– Не, я сказал, что вы об этом узнаете в восемь. Но потом решил, что торопиться не стоит. У вас своя охрана вокруг фермы, у меня своя – баш на баш.
– Роро, еще один такой финт ушами, и мы разрываем сделку, – Люха явно сдерживался из последних сил.
Полынь миролюбиво махнул рукой.
– Финты закончились. Ты чего там нарвал, Мох? Я тебе мало плачу, что ли, что ты подножным кормом питаться вздумал?
Принц Лиссай только молча зыркнул на него исподлобья. Для Роро Шэбонатти это было бы страшным проявлением неуважения, да и наркоделы явно не считали ситуацию закрытой. Поэтому Полынь, насвистывая, спустился по ступеням и ударил принца в лицо под одобрительное ворчание охранников.
– Прояви уважение и извинись перед нашими друзьями за то, что принес им хлопот, – прошипел Ловчий, вцепившись Ищущему в плечо, и вторым ударом в живот заставил его сложиться пополам.
Лис замер. А потом, не разгибаясь и глядя в землю, мрачно сказал:
– Простите.
«Жесть, – с философским смирением думал Полынь, отпуская принца. – Просто жесть. Узнай об этом Сайнор, меня бы мгновенно казнили».
Теперь они вдвоем куковали в условно-гостевой комнатушке. Крайне не одобряющий происходящее Люфа принес второй матрас, и Лиссай сидел на нем в углу, прижимая руку к разбитому носу.
Полынь подавил тяжелый вздох при взгляде на принца. Его принципом было не выходить из роли Роро, даже оставаясь в одиночестве, а уж здесь, в окружении врагов, раскрывать себя и вести душевные беседы с Ищущим категорически возбранялось!
Но в то же время – ну как оставить произошедшее без комментариев?
Полынь задернул шторы на окне и впервые за долгое время решил применить магию. Он создал крохотный тревожный шарик – «тревожный» не в том смысле, что по умолчанию пребывал в панике (хотя мог бы, а в том, что начинал мигать и пульсировать, если чувствовал рядом движение или изменение температуры воздуха. Повесив шарик возле двери, «Роро» повторно и громко отчитал «Мха» за идиотизм, а потом подсел к угрюмо молчащему Лиссаю и зашептал:
– Простите меня за те два удара. Как ваш нос? Нужна помощь?
– Ну, если я теперь буду гнусавить, то это на вашей совести, – отозвался Ищущий еще тише. – На самом деле не так плохо, как выглядит. Лучше спросите, к-как мой живот. Вы меня что, насквозь кулаком проткнуть собирались?
– Ох-ох-ох, – только и цокнул языком Полынь. – Могу наколдовать охлаждающее заклинание, по идее станет полегче.
– Не стоит. У меня и так кровь стынет в жилах от происходящего.
Внемлющий слегка приподнял левую бровь. Последняя фраза его удивила: Лиссай не был похож на испуганного человека, наоборот, несмотря на болезненную гримасу и залитое кровью лицо, он выглядел крайне сосредоточенным и готовым к действию. Поймав вопросительный взгляд Ловчего, принц, в свою очередь, непонимающе вскинул обе брови. Со стороны они, наверное, выглядели странно: «Что?» – «А ты что?».
– Получается, вы не знаете?.. – пораженно моргнул Лиссай. – Вот оно что. А я думаю: к-как вы можете сохранять спокойствие при том, что здесь происходит! У меня ник-когда не было сомнений в том, что Ходящие умеют отставлять эмоции в сторону, но все же… Все же, наск-колько я вас знаю, вы бы этого не потерпели.
Мысли Полыни закрутились бешеным колесом: как у кофейной телеги, внезапно для всех поехавшей под пригорок. Трясется, мчится, расплескивает бодрость. А сзади воинственно верещит бегущая за ней хозяйка.
Что такого ужасного Лиссай узнал о деятельности фермы, чего не знает Полынь?
Так-так. Вот он собирал свой разнесчастный калевонсум у реки (кстати, судя по всему, все-таки как раз из него делают «водоросль»). А потом его поймали охранники.
Странно, что это удалось им так легко: ведь к Лиссаю очень сложно подобраться незаметно. Причина заключается в том, что у принца есть особенность, резко отличающая его от других: он видит эмоции людей в виде разноцветных облачков и потоков энергии, даже если они сами, скажем, спрятались в кустах или затаились за стеной. Значит, Ищущий был отвлечен чем-то настолько сильно, что совсем потерял бдительность. Или же счел, что попасться недружелюбно настроенным громилам – меньшая беда, чем упустить нечто, привлекшее его внимание.
Полынь прищурился.
– Что-то плохое творится в том каменном доме за кленами, верно? – предположил он. – Я слышал шум реки как раз с той стороны; подозреваю, вы были неподалеку и ваша способность явила вам нечто… паршивое.
– Да, – кивнул Лиссай. Его голос был пронизан тоской, когда он, поколебавшись, произнес следующую фразу: – Полынь, в том доме держат и пытают живых людей. Скорее всего, рабов на продажу. И. доноров органов.
Кровь отхлынула от лица Внемлющего.
«Другой проект, – сказал ему Люха. – Не для Шолоха».
Твою ж мать!..
– Как вы поняли это? – Полынь сам не заметил, как вцепился в плечо Лиссая.
Принц отвел взгляд.
