Ситуация оказалась очень непростой. С одной стороны, бесспорно, Андрей Храмов – замечательный певец, по-настоящему рок-н-ролльный, симпатичный, длинноволосый, всегда нравился девушкам, а это немаловажный плюс для рок-вокалиста! Работая в кавер-бенде, он умел петь в разных стилях, и это, конечно, тоже было его большим плюсом. Но и до этих репетиций у нас были сомнения, потянет ли Андрей наш репертуар, ведь у нас в песнях предполагается теноровая тесситура, и все вокальные партии очень высокие. А у Храмова, как я уже упоминал раньше, тесситура, скорее, баритональная. Мы обрадовались, когда на Fender-party летом он спел несколько наших песен и у него все получилось. Это нас очень воодушевило, мы решили, что нашли своего вокалиста, а ведь все понимают, что классный вокалист – это львиная доля успеха группы.
Но вот теперь на репетициях мы начали пробовать исполнить в новом составе и другие наши песни, которых не было на Fender-party,– те же «Штиль», «Ангельскую пыль». И я стал понимать, что Андрею нелегко дается их исполнение, я слышал это. Вот если бы мы пели на терцию ниже, для Андрея это было бы то, что нужно и его голос раскрылся в этих песнях по максимуму. Но на терцию ниже мы играть не могли. Ведь, во-первых, все эти песни уже не раз звучали, и публика их знала именно в том, первоначальном варианте. А во-вторых, если перекладывать песню, скажем, на терцию вниз, то это уже будет совершенно другая аппликатура[73] на гитарах. Почему у нас чаще всего тональность Ми? Потому что мы играем через открытую струну Ми, и это гораздо удобнее для исполнения рифов и других музыкальных ходов. Плюс ко всему – это самая низкая для гитар тональность, и песни в ней звучат очень мощно. Наши рабочие тональности – Ми минор, Си минор, иногда Ре и Ля минор (да, сплошной минор!). Таким образом, о том, чтобы как-то адаптировать песни под Андрея, мы даже не думали. А на репетициях все это в исходном виде звучало не очень. Безусловно, накладывалась и усталость, ведь Храмов работал в своем кавер-бенде и, возможно, просто не успевал отдохнуть между выступлением и репетицией. Через несколько репетиций он пришел охрипшим от перенапряжения и просто не мог петь. После этого мы задумались, как нам быть. Подождали несколько дней, вскоре ситуация повторилась.
И тогда я сказал всем музыкантам, что у меня появились большие сомнения насчет того, что Андрей сможет петь в «Арии», и прежде всего на концертах. У нас в песнях все время присутствуют высокие ноты – си, си бемоль 1-й октавы, до 2-й октавы, а для него, чувствуется, это очень высоко. И даже если Андрей сможет спеть их на одном или двух концертах, то дальше велика вероятность и того, что потом он на несколько недель выпадет из концертной деятельности, и того, что это в целом негативно скажется на его голосе, есть опасность вообще угробить его как вокалиста.
В итоге было принято решение расстаться с ним, несмотря на то что нам этого очень не хотелось. Нет, мы не сказали ему, что он не подходит «Арии» здесь, скорее, «арийские» песни не подходят для него, для его голоса.
Вернувшийся какое-то время назад из Израиля Александр Елин в тот период не только продолжил писать тексты, но также решил заняться продюсированием музыкальных групп. Он взял под свое крыло Артура Беркута, который тогда собрал свою группу, и они хотели назваться чем-то вроде «Автограф-XXI»[74]. У них уже на тот момент вышел один альбом – «Пока смерть не разлучит нас». То есть мы в принципе были в курсе их деятельности. И я сказал: «Давайте попробуем Артура в качестве вокалиста». Мне показалось, что ему будет под силу справиться с нашим старым репертуаром, ведь Беркут, бесспорно, профессионал, и к тому же у него высокий голос, с нужной для наших песен тесситурой.
Володе понравилось мое предложение, и он поговорил с Артуром. Беркут согласился, тем более он хорошо знал, что такое группа «Ария», был знаком с нашим репертуаром, и, надо полагать, ему он импонировал. Он пришел к нам и для начала спел «Штиль». Мне сразу понравилось, как это звучит. Артур – выраженный лирический тенор, даже «чересчур лирический», скажем так. А для песен «Арии» нужен определенный драматизм, где-то – жесткость, и я, так до этого давно не слышал, как Артур поет, переживал, что в его голосе будет некая «мальчиковость», которая порой слышалась в то время, когда он пел в «Автографе». Конечно, это было давно, когда он был более юным, но все же…
А тут – он спел «Штиль», потом что-то еще, все это звучало хорошо, вот именно так, как нам и надо!
Мы остались очень довольны и спрашиваем Артура:
– А тебе понравилось?
– Что вы, ребята, конечно! Все отлично! – воодушевленно ответил он.
На ближайшее время мы назначили следующую репетицию, попросив Артура разучить еще несколько наших песен. Он разучил, пришел, спел, и нам всем снова понравилось.
