– Слушай, – сказал Голден-Халла, задумчиво глядя на то, как Гарвус бродит между вешалками. – Я тут заметил одну вещь. Ты дольше всего смотришь вот на такие вещи. – он указал на обтягивающую удлиненную тунику из плотной рубиновой ткани и с прихотливым дизайном: к одному плечу одеяния крепилась декоративная ткань, наискось пересекающая грудь, а рукава были расшиты серебряными нитями и украшены пуговицами из камня, похожего на оникс.
– Но берешь в примерочную совсем другие, – рука Берти простерлась в сторону строгой черной майки с высоким воротом.
– Одежда в первую очередь должна быть уместной, Голден-Халла, – фыркнул Морган. – Куда мне идти в этом облачении? Оно больше подходит вельможам подводной Рамблы. Я же живу в шале среди гор, если ты забыл. Или ты предлагаешь мне заявиться в таком виде в Соловьиную песню?
– Патти одобрит!
– Делать мне нечего, наряжаться ради госпожи Вареши, – закатил глаза Гарвус.
То, как маниакально Берти пытался свести своего друга с булочницей, могло бы удивить человека, который плохо знал этих двоих. Но я довольно быстро выяснила, что со стороны Голден-Халлы это просто было безопасным и забавным способом бесить и тем самым бодрить Моргана. А главное – подспудно внушать доктору мысль о том, что он не так одинок, как это может выглядеть со стороны.
Ведь Морган медленно и плохо привыкает к людям. А то, что Берти то и дело упоминает Патти в шутливых перепалках, как бы ускоряет этот процесс, пусть даже реально Гарвус и Вареши практически не общаются. Это схоже с ситуацией, вследствие которой фанаты тех и других популярных актеров начинают считать их друзьями: просто потому, что много знают о них благодаря газетам. Знаменитости как бы включены в контекст жизни горожан, которым это дарит частичку тепла (а актеров, пожалуй, иногда удивляет). Вот и тут: для Моргана Патти из-за болтовни Берти о ней становится чуть-чуть более «своей» – на капельку, капелюсеньку. А в обществе «своих» мизантроп Гарвус все-таки явно чувствует себя лучше, чем в тотальной изоляции, к которой так маниакально стремится. Нет, ясное дело, душой компании ему становиться не стоит. Но чувствовать, что где-то относительно недалеко есть дружелюбно расположенное к нему существо – полезно.
Короче, такими шутками Берти в своей манере манипулирует и заботится, заботится и манипулирует.
Я полюбовалась туникой с ониксами и обернулась к Моргану:
– Может, все-таки примеришь? Действительно ведь красиво.
– Да мне некуда. – начал было повторять он, но я замахала руками:
– Просто попробуй, Гарвус! Пожалуйста!
Подошедшая к нам сотрудница магазина закивала:
– Вам наверняка подойдет.
– Ну или хотя бы посмеемся, – пожал плечами Голден-Халла.
То, что на него насело трое человек сразу, стало для Моргана неприятным сюрпризом. Сопя, он с гордо поднятым носом пошел в примерочную.
А когда через пару минут отодвинул шторку, все мы восторженно заахали.
– Огонь! Огнище! – я показала большой палец. – И я бы не сказала, что она слишком нарядная, знаешь ли. В Шолохе каждый второй так ходит, как минимум, в Верхнем Закатном Квартале. Уверена, в Соловьиной песне в этой тунике ты будешь чувствовать себя совершенно комфортно.
– Только со штанами провал, – цокнул языком Берти. – Твои как-то не сочетаются.
– У нас есть подходящие! – встрепенулась швея и бросилась куда-то в подсобку.
Вскоре она вернулась со штанами, которые явно были сшиты именно к этой тунике: узкие, плотные, с таким же узором из серебра на щиколотках.
– А еще ботинки есть! – швея выхватила откуда-то из-под прилавка замшевые туфли со слегка загнутыми в лесном стиле мысами.
– Нет, ну это уже точно. – начал было Гарвус.
– Шикарно! – обрадовались мы с Голден-Халлой.
На этот раз запихивание Моргана в примерочную напоминало попытки помыть кота. Ей-небо, он цеплялся за стенки руками и шипел.
– Давай-давай, – поднажимал Берти. – Я вообще не понимаю, чего ты упираешься.
– Мне лень, – максимально честно ответил Морган. – И я не доверяю этим брюкам. Они выглядят сомнительно.
– Ты тоже выглядишь сомнительно, не переживай. Вы будете прекрасно сочетаться.
– Ну красиво же, Морган! – убеждала чуть иначе я.
Наконец он сдался.
И да, результат всем понравился, да так сильно, что мы каким-то чудом убедили Гарвуса не переодеваться обратно: прямо так и пойти дальше в новом одеянии.
– Можешь снова заглянуть в тот ресторан, удивить Райки, – подмигнула я. – Мол, смотри, юноша! Я преобразился.
– Из лягушки в принца, ага, – рассмеялся Берти, пока Морган, скрежеща зубами, расплачивался и позволял сотруднице магазина выкинуть к праховой бабушке его старые вещи.
Когда мы вышли на улицу – день был фантастически солнечным и теплым, – Берти с удовольствием потянулся и зевнул. Потом улыбнулся:
– Наверное, стоит вернуться к гостинице и ненадолго разойтись по номерам: нам с Тинави теперь тоже стоит переодеться, а то в твоей блистательной компании мы как-то теряемся.
