Предание широкой огласке трагедии с эликсиром сульфаниламида и большое количество публикаций на эту тему оказало необходимое давление на Конгресс, и в 1938 году наконец был принят Федеральный закон о продовольственных товарах, медикаментозных формах и косметических продуктах. Это был один из самых строгих законов, когда-либо принимавшихся в США, который полностью изменил систему разработки и продажи лекарств в стране. И самое главное, он переложил бремя ответственности с правительства на производителей, которые теперь были обязаны предоставлять в FDA доказательства того, что их продукция является безопасной. Причем делать это они должны были еще до выхода препарата на рынок.
И хотя требования закона к безопасности лекарств были гораздо мягче, чем в наше время, и он не затрагивал вопроса их эффективности, его влияние было огромным и не подвергалось сомнению. Если в 1920 году двести самых крупных профильных компаний страны имели в своем штате всего несколько ученых, большинство из которых были связаны с химическим производством, то к 1940 году в фармацевтической промышленности США работали уже более пятидесяти восьми тысяч научных сотрудников, которые занимались исследованиями в области лекарственных препаратов[322]. Частично такой рост был связан с открытием пенициллина, который позволял ученым разрабатывать действительно эффективные лекарства, в отличие от большинства ранее патентованных средств. (Как верно подметил журналист Филлип Хитс, к началу 1950-х годов 90 % рецептов было выписано на препараты, которые на момент принятия закона от 1938 года даже не существовали[323].) Благодаря подобного рода разработкам и усиленному контролю над ними фармацевтические компании резко сократили общий спектр выпускаемых препаратов[324]. Так, например, в 1950-х годах компания Smith Kline прекратила выпуск 14 940 наименований продукции из пятнадцати тысяч, но зато смогла сосредоточить все свои силы на качестве оставшихся шестидесяти.
Закон от 1938 года стал решающим шагом на пути к требованию о безопасности в фармацевтике, которое сегодня мы считаем само собой разумеющимся. Однако в этом законе почти ничего не говорится о витаминах, первые синтетические аналоги которых появились на рынке почти сразу после его принятия. Также он ничего не может сказать о более экзотических видах пищевых добавок, которые сегодня пытаются «прицепиться» к витаминам, поскольку тогда их не существовало в принципе.
Если бы витамины были открыты и синтезированы раньше, создатели закона включили бы в его текст специальные положения о витаминах, которые впоследствии можно было бы применить и к пищевым добавкам, и сегодняшний рынок радикально отличался бы от существующего. Вместо этого, в то время как регулирование пищевых продуктов и лекарств ужесточается, правительственный контроль за витаминами и добавками идет совсем в другую сторону. В какое-то время он просто застопорился на одном месте, а потом и вовсе начал двигаться в обратном направлении.
Когда я вернулась домой из своей «дерматологической экспедиции» в магазин GNC, я немедленно открыла пузырек с болюсами{43} крушиновой облепихи (омеги-7) и высыпала несколько штук на ладонь. Они были темными и (приятное отличие от пахнущих рыбой омега-3, которые я принимала раньше) источали аромат лакрицы. Из чисто профессионального интереса я разгрызла одну капсулу, и она растеклась горькой маслянистой жидкостью по моему языку, оставив после себя пустую оболочку и мысль о том, что я никогда больше не буду так делать.
В отличие от рецептурных или безрецептурных лекарственных препаратов, в коробочке из-под крушиновой облепихи не было никакой информации о ее химическом составе, возможных побочных эффектах или точного описания фармакологических свойств. Поискав информацию в интернете, я узнала, что омега-7 жирные кислоты, содержащиеся в этой облепихе, получаются из цисвакценовой и пальмитолеиновой кислот, причем первая в основном содержится в молочных продуктах, а последняя — в орехах макадамия (и, конечно, в крушиновой облепихе). В отличие от омега-3 и омега-6 жирных кислот, омега-7 не является основной — то есть наш организм не вырабатывает ее самостоятельно. Слово «сверхкритический» на этикетке относилось лишь к способу экстракции этих кислот из облепихи («Современная наука нашла способ выделить из крушиновой облепихи широкий спектр полезных веществ», — такая неопределенная надпись значилась на упаковке). Также я узнала, что омега-7 — это еще и название кубинской военной группировки, нашла легенду о том, что ягоды облепихи помогали Чингисхану добиваться военных успехов, а также прочитала несколько тревожных предположений, что употребление излишнего количества омега-7 жирных кислот может привести к появлению «старческого запаха».
Перечитав множество описаний облепихи от различных производителей, я все же сумела найти ссылки на какие-то исследования, которые могли бы прояснить что-то о заявленных свойствах препарата. Самым «информативным» оказалось заявление компании — производителя моей облепихи от 1999 года, что «пальмитолеиновая кислота предположительно помогает поддерживать кожу в здоровом состоянии». Однако в дополнение к этой размытой формулировке там не упоминалось ничего конкретного об этих исследованиях и не было указано, где публиковались их результаты.
Я надеялась, что смогу найти больше информации у FDA, но когда я зашла на его сайт, то в разделе «вопрос — ответ» увидела их заявление насчет добавок: «FDA не располагает перечнем компаний — производителей пищевых добавок, их дистрибьюторов, а также списком продуктов, которые они распространяют. Если вы хотите получить более детальную информацию о конкретном продукте, вам следует обратиться непосредственно к компании-производителю»[325].
Немного удивившись, я еще раз изучила упаковку от своей добавки в поисках контактной информации. К счастью, там были указаны название компании, ее адрес и телефон (что, кстати, требуется по правилам FDA[326], хотя многие компании их не соблюдают). На сайте компании я нашла свою крушиновую облепиху в каталоге продукции, который был оформлен в виде сказочной книги на фоне подложки из зеленого мха. Но на сайте не приводилось никакой информации о свойствах препарата, поэтому я решила позвонить по телефону поддержки.
— Я собираюсь приобрести крушиновую облепиху и хотела бы узнать об исследованиях препарата, — обратилась я к представителю компании. — Я хотела бы побольше узнать о том, как он работает.
— Э-э-э, мы не научно-исследовательская организация и не можем сказать что-либо по этому поводу, — ответил он.
— Я знаю, — успокоила я его, наблюдая, как по моему монитору бегают жучки скринсейвера. — Но на вашем сайте есть упоминание об исследованиях 1999 года. Вы не подскажете, где я могу найти их описание?
Он, конечно же, не подсказал.
— На упаковке указано, что клинических испытаний не проводилось. Мы бы рады предоставить людям еще какую-то информацию, но не можем этого сделать, — продолжал объяснять он. — Возможно, об облепихе что-то есть в PubMed — онлайн-базе данных всех биологических и медицинских журналов, которая поддерживается Национальной медицинской библиотекой в Национальном институте здравоохранения. Я сейчас быстренько посмотрю и, возможно, смогу вам помочь.
Я подождала, пока он осуществлял поиск.
— Есть несколько кратких клинических обзоров, я нашел восемьдесят три, — объявил он. — Но я не вижу упоминаний об исследованиях 1999 года. Попытайтесь обратиться в вашу местную библиотеку, возможно, у них найдется больше информации на эту тему.
Мне не понравился такой поворот событий: правительство направляет меня к компании-производителю, которая пытается отправить меня назад к правительству в лице института здравоохранения, а когда ничего не выходит, отсылает к признанному эксперту в области пищевых добавок — местной библиотеке. Когда я спросила представителя компании, почему облепиху не рекомендуется принимать женщинам во время беременности, его ответ был таким же неудовлетворительным.
— Мы можем предложить только небольшое количество наименований нашей продукции для этого драгоценного периода жизни, — произнес он таким тоном, не оставлявшим сомнений в том, что «драгоценный период жизни» для него — такое же ничего не значащее, расхожее выражение, как «прошу прощения» или «желаю вам хорошего дня». — Это не вопрос безопасности, — продолжал он, — но исследований о применении растительных добавок во время беременности не так много. Это не значит, что мы опасаемся возникновения каких-то проблем из-за крушиновой облепихи, просто мы хотим быть уверены в вашей полной безопасности.
Если бы крушиновая облепиха продавалась как лекарственное средство, то ответ представителя компании был бы совсем другим. На самом деле мне бы вообще вряд ли понадобилось куда-то звонить, потому что вся необходимая информация значилась бы на упаковке или вкладыше-инструкции, а также приводились бы доказательства, что облепиха эффективна и безопасна.
Интересно отметить, что данные об эффективности и безопасности лекарственных препаратов указывались не всегда. В значительной степени их наличию мы обязаны принятой в 1962 году поправке Кефовера — Харриса. Она была единогласно одобрена обеими палатами Конгресса после выявления ужасных случаев врожденных патологий, вызываемых талидомидом{44}. Поправка требовала, чтобы лекарственные средства обязательно исследовались на предмет безопасности и эффективности посредством «достаточных хорошо контролируемых испытаний»[327]