– У страха, унижения, боли и горя есть много оттенков, и, к сожалению, в свое время я научился четко определять, к-какой что означает. Просто поверьте мне. Я не мог ошибиться. Я точно знаю, о чем свидетельствуют такие эмоции.
Полынь моргнул.
Боги-хранители. Да что пережил этот принц…
– Вы сказали: людей пытают, – он был напорист. – Вы имеете в виду, что, м-м-м, запах мучений въелся в стены дома?
– Нет. Я имею в виду, что это происходит прямо сейчас.
Полынь встал. Медленно вдохнул и выдохнул через нос. В комнате было душно; хотелось открыть окно, высунуть голову наружу и позволить ветру, несущему запахи костра и лаванды, поиграть непривычно-серебристыми прядками, выбившимися из косы. Хотелось отмотать время и еще раз изучить всю информацию о поставщиках «водорослей» – держа в уме то, что у них может быть еще один бизнес.
Так. Надо думать рационально. Нельзя дать чувствам возобладать над логикой.
– Лиссай, ваша способность позволила вам увидеть, сколько человек находится в том доме?
– Думаю, рабов около полутора дюжин, – мгновенно ответил принц. – Охранников меньше, человек восемь.
– Ага, но в целом на ферме их еще пара десятков. – Полынь облизнул пересохшие губы. – И среди них точно есть колдуны высокого класса.
Какое-то время он молчал. Казалось, стены комнаты, погруженной в дремотную темноту, давят на виски, сжимая голову металлическим обручем. Тревожный шарик, еле заметное белесое пятнышко, висящее у двери, казался призраком крохотного беззащитного существа.
Полынь прикрыл глаза.
Он повидал всякое в этой жизни. В Шолохе изредка встречались представители диковатой народности кучук-маходжи, чья религия позволяла содержать рабов, но это было, как ни странно, весьма гуманной традицией: рабы имели полноценные права, «владение» являлось скорее ритуальной игрой для обеих сторон.
А вот рабовладение, о котором шла речь на ферме, было одним из самых отвратительных преступлений на свете. Свобода. Достоинство. Безопасность. Попиралась едва ли не каждая человеческая ценность. Невозможно представить, кем надо быть, как мыслить, чтобы додуматься творить такое с другими людьми. А уж продажа органов.
«Я не могу вернуться в Шолох, оставив все как есть, – с тоской подумал Полынь. – Даже отправить туда Лиссая за срочной подмогой не могу. Эти несколько дней будут стоить пленникам слишком многого».
– Я помогу вам, – внезапно сказал Ищущий.
– Вы так говорите, как будто я что-то решил, – не открывая глаз, пробормотал Полынь.
– К-конечно, решили. Ведь ваши эмоции я тоже вижу.
Пеплов принц. Конечно, его не любят во дворце.
– Ну вот, теперь вы злитесь, – в интонации Лиссая послышалась улыбка.
Не снисходительная, скорее намекающая на то, что Ищущий не против поднять забрало и немного наладить отношения, но. Это не вполне уместно сейчас, когда Полынь уже одной ногой – ай, ладно, признаем, двумя ногами – стоит за чертой, которую нарушать не стоило бы.
Они готовили эту операцию больше трех месяцев, чтобы он сейчас пустил все под откос – без доказательств, без плана, с очень плохими шансами на победу, и все на основании нескольких слов человека, оказавшегося тут случайно.
– Лиссай, если вы не прекратите читать мои эмоции, то я воспользуюсь Умениями и начну читать ваши мысли – и тоже буду их комментировать. Каждую. Вслух. Как думаете, вам это понравится?
В темноте Полынь почувствовал, как принц слегка отодвигается от него.
«Нет, вообще, я не прав, – едва договорив, нахмурился Внемлющий. – Когда еще открываться, если не противостоя такой тьме? Да и не может принц отключаться от чужих эмоций, насколько я помню рассказы Тинави. Как-то нехорошо получилось».
Судя по тихой усмешке сбоку, смущение и раскаяние Полыни принц тоже отметил.
«Так, понятно, надо просто привыкнуть», – Внемлющий устало потер лоб рукой.
– Простите. Я был резок, потому что не ожидал такого развития событий.
– Я понимаю. Но. Осторожнее, Полынь! Вы извиняетесь передо мной третий раз за день: смотрите, как бы это не вошло у вас в привычку.
– Да вы издеваетесь!
– Нет, – Ищущий тяжело вздохнул. – Просто пытаюсь немного снизить уровень боли.
На сей раз уже Полынь сказал:
– Понимаю, – и поднялся на ноги.
Пока одна часть его сознания анализировала диалог с принцем, другая дотошно пересматривала, распаковывая, недавно уложенную в мозгу информацию о ферме и окрестностях. М-да. Так долго распределять сведения по полочкам и ящичкам памяти, чтобы теперь опять устраивать бардак!.. Ну что за день!
– Лиссай, я ненадолго отойду, хочу кое-что проверить. Пожалуйста, изобразите, что спите, потому что к вам наверняка заглянут. Когда вернусь, решим, как быть.
– Хорошо, – ответил принц и послушно вытянулся на матрасе.
А Полынь, взмахом руки развеяв тревожный шарик, вновь вошел в образ: громко зевнул, потянулся и, почесываясь, потопал к двери.
– Хей! Куда намылился? – Один из двух охранников, дежурящих у костра, перегородил дорогу Внемлющему.