– Брехня, две их у него, и уже обе родили!
– Одна, но носит двойню!
– Две!
– Двое детей, двое, – решаю подколоть сплетниц я и, вспомнив старый анекдот, продолжаю. – Буратино и Терминатор.
Громовой хохот разрывает звенящую тишину класса. Пара минут, и сплетня забыта, а одноклассники вернулись к обсуждению текущих дел и вопросов.
– Вить, тем не менее, если ты не против, я бы хотела присутствовать на церемонии сватовства и на самой свадьбе.
– Тогда по пути домой надо будет зайти в магазин. – стараясь сохранить серьезное выражение на лице, отвечаю я.
– Зачем? Я же пошутила насчет сковородки!
– Да? Ну тогда купим просто две свечки.
Стася уставилась на меня недоуменным взглядом.
– Одну будешь держать ты, а вторую – мама. Свадьба то обязательно завершается брачной ночью
– Тогда сковородку точно нужно купить! – в такт мне отшучивается девушка.
И чуть позже, шепотом, так, чтобы услышала только она, я бросаю, словно невзначай:
– Не вздумай закладывать кольцо, слышишь?
***
А вот после уроков меня ждет сюрприз. Причем такой, от которого у меня сердце вначале уходит в пятки, а потом, вырвавшись из груди, уносится куда-то в небеса.
Стася звонит домой и предупреждает своих, что она собирается сидеть у меня допоздна и, возможно, вообще, там же и заночует.
– Твоя мама не будет против, надеюсь? Или, в крайнем случае, ты меня проводишь домой?
– Стася, да конечно же! Нет… то есть, да… ну… эээ… – наверное, я со стороны сейчас представлял очень глупое зрелище, так как Стася, едва взглянув на меня, прыснула в кулачек, а потом и рассмеялась во весь голос.
Дернувшийся где-то глубоко во мне Бюрократ, тот самый, который в последнее время все чаще и чаще вылезал наружу, требуя бумаг, подтверждавших те или иные действия, вернее, их разрешенность, сейчас тихонько сидел, так как, по уже укоренившейся привычке, девушка, привыкшая к моим «закидонам» прикрывая смеющийся рот, продемонстрировала мне мой подарок, колечко, которое мы, шутя, называли Кольцом Власти.
Стася довольно часто гасила возможные конфликты с моим участием, показывая мне этот разрешительный символ, стоило только мне начать возмущаться и что-то где-то требовать.
– Слушай, – внезапно у меня в голове сформировался вопрос. – а ведь ты можешь приказать мне не изменять тебе, и не смотреть на других с помощью этого самого Кольца!
Стася посмотрела мне в глаза с каким-то выражением грусти.
– Вить, могу. Более того, у меня такая мысль уже проскальзывала в голове, но… Знаешь поговорку «насильно мил не будешь»? Я хочу, чтобы твоя верность и любовь ко мне были искренними, а не приказными.
– Мам, привет!
– Привет! Стася, здравствуй.
– Здравствуйте… Вы не будете против, если я буду присутствовать на Витиной церемонии сватовства и свадьбе?
– Да нет, конечно же, только, Стася, это затянется до очень поздней ночи, учти это.
– А я уже позвонила своим родителям и предупредила, что буду очень поздно, а, возможно…
Стася внезапно замялась и покраснела, впрочем, мама тут же все поняла.
– Не вопрос, я тебе постелю на диване, оставайся у нас.
Едва я лишь улегся в капсулу и погрузился в игру, как буквально тут же меня перехватил боярин Орлов.
– Княже, есть дело спешное, промедления не терпящее!
– Что случилось, боярин? – немного сопротивляясь его напору и попыткам тащить меня за рукав, спросил я.
– Гости у нас важные, высокие, пред которыми негоже в затрапезной одежке быть Князю ясновельможному.
– Так, стоять! – резко дернув свой рукав, торможу я спешащего боярина. – Я в своем Замке или где? Это я должен перед кем-то там стараться выглядеть красивым, или им надо быть поярче да по привлекательнее? Они ко мне свататься приехали, или я к ним? Давай, заглянем на кузню, я руки и лицо вымажу сажей, вроде как от важного дела меня отвлекли.
– Дык, эта… Батюшка, как же енто так? – опешил боярин, тем не менее, добросовестно следуя за своим князем. – Чай, не холопа какого женим, нашего Повелителя!
– Вот-вот, правильно, Повелителя. Так кто тут кем повелевать должен, а?
Заглянув к кузнецу, я быстрым движением измазал руки в саже, нанес пару мазков себе на щеки и лоб, и в таком виде, сопровождаемый полуобморочным Орловым, двинулся в сторону приемного зала своего Дворца.
– Светлый Князь русичей, Витя Рюрикич! – торжественно прокричал витязь, стоявший на посту возле входа в зал.
Мама родная, сколько же вас тут собралось!
Я прохожу к своему трону, стоящему на возвышении, и, заняв его, величаво машу рукой Орлову, мол, начинайте.
– В каком порядке изволишь приказать объявлять послов, Княже? – подобострастно прогнулся к моему уху еще один чиновник в торжественных и пышных одеяниях.
Я хотел было сказать «на свое усмотрение», но изнутри меня вырвался совсем другой ответ:
– Согласно порядку регистрации в Канцелярии!
Чиновник понятливо кивнул головой и, распрямившись, приступил.
