Наши с напарником взгляды встретились.
– Что ж, – сказала я. – Паршивая у меня интуиция или гениальная, но работает в одном направлении с твоей.
– Ага, – он решительно поднялся из-за стола. – Пойдем, чудовище.
Когда мы пересекали зал к выходу, я несколько раз оборачивалась на туристов и беззвучно показывала им, какие глубочайшие страдания я испытываю из-за необходимости идти куда-то с Этим Мужчиной.
Полынь только схватил меня за рукав летяги и, демонически хохоча, ускорился.
Человеком, которого мы так парадоксально и дружно выбрали, был тот самый торговец, чей товар Чудо однажды забрал, не оплатив и мотивировав это тем, что он пришел в мятой упаковке.
Этим товаром были скульптурки-адоранты на продажу – да-да, те самые, что молятся за хозяев в храмах, а потому упаковка не имела ровным счетом никакого значения… Устроив скандал, господин Чудо Бахари просто продемонстрировал склочный характер.
Я уже говорила сегодня с обиженным им торговцем – его звали Кайл. Снова увидев меня, да еще и в компании Полыни, он не сильно обрадовался, но все же пустил нас в дом. Там все было украшено к Новому году: над камином висел венок с остролистом, посреди комнаты высилась елка, на окнах поблескивали узоры и каллиграфические поздравления, написанные справа налево – так, чтобы их было удобно читать прохожим.
Кайл налил нам чая с корицей и апельсином и сел напротив нас в кресло. Его маленький сын вился вокруг него неугомонным ураганом и все требовал от всех троих внимания: ему очень хотелось, чтобы мы сыграли с ним в добрых эльфов и гоблинов, раз в году мирящихся друг с другом и одаривающих всех подарками.
– Почему вы думаете, что это я наложил порчу на Чудо? – наконец отчаянно вопросил Кайл.
«Это до пепла хороший вопрос, парень, – подумала я. – Потому что мы придурки, которые выбрали тебя наугад».
– У нас есть неопровержимые доказательства, – невозмутимо сообщил Полынь. – Вы уверены, что хотите, чтобы я перечислял их при вашем сыне?
– Я. – Кайл метнул взгляд в сторону ребенка, теперь увлеченно завязывающего шнурки на моих сапогах в нечто, что я вряд ли потом распутаю.
– Если вы сами расскажете нам все по порядку, – давил Полынь, – и тем самым жизнь Чуда Бахари будет спасена, наказание будет кратно легче, чем если я… простите уж за это слово… выбью из вас правду.
«Полынь, не перегибай!» – мысленно взмолилась я. Прах с ним с ребенком даже, но в целом – ну какие у нас доказательства?! А этот Кайл выглядит таким безобидным, что рука не поднимается в чем-то его обвинить!..
С другой стороны, из всех подозреваемых я почему-то выбрала именно его. Как и Внемлющий. Что-то было в нем и данных о его жизни, что-то, что не получалось осознать рационально, но что неплохо чувствовалось, если позволить себе прислушаться к внутренней тишине.
Я подняла взгляд на Кайла, явно начавшего нервничать.
– Те фигурки адорантов, о которых мы сегодня уже беседовали, – я наклонила голову. – Что господин Бахари сделал с ними после вашего скандала? Просто стал продавать в своей лавке – или же использовал как-то иначе?..
– Откуда я знаю! – отшатнулся Кайл.
– Кхм, – я вскинула брови. – Вы написали на него больше дюжины претензий в Правом ведомстве, жаловались на него в Торговую палату, пытались уговорить других купцов устроить ему то ли бойкот, то ли темную. Кайл, я думаю, вы прекрасно знаете судьбу тех фигурок. И подозреваю, что, начни тогда Чудо продавать их в своей лавке, он бы действительно огреб от кучи людей сразу за столь неэтичное решение. А он хоть и сволочь, но не дурак.
– Где фигурки, Кайл? – Полынь опер локти о колени и положил на них подбородок, резко подавшись вперед. В его голосе прозвучал тот шелестящий холодок, который возникает там очень редко, но производит колоссальное впечатление даже на меня.
Кайл сглотнул и затравленно посмотрел на Ловчего. На меня. На сына и на мирно сыплющийся снег за окном.
– Я не накладывал на Чудо порчу, клянусь, – быстро заговорил он. – Я не умею, в конце концов! Но он всегда был гадом, и не мне одному он попортил жизнь. А также – не мне первому. Этих адорантов он использовал для себя. Всю партию, с тех самых пор, как отнял ее у меня – сначала дюжину фигурок, потом, когда они рассыпались, еще дюжину… И так уже год подряд. Естественно, мне было интересно, зачем он это делает. Как-то раз я пошел в храм Селесты и нашел там этих адорантов: благодаря тому, что все они разные, это было легко сделать, я помню, как выглядел каждый из них. Я перевернул фигурку, чтобы прочитать, что на ней написано, и. Удивлению моему не было предела. Неужели он купил адорантов для такой просьбы?!.. С другой стороны, учитывая отвратительный характер и поведение этого человека, было логично, что ему требовалась помощь богов. Поверьте: сам я бы ни за что не стал накладывать порчу на человека, даже такого мерзкого, как Чудо!.. Но когда я узнал, что он и так Давно уже проклят… Мы с несколькими другими несправедливо обиженными им людьми (так получилось, что все мы живем рядом и потому знакомы) просто воспользовались открывшимся фактом и внесли некоторые корректировки в адорантов. Это ведь не так плохо, как самому проклясть кого-то, верно? Да и вообще, если бы Чудо не уволил моего друга Эверика две недели назад, мы бы не стали этого делать! Но то увольнение, право, было последней каплей!
