Витязь в тигровой шкуре — страница 6 из 22

И вошел в покой заветный.

Я остался ждать у входа,

Для царевны незаметный.

Снова занавес открылся.

Черноокая Асмат

Приняла мою добычу…

Тут, за полог бросив взгляд,

Деву чудную узрел я,

И она меня сразила.

Горе мне! Копье златое

Бедный разум мой пронзило!»

Тариэл при этом слове

Пал, как мертвый, но подруга,

Омочив виски водою,

Привела в сознанье друга.

Тариэл вздохнул глубоко

И, едва сдержав рыданье,

Безутешный и печальный,

Продолжал повествованье:

«Горе мне! Копье златое

Бедный разум мой пронзило!

Как подкошенный, упал я,.

Сердце сжалось и застыло.

Я очнулся на кровати.

Царь стоял передо мною,

Плакал горькими слезами,

Обнимал меня с тоскою.

Слаб я был, мешались мысли,

Неземным огнем палимы…

Надо мной у изголовья

Пели мукры [4] и муллимы [5].

Нараспев Коран читали

Муллы, сгорбившись сутуло,

Мой припадок объясняли

Чародейством Вельзевула.

Так три дня, три долгих ночи

Жизнь и смерть во мне боролись.

Наконец, на день четвертый,

Превозмог свою я горесть.

Встал с кровати я, но в сердце

Тлела огненная рана.

Юный лик, кристаллу равный,

Стал подобием шафрана.

И тогда глубокой ночью,

Вся закутана чадрой,

Предо мной Асмат предстала,

Словно призрак неживой.

«Витязь, – девушка сказала, –

Вот письмо, читай скорее.

От царевны нашей юной

Ныне послана к тебе я».

«Лев, – писала мне царевна, –

Я твоя, не умирай.

Слабость жалкую любовью,

Полюбив, не называй.

Для влюбленного приличен

Подвиг, витязя достойный.

Встань, обрушься на хатавов,

Усмири их край разбойный.

Лев, тебе прилична слава.

Заслужи ее, молю!

Я давно тебя желаю,

Я давно тебя люблю.

Будь же мужествен и крепок.

Пусть твоя вернется сила!

Посмотри, каким сияньем

Жизнь твою я озарила!»

Я прочел, и предо мною

Тьма кромешная исчезла,

Радость сердце озарила,

И душа моя воскресла.

Подарить хотел Асмат я

Чашу, полную рубинов.

Но она взяла колечко

И ушла, меня покинув.

Мой отец давно скончался,

Был в те дни я амирбаром.

О хатавах говорила

Мне красавица недаром:

Наши данники, хатавы,

Отказались от налога.

Фарсадан в великом гневе

Наказать решил их строго.

Я собрал большое войско

И пошел на Хатаэти.

Враг, бесстыдный и коварный,

Предо мной раскинул сети.

Царь Рамаз послал дары мне

И велел сказать вельможам:

«Полководцу Тариэлу

Мы противиться не можем.

Мы сдаемся без сраженья.

Заключайте нас в оковы –

Искупить любой ценою

Мы грехи свои готовы.

Отпустите же войска вы,

Приезжайте с Тариэлом –

Мы сдадим вам все богатства

И вину загладим делом».

И ответил я Рамазу,

Вражий умысел почуя:

«О Рамаз, с тобою биться

Понапрасну не хочу я.

Коль решил ты в самом деле

Подчиниться Фарсадану,

Я к тебе как друг приеду

И губить тебя не стану».

Триста витязей отважных

Я от войска отделил,

Дал им шлемы и кольчуги

И к Рамазу поспешил.

Остальным войскам велел я

Тайно следовать за мною

И, скрываясь в отдаленье,

Быть всегда готовым к бою.

Как-то раз на холм высокий

Я поднялся на коне.

Пыль огромными клубами

Расстилалась в стороне.

Это двигались хатавы,

Люди, полные коварства,

Чтоб схватить нас безоружных

И в свое отправить царство.

Веря в легкую победу,

Шел на нас лукавый враг.

Вот вдали дымок поднялся –

Это был условный знак.

Справа, слева друг за другом

Люди кинулись в сраженье.

Лук пропел, и первый воин

Пал на землю без движенья.

Кони дрогнули в испуге,

Воцарился беспорядок.