– Посольство Северного Подгорного Королевства, раса гномы, и Ее Высочество, принцесса Дробина, дочь Дурина, сына Добина, в седьмом колене внука самого Двалина!
Вышедшие и ставшие напротив моего трона гномы недовольно забурчали, что так оскорблять их, сокращая родовое имя – недопустимо.
Я властно взмахнул рукой, призывая их к тишине.
– Уважаемые! Сокращение полного имени было сделано не ради оскорбления, но ради экономии времени. Ведь кому-кому, а как, если не вам, представителям самой рачительной и расчетливой расы знать цену времени, которое тратится на пустопорожние речи?
Гномы изумленно-одобрительно наклонили головы, признавая мою правоту.
Тем временем из рядов стоявшего чуть дальше человеческого посольства раздался недовольный голос.
– Княже Витя, как же так? Мы прибыли в твой Замок первыми, а этих недомерков объявили первыми?
– Регистрацию было первыми надо пройти, да! – четко и внятно ответил им один из гномов, после чего отвесил в мою сторону низкий, можно даже сказать, земной поклон, коснувшись бородой земли. – Всего порядок прежде, да!
Пока объявлявший следующее посольство, какой-то человеческий Рыцарский Замок, чиновник внимательно вглядывался в пергамент, от возмущавшихся отделился один человек и, огибая всех, стоящих плотными группками, направился в сторону Орлова.
Вскоре счетчик казны пополнился на пять сотен золотых монет, а боярин передал чтецу какой-то клочок.
– Посол Великого Леса, раса светлых эльфов, и Ее Высочество, принцесса Лютилинель, из рода Березы!
– Мощный ветер гнет травы, а вода точит камни, сильный духом да будет, вечно славен в веках, и да множится род наш, как судьба нам назначила, чтоб враги наши сгинули мигом во тьмах. Прими же ты, о Князь, Витя Рюрикич, в стенах своего Замка род, что раскинул свои ветви, подобно пышной кроне материнского Меллорна белокорого. Да будет позволено нам вознести хвалу и почесть столь великому и славному правителю, ради которого ломаются, словно молодые деревья под сильным ветром, вековые устои, когда, равный юному оленю, стремится юноша к деве юной, дабы принести и возложить к ногам ее дары заметные и необычные! Да будет равен взбаламученному илу на дне реки порядок, ибо привели мы к тебе дар расы нашей, дочь народа нашего и рода великого, светлоликую и прекрасную, как цветок астральной розы, что видим лишь чистым духом и помыслами, несравненную Лютилинель, чьи ноги не гнут под собой трав в лунную ночь, а волосы, будучи распущенными, волнуются и колышутся от лучей солнца светозарного. Чье дыханье подобно дуновению легчайшего освежающего ветерка посреди летнего жаркого дня. Ее взгляд, словно роса, омывает и освежает все, на что попадет…
– ГРРР!!!! – раздался откуда-то из-за спин стоявших рык. – Ты сказать своя прынцесса, она не сметь смотреть на нашу Ыгуру! Мыть не сметь, выдумать такое! Дождь идти, его хватать на всех!
– Неужели твой разум столь сильно иссушила жажда, что ты, Княже, готов столь неразборчиво, словно зверь дикий во время Великой Засухи, припадать к первому попавшемуся источнику неги и наслаждения? – недоуменно изогнул бровь посол эльфов. – Ужели честь великая, познать величие рода нашего через воссоединение узами брака священного, не является достаточной наградой, дабы отринул ты прочие предложения и изгнал с земель своих девиц иных?
– По крайней мере, наша Ыгура мочь подать напиться хоть бочонок вина, хоть кадка вода, не то, что твоя Лют… эта, Ель, короче. Что она там мочь подать? Чашку, или глоток в ладошка? Единственная великая честь, это восседать во главе стола с сильными воинами, да мудрыми шаманами, пить пиво из чаш-черепов врагов своих, руками своими побужд… пробужд… гррр? ГРР!!!
– Прекратите! – рявкнул я, сильно хлопнув ладонью по ручке трона. – Разве посольство орков получало грамоту на право перебивать других говорящих?
– Перебить? Кого надо перебить? Князь, ты – говорить, мы – делом доказывать верность наш род и право Ыгуры быть твой жена! Право? Орки иметь право перебивать свои враги от рождения!
Тем временем, пока там шла перепалка, в моих ушах раздался голос Стаси.
– Вить, ты поскорее завершай эту сцену, давай на «девочек» посмотрим.
– А тебе хоть зачем? – стараясь говорить негромко, почти себе под нос, спросил я.
– Да так, просто, хочу посмотреть на своих соперниц. – в ее голосе явно слышались нотки насмешки.
– Учти, попытаешься выцарапать им глаза – угробишь монитор!
– Прости, Княже, что ты говоришь? – подскочил Орлов, заметивший, что я шевелю губами.
– Говорю, надоело мне это все, хочу посмотреть на самих принцесс, а то языком молоть все горазды, но жениться то я буду не на языках!
– Прости, Княже, но тогда надыть издать указ, согласно которому…
Прежде чем боярин успел договорить, я выхватил из его рук изготовленный пергамент и, быстро пробежав глазами текст, запрещавший любые перепалки между гостями во время представления посольств в приемном зале, с размаху ткнул Перстень в правый нижний угол.