О, боги. Неужели Кайл имеет в виду именно то, о чем я думаю?! Тогда нам срочно нужно в Храм Селесты!
– Так, – глаза Полыни также вспыхнули пониманием. Он поднял ладонь, прерывая быстрый и взволнованный поток речи торговца. – Быстро скажите, как выглядели ваши адоранты. Вернее, уже адоранты Чуда. И где они стоят. И да – не вздумайте покидать город, Кайл. Отпразднуйте Новый год, конечно, но потом ждите меня в гости. Сбежите – вам же хуже.
Мы с Полынью уже мчались к выходу из дома.
– А мы. – Кайл вскочил нам вслед. – А мы разделим ответственность с остальными?
– Обязательно, – мрачно пообещал Полынь.
На этот раз в храме Селесты почти не было людей.
Сиреневые сумерки опустились на лесную столицу. Большинство горожан сейчас коротало время либо в центре Шолоха, наслаждаясь его праздничным убранством, либо дома – отдыхая и набираясь сил перед тем, как колесо года провернется вновь, запустив нас всех прямиком в будущее, как на санках со снежной горы.
Полынь двумя руками распахнул высокие створчатые двери храма. Я проскользнула следом. Несколько хористов, распевающих у алтаря зимние гимны, с удивлением покосились на наш стремительный бег через весь неф, но не замолчали и даже не заикнулись. Они пели изумительно; под их нежные голоса и высокие ноты песни – взошла звезда ясная, тихая, прекрасная, и горит над всей вселенной, – мы мчались сквозь сумрачные пределы, заполненные мягким светом разноцветных свечей.
– Вот они! – шепнула я, взлетая по узкой крученой лесенке к карнизу, на котором в рядок стояли адоранты господина Чудо Бахари.
Дюжина фигурок: приплясывающие, тоненькие, очаровательные – без лиц, но с хорошо прорисованной одеждой и украшениями.
– Эй, что вы делаете? – удивленным шепотом окликнул нас священник, бесшумно скользящий мимо с целым ворохом крупных и благоухающих снежных цветов для завтрашней мессы.
– Проверяем молитвы на наших адорантах! Я, кажется, перепутал текст, нужно исправить! – бессовестно солгал Полынь.
Священник понимающе кивнул. Никаких больше вопросов или возражений от него не последовало – никаких проверок или чего-то в этом духе. Хотя мы трогали чужие фигурки. Мы с Полынью переглянулись.
Раз мы не вызвали ни у кого подозрений, то и наши предшественники под предводительством торговца Кайла – тоже.
Я взяла ближайшую из статуэток и перевернула. На ее глиняном дне сохранился старый текст – он был перечеркнут и местами стерт, но все же читаем.
Этот старый текст гласил:
«Прошу богов-хранителей и великую энергию унни исцелить господина Чудо Бахари от наложенной на него порчи и сохранить его здоровье, покуда стою я, адорант, здесь, в храме Селесты, поставленный господином Бахари».
Такой же текст был на остальных адорантах – мы с Полынью проверили их все. Но, как я уже сказала, фразу на адоранте в моих руках зачеркнули и вместо нее написали кое-что другое:
«Прошу больше не исцелять господина Чудо Бахари и оставить его с порчей наедине, покуда стою я, адорант, здесь, в храме Селесты, поставленный Кайлом Шервином…»
А на другом адоранте была подпись: «.поставленный Луцией Маракони». А на третьем: «.поставленный Алейрой из Дома Парящих». Всего шесть разных имен, принадлежащих заговорщикам, которые были в нашем списке подозреваемых, и среди которых мы и выбрали Кайла – интуитивно.
– Получается, дело господина Чудо Бахари началось с того, что примерно год назад кто-то наложил на него порчу. Мы не знаем кто, но он сделал это прикосновением. Однако Чудо заметил это и вместо того, чтобы обращаться к знахарям или властям, предпочел неожиданный способ лечения. А именно: взял адорантов, которых незадолго до этого «отжал» у торговца Кайла, и поставил их здесь молиться о его здоровье. И это. – я удивленно вскинула брови, – сработало! Порча не действовала целый год.
– Да уж, внезапно, – подтвердил Полынь, полой своего плаща аккуратно стирая новый текст на адоранте, но оставляя и подправляя старый. – Целый год господин Чудо жил припеваючи, но две недели назад с некрасивым скандалом уволил сотрудника Эверика. Эверик пожаловался своему другу Кайлу. Торговец в ответ рассказал ему об адорантах, которые ставит Чудо в этом храме, и надписи на которых Кайл, очевидно, однажды прочитал, узнав тем самым о порче. И вот друзья на волне гнева придумали план мести и заодно вовлекли в него еще четырех недругов Чудо Бахари. Они действительно не наводили на него порчу, нет. Они просто отняли у него лекарство.
Полынь вздохнул.
Пока он говорил, мы с ним стерли все свежие надписи на адорантах, оставив только изначальные, чудовские.