Напустился на врагов я,

Как орел на куропаток.

Одного схватив за ноги,

Бил без промаха в другого,

Громоздил из трупов груды,

Но враги смыкались снова.

Окруженный их полками,

Жаркой кровью обливаясь,

Я разил врагов без счета,

Наступал на них сражаясь;

На седло мертвец валился

Переметною сумою;

Где лишь я ни появлялся,

Все бежало предо мною.

Время к вечеру клонилось.

Солнце в облако садилось.

На холме хатав-дозорный

Вскрикнул – все засуетилось.

Вдалеке мои отряды

Появились, словно тучи.

Пыль неслась, литавры били,

Кони двигались могучи.

Овладел врагами ужас,

Все бежало в беспорядке.

Царь Рамаз коня пришпорил,

Убегая без оглядки.

Я настиг его и выбил

Из седла, и вместе с войском

Был пленен Рамаз лукавый

В том сражении геройском.

Всех врагов обезоружив,

Я исполнил свой обычай

И на родину вернулся

С драгоценною добычей.

Много было тут сокровищ –

Тканей, перлов, изумрудов.

Через силу их тащили

Больше тысячи верблюдов.

Для себя чалму я выбрал

Из блестящей черной ткани.

Ни один доселе смертный

Не слыхал ее названья.

Кто ее соткал – не знаю.

Нити искрами светили,

Словно были из металла,

Прокаленного в горниле.

Царь меня, как сына, встретил.

Я, украшенный чалмою,

Был подобен бледной розе.

Все склонялись предо мною.

Во дворец вошел я царский,

И царевна тут стояла.

О, как сердце содрогнулось!

Как оно затрепетало!

Царь ласкал меня безмерно.

Пышный пир сменялся пиром.

Поднимая к небу чаши,

Мы внимали нежным лирам.

Сладко пели музыканты,

И она сидела рядом,

И смеялась, и глядела

На меня счастливым взглядом».

Сказание шестое.О том, как была просватана Нестан-Дареджан

Рано утром царь с царицей

Во дворец меня позвали.

«Лев, – сказал мне царь, – ты видишь,

Мы в заботе и печали.

Время старости подходит,

Горя нам не превозмочь:

Не послал господь нам сына –

Лишь одну царевну-дочь.

Время старости подходит,

Время скорби и недуга…

Для царевны нашей юной

Мы найти должны супруга.

Пусть на троне Фарсадана

Воцарится юный царь,

Охраняя государство,

Как хранил его я встарь».

Я сказал царю: «В каком же

Вы нуждаетесь совете?

Знают все: царевны нашей

Нет прекраснее на свете.

Всяк, кого вы изберете,

Будет рад на трон взойти,

Но царю известно лучше,

Где достойного найти».

Царь ответил мне: «По сердцу

Нам царевич хорезмийский».

Сердце замерло. Сидел я

Бледный, к обмороку близкий.

«Да, – ответила царица, –

У соседа славный сын.

Будет он супруг примерный

И индийцев властелин».

Было видно: царь с царицей

Предрешили все заране.

Снова выпало на долю

Мне большое испытанье.

Замешательством объятый,

Потерял я разум мой,

Выбор я скрепил согласьем

И ушел едва живой.

За царевичем послали

Благородное посольство.

Я сидел в тоске и горе,

Грудь терзало беспокойство.

Вдруг письмо ко мне прислала

Черноокая Асмат:

«Приходи немедля в башню.

Жду тебя у входа в сад».

Я поехал, и рабыня

Мне ворота отворила,

Не сказала мне ни слова,

Не смеялась, не шутила.

Поднялись мы с ней к царевне,

И увидел я ее –

Ту, которая пронзила

Сердце бедное мое.

Словно юная тигрица,

Укоризненно и гневно

На меня теперь взирала

Омраченная царевна;

Очи молнии метали,

Слезы падали на грудь.

Я поник перед царевной

И не смел в лицо взглянуть.

«Ты пришел! – она вскричала.

О, изменник вероломный!

Что стоишь передо мною

Сокрушенный и безмолвный?

Ты свою нарушил клятву.

Бог тебе воздаст сторицей,

Не позволит он смеяться

Над покинутой девицей».

«О царевна! – я воскликнул. –