Позвала меня царица
Вместе с женами торговцев
Во дворец повеселиться.
Поздно вечером вернулись
Мы веселые домой,
И подруг своих любимых
Привела я в дом с собой.
В сад мы весело спустились
И певцов с собою взяли.
Забавляясь, я меняла
И прически и вуали.
Наконец пришли мы в домик,
Что висит над самым морем,
И затихла я внезапно,
Вся охваченная горем.
Что тогда со мной случилось,
Рассказать я не умею.
Увидав, что я печальна,
Все ушли гулять в аллею.
В доме я одна осталась,
И окно приотворила,
И смотреть на море стала
Безнадежно и уныло.
Море тихо волновалось,
Гасло солнце золотое.
Вдруг мелькнуло в отдаленье
То ль животное какое,
То ли маленькая птица…
Но приблизилось виденье,
И признала в нем я лодку,
Что скользила по теченью.
Лодка к берегу пристала.
Озираясь боязливо,
Два раба чернее сажи
Вышли на берег залива.
Все вокруг спокойно было,
Не следил никто за ними;
Только я вверху сидела,
Не замеченная ими.
Осмотрев пустынный берег,
Вновь они спустились в лодку,
И ковчег внесли на берег
И открыли в нем решетку.
Из ковчега вышла дева
В черной редкостной вуали.
Солнце, полное сиянья,
С ней сравнялось бы едва ли.
Дева грустно оглянулась,
И лучи очей прелестных,
Озарив ночные скалы,
До высот дошли небесных.
Опустила я ресницы
И окно скорей закрыла.
И смотреть была не в силах
На чудесное светило.
Четырех рабов отважных
Позвала к себе тогда я
И сказала им: «Смотрите,
Гибнет дева молодая!
Подойдите незаметно,
Чернокожих окружите.
Что запросят, то и дайте,
Только пленницу купите.
Если ж эти два злодея
Не уступят вам девицу,
Вы убейте их без страха
Или бросьте их в темницу».
Вот рабы подкрались к лодке,
Окружили незнакомцев,
И к торговле приступили,
Развязав мешок червонцев.
У окошка я стояла.
Вижу – те не уступают,
Гонят прочь моих посланцев
И клинками угрожают.
«Смерть злодеям!» – я вскричала.
Тут рабы их повалили,
Обезглавили и в море
Вражьи трупы потопили.
Я пошла навстречу к деве
И склонилась перед нею.
Как была она прекрасна –
Рассказать я не умею.
Перед нею меркло солнце,
И лучи ее ланит
Ослепляли бедных смертных
Так, как солнце не слепит».
И Фатьма, рыдая горько,
В грудь ударила рукою.
Автандил заплакал тоже
И поникнул головою.
«Продолжай, – Фатьме сказал он,
Не томи слезами глаз».
И Фатьма, сдержав рыданья,
Продолжала свой рассказ:
«Эту деву молодую
Всем я сердцем полюбила.
Привела ее к себе я,
На подушки посадила
И сказала ей: «О солнце!
Ты дитя какой земли?
Где тебя злодеи эти,
Милый друг, подстерегли?»
И в ответ на эти речи
Дева вся затрепетала,
Истомленная неволей,
Безутешно зарыдала.
Затуманились нарциссы
Ослепительных очей,
Сквозь агатовые стрелы
Слез низринулся ручей.
Наконец она сказала:
«Ты мне матери дороже,
Но мое существованье
Лишь на вымысел похоже.
Кто я? Странница простая
С несчастливою судьбой.
Не хочу хулить я Бога,
Не откроюсь пред тобой».
И решила про себя я:
«Понуждать ее не время,
Пусть рассеется сначала
Молодых печалей бремя.
Успокоится девица
И расскажет все сама, –
Кто торопится без толку,
Сам лишается ума».
Сказание двадцать первое.О том, как Фатьма рассказала мужу о своей пленнице
Эту деву молодую,
Станом сходную с алоэ,
От свидетелей нескромных
В тайном скрыла я покое.
Никому не говорила
Я о пленнице моей,
Только негр, слуга мой верный,
Мог входить в покои к ней.
