И пришли к нему торговцы с полновесными деньгами,
И, свое скрывая званье, занялся герой делами.
И пришел к нему садовник, надзиратель тех садов,
И, увидев лик героя, изумиться был готов,
Но спросил его приезжий: «Чей здесь город и каков?
Как зовется повелитель этих пышных берегов?
Расскажи мне без утайки, — он сказал, — какие ткани
Здесь в цене, какие сходят за бесценок на майдане?»
«О купец, — сказал садовник, — изливаешь ты сиянье!
Все скажу тебе правдиво, утолю твое желанье.
В год едва ли ты объедешь этот край благословенный.
Дивный город Гуланшаро полон роскоши отменной.
К нам ее сюда привозят корабли со всей вселенной.
Царь морей Мелик Сурхави — наш владыка несравненный.
Молодеют даже старцы, приезжая к нам сюда.
Здесь всегда пиры да пляски, пенье, музыка, еда.
Здесь цветы благоухают и не вянут никогда.
Даже те на нас дивятся, кто желает нам вреда!
Именитые торговцы здесь на дело тороваты:
Продают и покупают, наживаются трикраты.
Бедняки и те за месяц могут сделаться богаты,
Коль добра себе закупят без особенной затраты.
Я смотритель и садовник именитого Усена,
Он глава торговцев здешних, вся ему подвластна мена.
Чужестранцев он встречает здесь в саду обыкновенно,
Ибо видеть все товары он обязан непременно.
Все прибывшие Усену поднести спешат дары
И в другом не могут месте разбивать свои шатры.
Для царя он покупает ткани, золото, ковры.
И торгуют где угодно чужестранцы с той поры.
Для таких, как ты, почтенных мореходов и героев
Он велит отвесть покои содержателям покоев.
Но теперь Усен в отъезде. Все дела свои устроив,
Он тебя обязан встретить, высшей чести удостоив.
Здесь Фатьма-хатун при доме, госпожа, его супруга,
Весела она, любезна, любит гостя в час досуга.
Лишь скажу, она немедля пригласит тебя, как друга,
Во дворец ее богатый проведет тебя прислуга».
Автандил ему ответил: «Делай так, как ты сказал!»
И слуга, облившись потом, к госпоже своей вбежал.
«Госпожа моя, — он крикнул, — удостой меня похвал:
Некий витязь солнцеликий в нашей гавани пристал!{89}
Он торговец именитый и хозяин каравана,
Словно месяц семидневный, он красивее платана.
Как идёт к его одежде цвет коралловый тюрбана!
Он справляется о ценах гуланшарского майдана».
Десять слуг Фатьма послала провести купца столицей,
В караван-сарай товары потянулись вереницей.
И вошел в ее покои лал-агат розоволицый,
И подобен льву и тигру был он шуйцей и десницей.
И народ, услышав новость, собрался со всех сторон.
Волновались, говорили: «Не покажется ли он?»
Этот был восторга полон, тот — до смерти поражен,
О мужьях забыли жены, и мужья корили жен.
Встреча Автандила с Фатьмою
У дверей жена Усена гостя встретила с поклоном.
Взор ее сиял довольством и казался благосклонным.
Привела и посадила, как предписано законом,
Было видно: не гнушалась тем купцом иноплеменным.
По летам немолодая, но красивая собою,
Смуглолицая хозяйка притворялась молодою.
По душе ей были пляски, а не то и пир горою.
Песни, музыка, наряды не давали ей покоя.
Засидевшись за обедом, гость подарки ей дарил.
Удивленная хозяйка говорила: «Как он мил!
Дай же бог, чтоб не впустую этот пир устроен был!»
Наконец в опочивальню был отпущен Автандил.
Утром он, открыв товары, выбрал шелка дорогого
И послал его владыке края этого морского.
Остальное он торговцам возвратил, напомнив снова:
«Продавайте, как хотите, но о витязе — ни слова!»
Даже в скромном одеянье витязь всех сводил с ума!
То он шел к хозяйке в гости, то к нему — она сама.
Речи были их красивы, встречи — длительны весьма.
Как влюбилась Вис в Рамина, так и в витязя — Фатьма.
Фатьма влюбляется в Автандила
Лучше с женщиной не знаться тем, кому под силу это:
Ты отдашь жене все сердце, нежной ласкою согрето,
А она тебе изменит, позабыв слова обета.
Доверять не нужно женам даже малого секрета!
Вожделенье к Автандилу в сердце женщины запало.
Как Фатьма ни огорчалась, пламя крепло, возрастало.
Обнаруживалась тайна, как хозяйка ни скрывала.