– Еще чего, – Гарвус холодно сверкнул глазами. – Я мучился – теперь ваша очередь.
– Э?!
– Теперь я выберу вам одежду.
То, каким тоном он сказал это, заставило нас с Берти в панике переглянуться.
– Нет, ну все очень даже неплохо, я считаю! – в очередной лавке Голден-Халла с удовольствием покрутился перед зеркалом.
Потом накинул капюшон изумрудно-бирюзовой накидки, подпоясанной широким кожаным поясом, драматично вытянул вперед руку и, крутанувшись на месте, взвыл на манер гадалки:
– Будущее тебе предскажу я, о путник!.. Знай же: удача и счастье тебя ждут!..
Полы накидки (под которой пряталась майка с длинным рукавом и штаны такого же восхитительного цвета) театрально затрепетали, взметнулись свободные узкие концы пояса.
Морган нахмурился и сложил руки на груди.
– При чем здесь предсказания, мне интересно?
– Не знаю, – беззаботно откликнулся Берти, вернувшись к заинтересованному разглядыванию собственного отражения. – У меня откуда-то появилась именно такая ассоциация. Тинави, а ты почему нам не показываешься?
Я все это время стояла в соседней примерочной, высунув из-за шторки только голову, чтобы посмотреть на Голден-Халлу.
– Да мне и тут хорошо, – в ответ на вопрос я замахала рукой. – Платье как-то не очень хорошо на мне сидит.
– Да ладно? – изумился Берти. – На тебе же все и всегда хорошо сидит.
– Ты мне льстишь, – пробормотала я. – Переоденусь обратно, еще поищем.
– Ну уж нет, Ловчая, изволь показаться, – Гарвус свел брови.
Кажется, ему не понравилось предположение о том, что он допустил осечку в выборе одежды для кого-либо. Морган же перфекционист, он вообще ненавидит ошибаться (и тут я его понимаю).
– Не-не-не, – я непререкаемо задернула шторку и продолжила уже из-за нее: – Это точно не то платье, которое нужно одинокой путешественнице, которой я завтра стану.
– Но есть еще сегодняшний день, когда ты под охраной! – бодро возразил Голден-Халла. – А потом уже в Шолохе его наденешь. Сама же говоришь: ваши расчудесные горожане ходят в чем хочется, будь то драной тогой или вечерним платьем – в полдень хмурого понедельника.
Я поняла, что не отверчусь, и все-таки вышла в зал магазина, называвшегося «Проявись». Зал, кстати, был очень классным: все обшито дубом, предметы одежды разложены на полках в высоких стеллажах, напоминающих книжные шкафы, в центре стоят деревянные манекены с руками и ногами на шарнирах и, к счастью, без прорисованных лиц.
– Вау, – Берти был краток.
Морган только одобрительно кивнул.
– Я свое дело знаю, – высокомерно сообщил он, и я мысленно посмеялась над тем, как шустро увлекшийся Гарвус переквалифицировался из серьезного ученого в Мастера Подходящего Облика (мы в Шолохе так называем тех, кого в других странах именуют стилистами).
Я оглянулась на зеркало.
Платье действительно было очень красивым. И далеко не настолько откровенным, чтобы у меня в шкафу не нашлось с полдюжины более рискованных, чем оно, нарядов, но я все же надевала их исключительно на балы и прочие вечерние мероприятия. А тут – гулять по Вратам Солнца! Я бы еще добавила – ехать в дилижансе через половину материка, но это было бы ложью: как отметил Берти, мне никто не помешает переодеться.
Матовая ткань насыщенного фиолетового цвета. Декоративный корсет из кожи, поверх него – узкий ремень, который мне пришлось обернуть вокруг талии дважды, чтобы он, слишком длинный, не болтался. Длина платья – практически в пол, из-за чего ступать придется осторожно, а не в моей любимой манере «мы бежим, опаздывая на пожар».
Самое интересное было на груди: платье предполагало нехилое такое декольте и представляло бы собой классическое бюстье, если бы швея не решила сделать его чуть более вычурным. А потому добавила сверху замшевый воротник-стойку со строгим серебряным узором. С одной стороны, это делало платье чуть более закрытым. С другой – более интригующим: частичная раздетость всегда выглядит провокационнее, чем раздетость откровенная.
В общем и целом платье сидело шикарно, но да: я не была уверена в том, что это нужный наряд для моих целей. Впрочем, Берти рассуждал здраво, отмечая, что я не обязана надевать его по дороге.
В теории его можно прихватить с собой из Врат Солнца как сувенир.
Хм, а ведь это действительно хорошая идея! Давно прошли те годы, когда я таскала из каждой поездки кучу безделушек, которые затем мало-помалу составили целую сокровищницу в моем коттедже. Я обожаю те штучки: поющие раковины из Рамблы, витражную лампу из Тилирии, шахматы из Асерина, забавные деревянные фигурки из Кнассии, пахнущие дымом и вереском свечи из княжества Вухх и многое другое. Но постепенно я поняла, что если так будет продолжаться (я привозила сувениры даже из наших лесных деревушек), то однажды эти диковинки займут слишком много места. Мне станет сложно дышать в собственном доме, из очаровательной и свежей комнаты моя спальня-гостиная превратится в лавку старьевщика.