День и ночь струились слезы
У неведомой девицы,
Над пучиной глаз чернильных
Висли копьями ресницы,
Чаши слез точили очи,
И чудесных губ коралл
Белизну зубов жемчужных,
Открываясь, оттенял.
Не нуждалась эта дева
Ни в шелках, ни в одеяле,
Только шалью покрывалась
И была всегда в вуали.
Руку под голову клала
И спала на ней всю ночь;
И, едва коснувшись пищи,
Отсылала блюдо прочь.
Этой редкостной вуали
Удивлялась я немало.
Ткань ее была, бесспорно,
Крепче всякого металла,
Но была она прозрачна,
И нежна, и не тверда.
Я нигде подобной ткани
Не встречала никогда.
Так со мной вдали от мира
И жила моя бедняжка…
Дни за днями проходили,
Но она страдала тяжко.
Много дней я размышляла,
Как мне бедной пособить.
Наконец решила мужу
Тайну я свою открыть.
Как-то раз пришла я к мужу
И, обняв его, сказала:
«Расскажу тебе, мой милый,
То, что раньше я скрывала.
Поклянись мне страшной клятвой,
Что не скажешь никому,
О моей великой тайне,
Даже другу своему».
Муж сказал: «Пускай о скалы
Я ударюсь головою,
Если недругу иль другу
Эту тайну я открою!»
Рассказала я Усену
Об отшельнице моей,
И взяла его за руку
И свела в покои к ней.
Увидав мое светило,
Муж воскликнул в изумленье:
«Неужели это солнце –
Нам подобное творенье?»
Пали мы перед девицей
И сказали: «О луна!
Что, скажи, тебя сжигает?
Чем душа твоя больна?
Где, скажи, найти лекарство,
Чтоб помочь великим ранам?
Отчего рубин прекрасный
Ныне сделался шафраном?»
Я не знаю – услыхала
Нас девица или нет,
Но свои сомкнула розы
И ни слова нам в ответ.
И когда она, бедняжка,
Поднялась с унылым стоном,
Показалось нам, что солнце
Скрыто огненным драконом, –
Тусклый взор ее светился,
Полон гневного огня.
«Тяжко мне, – сказала дева.
Уходите от меня!»
Плача, дева походила
На угрюмую тигрицу.
Мы заплакали с ней вместе
И покинули девицу.
С этих пор, дела покончив,
Навещали мы ее,
И томилось вместе с нею
Сердце бедное мое».
Сказание двадцать второе.О том, как Нестан-Дареджан попала к царю морей
Как-то раз случилось мужу
Во дворец прийти с дарами.
Царь морей сидел за пиром,
Окруженный моряками.
Принял с честью он Усена,
Посадил перед собою
И поднес большую чашу
С крепкой влагою хмельною.
Выпил муж мой эту чашу,
Глядь – другая появилась,
Из серебряных кувшинов
Влага снова заструилась.
И забыл свою он клятву.
Что ему Коран и Мекка!
Не идут рога ослице,
Хмель не красит человека.
И сказал тогда владыка
Безрассудному Усену:
«Чтоб купить дары такие,
Нужно дать большую цену.
Удивляюсь, где берешь ты
Эти крупные рубины!
Я за них тебе не в силах
Заплатить и половины».
Услыхав хвалу подаркам,
Возгордился безрассудный.
«О, – воскликнул он, – владыка!
Не хвали подарок скудный!
Твоему готовлю сыну
Я сокровище иное –
Солнцеликую невесту,
Станом сходную с алоэ».
И владыке рассказал он
О девице неизвестной,
О слезах ее поведал
И красе ее небесной.
Царь возрадовался сердцем
И велел дворцовой страже
Привести на пир веселый
Ту, которой нету краше.
В доме я одна сидела.
Вдруг явился на пороге
Молодой начальник стражи.
Поднялася я в тревоге.
Он сказал мне: «В этом доме
Скрыта юная луна.
Повелитель мой желает,
Чтоб к нему пришла она».
«Где ж она, девица эта?» –
В удивленье я спросила.
И ответил мне начальник:
«Это дивное светило
В дар принес царю сегодня
Именитый твой супруг.
Приведи скорее деву,
Ждать мне боле недосуг».
Что могла я с ним поделать?
Обнял душу смертный холод,
Свод небесный содрогнулся,