«Как мне быть и что мне делать? — день и ночь она рыдала.—
Если я ему откроюсь, он, быть может, удалится.
Промолчу — еще ужасней буду в пламени томиться.
Объяснюсь я, будь что будет, коль я в мире не жилица!
Не открыв врачу болезни, разве можно исцелиться?»
И письмо она решила написать купцу и в нем
Рассказала, как страдает, угасая с каждым днем.
Зачастую эти письма опаляют нас огнем.
Их беречь на память надо, мы ж теряем их и рвем.
Любовное послание, написанное Фатьмой Автандилу
«Создал бог тебя, о солнце, всемогущею рукою,
Без тебя любая радость людям кажется бедою,
Но вблизи ты нас сжигаешь дивной силой огневою…
Сонмы звезд тобой гордятся и любуются тобою!
Всякий, кто тебя увидит, обезумеет от страсти,
Соловьи трепещут, роза, у тебя одной во власти!
Все цветы вокруг увяли, да и я теперь в напасти:
Сердце, бедствуя в разлуке, разрывается на части.
Тяжело мне, бог свидетель, о любви писать моей!
Что, однако, мне поделать, если нет пределов ей?
В сердце черные ресницы проникают все сильней.
Не лишай меня рассудка, помоги и пожалей!
И пока ты мне ответа не пошлешь по доброй воле,
Чтоб лишить меня надежды иль помочь в несчастной доле,—
До тех пор, изнемогая, не умру я поневоле.
Жизнь иль смерть, реши скорее! Я страдать не в силах боле!»
Как обычную записку, без особого вниманья
Автандил в своем покое прочитал ее признанья.
Он сказал: «Фатьма не знает, каковы мои желанья.
Я ль сравню ее с любимой, позабыв мои мечтанья?
Не чета вороне роза! Непристойна эта связь!
Но еще не пел над нею соловей, воспламенясь!
Все дурное и бесплодно и противно, словно грязь.
Что за вздор она мне пишет? И откуда дурь взялась?»
Но потом он так подумал: «Посреди чужого люда
Я один себе помощник, одному же в мире худо.
Чтоб вернуть страдальцу-другу то потерянное чудо,
Обо всем ином на свете должен я забыть покуда.
Эта женщина привыкла, принимать к себе гостей,
Видеть множество приезжих, слышать множество вестей.
Если я, испепеленный, повинуюсь нынче ей,
Может быть, она поможет мне по прихоти своей.
Ведь коль женщина полюбит, к нам она при первом слове
Рада будет прилепиться, как уток к своей основе,
Все расскажет, разболтает… Ей позор и стыд не внове.
Видно, мне не подобает уклоняться от любови.
Под несчастною звездою не добьешься ничего.
То, что нужно, — не имею, а иное — для чего?
Мир — как сумерки ночные, тьма наполнила его.
Что содержится в кувшине, то и льется из него!»
Ответ Автандила и встреча его с чачнагиром
Автандил Фатьме ответил: «Я прочел твои хваленья.
Ты меня предупредила: сам пылаю каждый день я.
Как и ты, я умираю от любовного влеченья.
То, что сладостно обоим, недостойно осужденья».
Как Фатьма возликовала, не умею рассказать я!
«Уж не буду, написала, больше слезы проливать я!
Только сумерки настанут, приходи в мои объятья,
С нетерпением великим буду ночи ожидать я».
Но как только он собрался на свидание идти,
Некий раб ему в потемках повстречался на пути.
«Задержись! — Фатьма писала. — Не готова я, прости!»
«Что за вздор! — подумал витязь. — Что могло произойти?»
Несмотря на запрещенье, распахнул он дверь алькова.
Перед ним Фатьма сидела, и мила и черноброва.
Автандил заметил сразу, что рыдать она готова,
По влюбленная хозяйка не промолвила ни слова.
Сели вместе, целовались за беседою совместной.
Вдруг явился на пороге некий витязь неизвестный.
Вслед за гостем нес невольник меч его и щит железный,
Но при виде Автандила оба встали, как над бездной.
И Фатьма, заметив гостя, побледнела, словно мел.
С удивленьем незнакомец на любовника глядел.
Он сказал Фатьме: «Не буду прерывать я ваших дел,
Но клянусь тебе, что завтра будет горек твой удел!
Ты меня своим распутством затоптала в грязь, срамница!
Отомщу тебе я завтра, как тебе еще не снится:
Всех детей своих от страха загрызешь ты, как волчица!
Плюнь мне в бороду, злодейка, если это не случится!»
Тронув бороду рукою, удалился гость сердитый