У Сергея Попова раньше был опыт работы с Артуром – сначала в «Мастере», а потом они сделали группу ZOOOM[75]. И что-то там у них произошло, в результате чего расстались они не то что врагами, но чисто по-человечески не очень хорошо, и между ними возникло напряжение. И Сергей высказал нам свои опасения, смогут ли они ужиться, но добавил: «Смотрите сами».
В общем, мы решили попробовать работать с Беркутом и сказали ему:
– Будем рады, если ты к нам присоединишься!
Конечно, Саша Елин не обрадовался, ведь у него были планы на Артура, он продюсировал его группу, а тут все это полетело в тартарары. Мы ему сказали:
– Саша, извини, но ты же понимаешь, здесь вопрос о дальнейшей жизни группы «Ария», и к тому же Артур сам с радостью готов к нам присоединиться…
И Саша подумал и ответил:
– Да, понимаю, нам всем нужна «Ария». И, согласен, она перевешивает по значимости любые сольные проекты… Ладно, не обижусь!
Таким образом, у нас укомплектовался состав, чем мы обрадовали Сергея Шуняева и Сашу Шамраева, которые, конечно, за нас переживали и ждали, чем закончатся наши поиски.
Буквально на следующий день после этого у нас с Володей зашел разговор о том, что нам необходимо обновить нашу студию в ДК «Чайка». В домике в Измайловском парке, о котором я неоднократно упоминал, мы только репетировали, студия у нас всегда оставалась в «Чайке». А в конце 2002 года мы и репетировать тоже снова стали там, т. к. Саша Шамраев поменял место работы и больше не продлял договор аренды здания в Измайлове.
К этому времени наша студия уже не отвечала современным требованиям, в ней стояло старое оборудование.
– Надо сделать апгрейд студии, – сказал Володя, – купить новый пульт, аналоговый магнитофон с широкой, дюймовой пленкой и все остальное.
– Подожди, а где мы возьмем такой магнитофон? – говорю я.
– Игорь мне сказал, у кого его можно купить, – ответил Володя. – Кроме того, скоро в Москве должна пройти выставка звукового оборудования «Музыка-Москва», и там мы сможем приобрести отличный пульт – забрать через фирму, которая его выставляет, по более-менее приемлемой для нас цене.
Затраты, конечно, нам предстояли приличные. На те деньги, которые каждый из нас вложил, в то время можно было купить в Москве квартиру. Причем мы вкладывались только вдвоем с Холстининым, ничего не требуя от новых участников группы. Ведь, во-первых, они только-только пришли, а во-вторых, Володя и я позиционировали себя как руководители «Арии», следовательно, и все затраты по обновлению студии – на нас двоих. Поэтому мы с ним принесли по внушительной сумме в долларах и через пару недель уже установили в студии новое оборудование – пульт (звукорежиссер Дмитрий Калинин работал в фирме, которая презентовала его на выставке, и после окончания нам его привезли прямо на студию), многодорожечный магнитофон для аналоговой записи. Кроме этого, мы провели и апгрейд студийного компьютера, поменяли все, какие было возможно, приборы для сведения звука – гейты, компрессоры, процессоры и т. д. И, таким образом, у нас получилась абсолютно новая студия, где мы могли записываться, что называется, в свое удовольствие, не торопясь, не пытаясь уложиться в минимальное время, чтобы не пришлось тратить лишних денег… В общем, мечта любой музыкальной группы, и нам эту мечту удалось реализовать!
Мы сразу решили, что в ближайшее время будем много репетировать, но не для того, чтобы сразу же отправиться на гастроли, а чтобы новые участники группы смогли влиться в процесс, «распробовать» то, что мы делаем в «Арии». Ведь слушать песни группы – это одно, а исполнять их – это уже совершенно иные впечатления и опыт.
И, конечно, мы начали делать новые композиции. Одной из первых стала песня «Колизей» – настоящий хит Володи. Над ее текстом они работали вместе с Сашей Елиным, который действительно не только не обиделся на нас за то, что мы «увели» у него Беркута, но и продолжил активно сотрудничать с группой «Ария». И тексты вместе с Володей они делали достаточно быстро, несмотря на то что в «Арии» это всегда нелегкий процесс. Месяца через полтора работы в новом составе песня «Колизей» уже была полностью готова. Работа у нас тогда спорилась, мы все были на подъеме, нам нравилось, как мы звучим, какими получаются старые песни группы – мне, например, казалось, что они теперь более энергичные и жесткие, чем раньше. В группе царила эйфория и радость от всех новых предложений, идей, от кого бы из музыкантов они ни поступали. Например, Макс вдруг желал сыграть такой брейк, который ранее не предполагался на демо, или Сергей предлагал неожиданные гитарные ходы – все это принималось с воодушевлением. И аранжировка к «Колизею» – это результат работы абсолютно всех музыкантов, настоящее командное творчество, на мой взгляд, очень плодотворное и удачное в плане конечного результата. Песня получилась – то, что надо!
Когда мы сообщили о новом составе Шуняеву и Шамраеву, конечно, они очень обрадовались. Сергей, правда, высказал сожаления насчет того, что не получилось с Храмовым – он нравился ему как вокалист. В это же время Саша Елин начал продюсировать молодую группу «ХимерА», приехавшую из Израиля. Он всячески ее продвигал и как-то показал Шуняеву. А Шуняев и говорит Саше: