За несколько мгновений она покинула квартиру и выбежала со двора с пылающими щеками.
Зато теперь она знала, откуда у Тины деньги и новые вещи.
Однако разговаривать с ней на эту тему она не решилась. Во-первых, она ей не мать, чтобы указывать, как надо жить. Во-вторых, к тому времени она еще не совсем пришла в себя и набралась сил, чтобы не бояться быть выброшенной на улицу. Кто знает, вдруг эта Тина выдумает что-нибудь такое, наплетет Юрию, к примеру, то, что Лариса ревнует ее к своему бывшему мужу или вообще продолжает встречаться с ним… Нет, с Тиной лучше не связываться.
Но и с Юрой она тоже не останется. Хватит уже жить из милости. Она встретит человека, которого полюбит, и расстанется с Юрой.
Но для начала сделает то, что задумала.
Она встала, подошла к буфету, открыла его, достала жестяную коробку из-под чая и высыпала на ладонь желтые блестящие капсулы…
«Как же вас много… На всю жизнь хватит…»
21
16 июня 2010 г.
– Думаю, она мне великовата, – сказала Тина, снимая с себя куртку и отдавая ее в руки продавщицы. – Мне на размер меньше.
Куртка была белая, легкая, воздушная, отороченная белым пушистым мехом, да к тому же еще и украшенная серебряной вышивкой. Не куртка, а мечта, и даже не куртка, а такой короткий плащ. С нежно-голубыми джинсами и белыми сапожками она смотрелась бы просто отлично.
Продавщица принесла другую. Тина, волнуясь, надела, застегнулась на все сверкающие застежки и принялась поворачиваться перед длинным, в пол, зеркалом.
Магазин был большой, шумный, а потому она чувствовала себя здесь куда комфортнее и спокойнее, чем в том, другом, маленьком меховом бутике, куда зашла и откуда сразу же вышла. Ей не понравилась надменная физиономия продавщицы, которая сразу же смерила ее оценивающим взглядом, мол, а не обозналась ли ты, голубушка, адресом, и по зубам ли тебе все то, что находится в нашем магазине?
– То, что надо! – Тина увидела, что щеки ее разрумянились, глаза горят. Как же ей шла эта курточка!
– Я беру, – сказала она тихо, вложила белое нежное облако в руки симпатичной продавщицы и направилась к кассе. Уверенно достала из рюкзачка пачку денег и отсчитала сколько нужно.
С большим пухлым пакетом она вышла из магазина, прошлась немного по улице и вошла в обувной, где благополучно купила белые сапожки на меху.
– Вам повезло, сейчас лето, и у нас большие скидки…
– Не имеет значения, – отмахнулась весело Тина, глядя, как укладывают в коробку ее сокровища.
Она вспомнила, как сильно простудилась зимой, в феврале, когда провела несколько часов под дверью квартиры Милы. Как же много прошло времени с тех пор. И как все изменилось. Странно только, что ее, близкую подругу Милы, еще не допросили. Про нее словно забыли. Почему? Блуждают в потемках, ищут убийцу… Вот пришли бы к ней, уважили, поговорили, как с человеком, она и рассказала бы все про капсулы, про Ларису, которую отец подобрал с улицы, как котенка… Да и про котенка рассказала бы, которого Лариса, тренируясь и проверяя действие яда, отравила в подвале…
В школе говорили, что та высокая девица в джинсах и белой блузке – известная адвокатша Травина. Это ей принадлежит шикарный «Крайслер», на котором она курсирует между своим роскошным офисом на набережной и рестораном «Ностальжи», а по делам катается на более скромных авто. И ведь на самом деле умная баба, на лбу написано, но и она почему-то не догадалась расспросить ее, Тину, о ее ближайшей подруге Миле. Почему? Ведь все в школе знают, что они всегда были вместе, правда, только это…
Еще был следователь из прокуратуры, но и он задавал примерно такие же вопросы, как и адвокатша, – нейтральные, пустые… Почему бы не спросить прямо в бровь: ты не знаешь, Тиночка, кто бы мог отравить твою самую близкую подругу? И вот тогда бы она точно не стала молчать. Все выложила бы. Фантазии хватило бы. Начала бы, правда, издалека. Что в тихом омуте черти водятся. И что Мила была вовсе не такая, какой ее знает вся школа и родители. Что она была развратная тварь, и что Лариса об этом знала, как знала она и то, что Тина встречается с любовником Ларисы – Виктором Сыровым. И он же, Виктор Сыров, одновременно являлся женихом той самой Елены Александровны…
И еще кое о чем она не стала бы молчать. Она исполнила бы свой план, дошла бы до самого конца и рассказала бы и еще кое-что, касающееся семьи Казанцевых. И об отце тоже не стала бы молчать.
Но ее никто и ни о чем не спросил. Так, общие вопросы. Какой была Мила? Как будто бы никто ничего не видел. Не замечал.
Похоже, в классе вообще никто и ничего не замечал. Все как ослепли. И это удивительно, что единственный светлый человек, Тамара Шляпкина, да еще Денис, влюбленный в Тину и страдающий от безответности, навещали ее в больнице, когда она слегла с воспалением легких. Вот если бы Мила загремела в больницу с насморком, нашлись бы желающие посочувствовать ей, навестить, принести апельсины-яблоки.
– Я могла умереть, – сказала она Миле после того, как вышла из больницы и повела себя так, как будто ничего не произошло. – Под капельницей долго лежала…
Мила смотрела на нее немигающими глазами, Тина чувствовала, что она хочет ее спросить, да так и не решается: о том, что делала Тина на лестничной площадке в ее подъезде в тот вечер.
Если ее, Тину, спросят, зачем понадобилось ее мачехе убивать Милу, она расскажет. Все расскажет. Как Лариса стеснялась своей падчерицы. Как стеснялась своего мужа, скромняги Юрика Неустроева, который помог ей выкарабкаться из дерьма, а она предпочла ему другого мужика. Что Лариса просто-напросто заготовила такое количество этих капсул, которые даже не пересчитывала, что уже и не знала, как их еще использовать.
И про то, что у нее соседка работает в ветеринарной клинике, у которой Лариска сперла яд, которым усыпляют животных.
Лариска. Эгоистка. Хамка. Скотина неблагодарная.
…Тина тяжело дышала, когда примеряла на палец точно такое же кольцо с брильянтом, какое Виктор подарил Миле. Она слушала стук своего сердца и чувствовала, как кровь пульсирует в этом самом среднем пальце, сдавленном новым кольцом.
Поскольку кольцо было дорогое, за ней следили уже две продавщицы, а охранник, стоя возле окна, делал вид, что его интересуют мелькающие за стеклом витрины прохожие.
Хотя не такое уж и дорогое. Всего-то сто тысяч.
Тина подумала, что, если она сейчас достанет из сумки пачку денег, то уж точно запомнится продавщицам, как девчонка, у которой целая куча денег и которая разгуливает с такими деньгами спокойно по городу. К тому же возле кассы, когда станет доставать эти пачки и отсчитывать деньги, и кассир не сможет не заметить, что ее сумка полна денег. Поэтому она решила действовать по-другому. Разыграть некий спектакль. Возможно, потом, когда все закончится и она успокоится, ей и самой будут смешны эти ее страхи и опасения, но сейчас она предпочла немного перестраховаться.
– Напишите мне, пожалуйста, точную сумму… Я приду через час, а вы отложите кольцо, пожалуйста.
Продавщица не очень-то вежливо заметила, что такие кольца и откладывать-то не нужно, это не редиска на базаре, не так быстро продаются.
Тина почувствовала, что краснеет. Не от стыда – от злости. Почему она с ней так разговаривает? Думает, что вот зашла девочка в ювелирный магазин, примерила дорогое кольцо, полюбовалась на него, помечтала и ушла, что называется, поджав хвост? Интересно, что она подумает, когда Тина вернется с пачкой денег (как будто бы она взяла из банка или же ей кто-то дал, предположим, жених)… Стоп. Жених. А что, если разыграть спектакль, будто бы она невеста и пришла выбирать себе подарок?
– Понимаете… Мой жених… У нас скоро свадьба, и он спросил меня, что мне подарить… Я сказала – кольцо. Но он ничего в этом не смыслит, как и все остальные мужчины. Вот я и решила выбрать сама.
Она бросила взгляд на свое отражение в большом овальном зеркале, установленном на витрине, и увидела, что лицо стало просто малиновым.
– Я сейчас схожу за деньгами… – пролепетала она тоном робкой новобрачной, на которую неожиданно свалилось такое счастье, как богатый жених.
– Хорошо. Но будьте уверены, что кольцо за время вашего отсутствия никто не купит. Оно лежит здесь уже полгода. Их было всего два. Одно купили не так давно, а это вот залежалось.
– Как? Два одинаковых кольца?
– Ну да. А что тут такого? У нас миллионный город. Не думаю, что вы когда-нибудь встретите ту, другую девушку, которой жених купил точно такое же кольцо.
Да уж, подумала Тина, и испытала какой-то леденящий душу ужас от того, что речь идет о мертвой Миле.
– Вы правы… Я ее никогда не увижу…
Она вышла из магазина, зашла в кафе, выпила чашку кофе, там же, осторожно, чтобы ее никто не видел, достала из сумочки и отсчитала ровно сто тысяч рублей и плюс еще пятьдесят отложила в кармашек сумки – на расходы. Остальной же ворох смятых купюр упаковала в целлофановый пакет и уложила на самое дно сумки.
Вернулась в ювелирный, подошла к той продавщице, с которой не так давно «откровенничала».
– Ну что, кольцо на месте?
– Представляете? Его купили! – воскликнула продавщица, сияя глазами, словно радуясь. И тут же, хохотнув, добавила: – Да шучу!!! Вот оно, на месте… Смотрите, как сверкает… Ну что, будете покупать?
– Да.
Тина оплатила покупку, надела кольцо и с видом счастливой невесты выплыла из магазина под завистливые взгляды продавщиц. Во всяком случае, так ей показалось.
Домой она возвращалась с тяжелым сердцем. Лариса. От нее ничего не скроется – ни огромные яркие пакеты с новыми вещами, ни сверкающие брильянты на пальце, ни красное от возбуждения и волнения лицо Тины. И что теперь делать? Хотя разве не она советовала ей потрясти своих любовников? «Уложи в койку какого-нибудь зрелого сладострастника, а потом вызови милицию, скажи, что тебя изнасиловали… А я на шухере постою, потом все подтвержу. Один раз прокатит, глядишь, сделаем это своим бизнесом…» Ведь это же ее слова. Не приснилось же?