зачем нам это надо? А на что мы будем ноги ставить?», но Соколов уговорил нас попробовать. Основная сложность этого концерта заключалась в том, что у нас не было ни одной технической репетиции до шоу, мы увидели все «вживую» и опробовали лишь за несколько часов до выступления. Да, нам было очень непривычно, и, конечно, не все из запланированного сработало: уже не раз упоминалось, что, например, барабаны должны были подниматься из-под сцены, но заклинило подъемник, и поэтому решили не рисковать и выставить их сразу. Произошло и несколько накладок, в частности, пиротехнические эффекты срабатывали не всегда вовремя. Но, тем не менее, это был, я считаю, определенно шаг вперед, и такого до нас в России никто не делал. Все билеты в Лужники были проданы, приходя, люди видели сцену в центре зала, и такое было абсолютно неожиданно для них, т. к. никаких анонсов этого мы не делали, готовился сюрприз публике, как и в случае с оркестром на «Нашествии». Также, помимо пиротехники, у нас было и женское бэк-вокальное трио на нескольких песнях, и перкуссионисты, и даже детский хор!
В конце 2001 года в Москву снова приехал Удо – насколько я помню, он хотел смотреть площадку для своего предстоящего концерта. Шуняев пригласил к себе его и меня как представителя «Арии». И сказал:
– Давайте поговорим о том, чтобы выпустить альбомы «Арии» на западном лейбле. Удо, не мог ли бы ты помочь нам в этом?
Я не могу сказать, что Удо очень воодушевился этой идеей, но сказал, что попробовать можно, хотя он ничего не может обещать. Например, он попробует поговорить с руководством лэйбла Nuclear Blast (немецкий лейбл звукозаписи, основанный в 1987 году), на котором выпускались альбомы U.D.O. Но, чтобы был предмет для разговора, «Арии» нужно записать что-нибудь на английском языке, а потом уже можно будет говорить о выпуске альбома и, может быть, нашего бэк-каталога. У меня уже сразу появились опасения, что это мне в группе не «протащить», так как, скорее всего, сопротивление со стороны вокалиста будет колоссальное.
Так и оказалось. Это предложение я озвучил группе в начале 2002 года на очередных гастролях «Арии». В самом начале тура, когда мы ехали в поезде, я рассказал об идее выпуска наших альбомов на Западе. Естественно, сразу же, прежде всего со стороны Валерия, прозвучало традиционное «Зачем нам это надо?». Я попытался объяснить:
– Как – зачем? Чтобы нас, нашу музыку узнали за рубежом, мы же всегда хотели не то чтобы мировой славы, но все же такой популярности, которая сравнима с известностью западных метал-групп.
Но мне даже не дали дорассказать. Я начал было еще говорить о том, что для начала можно сделать сборник наших песен на английском языке, ведь у нас есть даже несколько переведенных текстов, к ним добавить несколько новых.
– А у тебя есть новые песни? – язвительно спросил Валерий.
– Прямо сейчас – нет, – ответил я, – но речь ведь и не идет о том, чтобы именно сейчас это сделать, нужно принципиальное согласие группы на выпуск сборника готовых песен на английском языке.
Позже Кипелов много раз говорил в интервью, что я предлагал неизвестно что, никакого нового материала еще не было, а я уже инициировал новую запись. Но это, конечно, не так, речь вообще не шла о том, чтобы вернуться с гастролей и сразу что-то записывать для зарубежного лейбла. Однако в тот момент после моих слов и возражений его словно прорвало. Он уже ничего не хотел слушать и заявил, что не собирается ничем этим заниматься, идти неизвестно у кого на поводу больше не будет и вообще предлагает разойтись, заняться сольным творчеством и через какое-то время решить, стоит ли нам возобновлять совместную работу!
Ничего себе предложение! Сразу стало ясно, что разговор насчет выпуска англоязычной записи стал только поводом для того, чтобы озвучить то, о чем он думал долгое время…
Та поездка в поезде у нас была долгой. На следующее утро я встретил Кипелова в коридоре вагона, он посмотрел как бы сквозь меня и прошел мимо. «Так, кажется, это серьезно…»,– мелькнуло у меня в голове. Я решил обсудить ситуацию с Манякиным. А с ним, к слову сказать, мы до этого момента были наиболее дружны: если нам давали двухместные номера, мы жили вместе с ним, всегда вдвоем ходили на концерты, тусовки… Мы действительно были такой «дружной ритм-секцией», и я к нему относился как к младшему брату (он на восемь лет моложе меня).
Я вернулся к нам в купе и поделился эмоциями:
– Какая же ерунда вчера произошла! Чего только Валера там ни наговорил! Но это же полная фигня – распустить группу! Ты-то ведь так не думаешь?
– Думаю! – резко ответил Манякин.
Я так и застыл на месте, меня словно ледяной водой окатили. «И ты, Брут…?»
Что было дальше, всем известно: Терентьев тоже встал на сторону Кипелова и заявил, что «настало время сольных альбомов». Володя Холстинин по горячим следам пытался с ним поговорить, но Сергей остался непреклонен.
Так или иначе, для меня все произошедшее явилось неожиданностью и здорово обескуражило. Я не понимал (и не понимаю), как можно свои личные амбиции и недовольство поставить в противовес жизни группы, всему тому, что нами уже сделано вместе, да еще и сделать это так безапелляционно.
Собственно, после этого разговора отношения у нас как-то сразу полностью расстроились. Хоть мы и продолжали пока сидеть в одной гримерке на концертах, но общались теперь исключительно через техников или через директора группы.
Вскоре Валерий официально сообщил, что он дорабатывает до конца сезона – то есть, условно, до осени – и уходит, а с ним и Сергей с Александром. Сергей Шуняев пытался убедить его, что не надо рубить с плеча и разрушать коллектив, но тщетно… Мы с Володей поняли, что вернуть назад уже ничего не получится: хорошо зная характеры друг друга, видели, что убедить Валерия и примкнувших к нему музыкантов не выйдет, все зашло слишком далеко.
Кстати, возвращаясь к теме съемок клипа на «Осколок льда», сейчас я думаю, что, возможно, одним из поворотных моментов для Манякина в решении уйти из группы – сам ли он об этом подумал либо его кто-то убедил – был тот, что их с Терентьевым не взяли на съемки в Прагу. И, вполне возможно, это было воспринято как именно наше с Холстининым решение и желание, хотя это, безусловно, полная чушь.
У нас оставался один задуманный, но пока не реализованный проект – концерт «Классическая Ария», то есть большое сольное выступление с оркестром. Соколов предложил сделать его в Зеленом театре Парка им. Горького в Москве, и Кирилл Уманский под это дело уже написал аранжировки на весь концерт.
1 июня 2002 года мы сыграли этот концерт в Зеленом театре с оркестром «Глобалис». Поклонники уже знали, что «Ария» распадается, конечно, многие еще не верили в это. Зал – 10 тысяч мест – был полон, концерт транслировался в прямом эфире канала «Муз-ТВ». А в финале концерта, на поклоне, на большом экране сцены состоялась премьера клипа на «Осколок льда» – получилось очень проникновенно, что называется, в тему («Мы расстаемся – Так будет лучше»), и я сам видел, как многие зрители плакали.
В прежнем, пока действующем составе нам еще предстояло дать еще несколько концертов и завершить совместную работу, отыграв концерт в Москве. Концерт этот назвали «Судный день» (