Витязь в тигровой шкуре — страница 2 из 7

Стоящая в стороне девушка всхлипнула.

— Да, — вздохнул Тариэл, — горько бывает вспоминать о счастливом прошлом, — и продолжил своё повествование.

Шли годы. Он, хоть и был молод, стал одним из ближайших вельмож Фарсадана, предводителем царских войск, амирбаром. Однажды царь, отправляясь на ежедневную встречу с дочерью, пригласил Тариэла с собой. Это была небывалая милость.

Они прошли мимо неусыпной стражи в сад, благоухающий ароматом дивных цветов, наполненный птичьим пением и шумом фонтанов, бьющих струями розовой воды, и, встреченные прислужницей, направились к покоям царевны. Асмат одёрнула занавесь, скрывавшую вход в комнату Нестан-Дареджан. Так Тариэл впервые в жизни увидел царскую дочь…

Рассказчик умолк, с трудом сдерживая рыдания. Его историю подхватила Асмат:

— Увидев Нестан-Дареджан, господин сначала вскрикнул, потом застыл, как статуя, а затем без чувств рухнул навзничь.

Испуганный царь Фарсадан позвал подмогу, и потерявшего сознание Тариэла унесли. Мы с моей повелительницей остались наедине. Её щёки заливал румянец, глаза были полны слёз, грудь вздымалась от прерывистого дыхания…

Тариэл, взяв себя в руки, заговорил снова:

— Когда через несколько дней беспамятство миновало, слуга доложил, что некая девушка, чье лицо закрыто, просит встречи со мной. Я велел привести ее. Войдя, она откинула чёрную вуаль. Оказалось, что это Асмат с письмом ко мне от Нестан-Дареджан. В нём царевна разрешала прийти к ней во дворец и назначала день и час. Стража со времени прежней нашей встречи сменилась, не знает меня и будет предупреждена, что близкий родственник приехал навестить Асмат; никто не станет чинить препятствий нашему свиданию.

Еле-еле дождался Тариэл назначенного срока. Сердце его билось в груди, как колокол. Когда же амирбар и царевна встретились, руки их невольно потянулись друг к другу и, казалось, пламя вспыхнуло от соприкосновения пальцев. И было сказано между двумя много слов, которые чужим ушам слышать негоже. А потом пришёл черёд и ещё одной встрече, и ещё одной…

«Что-то, — усмехались в усы стражники, — зачастил к Асмат её родственничек. Ну и пусть себе, не наше дело. Мы ведь царевну стережём, а не прислужницу-наложницу».

Тайна оставалась тайной, и слава за это Всевышнему: и Нестан-Дареджан, и Тариэл прекрасно понимали, что, раскройся их секрет — не миновать бури.

Так длилось долго. Стража с понимающими ухмылками без слов пропускала Тариэла, а Асмат, проводив его до покоев царевны, исчезала. И снова вспыхивал огонь на кончиках соединившихся пальцев…

Но счастье не может быть вечным, так уж устроена жизнь.



Однажды Тариэла вызвали во дворец Фарсадана на большой совет. Когда амирбар в парадном одеянии вошёл в златостенный зал, там уже восседали царь с царицей и три вазира — царских советника.

«Так уж устроена жизнь, — промолвил повелитель Индии, — что в ней ничто не длится вечно. Даже она сама. Я уже немолод, и нет у меня наследника. Значит, пришла пора выдать Нестан-Дареджан замуж, ибо страна не может ни на миг оставаться без законного правителя. На ком бы вы посоветовали остановить наш выбор?»

Тариэл вздрогнул от ужасного предчувствия. Он понял, что всё уже предрешено и никаких советов Фарсадан не ждёт. А тот продолжил:

«Мне по душе сын хорезмского шаха. Что скажете?»

Все отвечали, что лучшего выбора быть не может. И только Тариэл промолчал. А что он мог сказать? Но под вопрошающим взором грозного Фарсадана утвердительно кивнул, сгорая от стыда и муки.

Сваты с богатыми дарами тотчас отправились в Хорезм и возвратились с известием о согласии шаха на женитьбу сына и скором прибытии того со свитой из ста человек в Индию.

Явившись на очередное свидание с Нестан-Дареджан, Тариэл застал её в гневе и слезах. Глаза царевны метали молнии. Она была похожа на тигрицу, готовую броситься на обидчика со скалистого утёса.

Много неприятных слов пришлось выслушать Тариэлу. Звучали среди них и «лжец», и «изменник», и даже «трус». Сердце его истекало кровью, а разум шептал, растравляя душевные раны: она права. Конечно же, он должен был противиться замыслу Фарсадана, чего бы это ни стоило. Но и сейчас ещё не поздно.

«Как амирбар, — воскликнул Тариэл, — я могу собрать многочисленное войско, мы двинемся войной на Хорезм, и о какой свадьбе можно будет вести тогда речь?»

Увидев, что он готов действовать, Нестан-Дареджан успокоилась, немного подумала и сказала:

— Это не очень хорошая идея. Свадьба, конечно, расстроится, но сколько крови прольётся, сколько понапрасну погибнет людей! Придумай что-нибудь другое.

И Тариэл придумал. Он возьмёт сотню верных людей, встретит хорезмского принца у ворот столицы и заставит повернуть восвояси.

— Представляю, как разъярится мой отец! Он посадит тебя в темницу! — испугалась Нестан-Дареджан.

— Не получится. Если идти по той дороге, что начинается от рыночной площади, увидишь через час пешего пути крепость — небольшую, но неприступную. Она — ставка предводителя войска на случай непредвиденных событий. Со своими верными людьми я пережду там царский гнев.

— А он скоро пройдёт, — кивнула царевна. — Нрав отца как молодое вино: сначала оно бурлит, а потом быстро затихает.

И они распрощались, надеясь на скорую новую встречу.

Когда сын хорезмского шаха приблизился со свитой к столице Фарсадана, его уже поджидал, сидя на аргамаке, Тариэл.

— Знай, — крикнул он, — что ты в этом городе нежеланный гость!

— Да как ты смеешь! — вспыхнул хорезмец и выхватил из ножен кривую саблю.

Его свита заволновалась, но он подал ей знак сохранять спокойствие. То же приказал своим людям и Тариэл, поднимая тяжёлый булатный меч. Всадники ринулись навстречу друг другу.

Клинок звонко ударился о клинок. Ещё и ещё раз…



— Да ты безумен! — задыхаясь, прохрипел сын хорезмского шаха.

— Конечно, — с весёлой яростью отвечал амирбар, — недаром же я миджнур!

Услышав это, незадачливый жених поднял левую руку, что означало: битва окончена, и, бросив на Тариэла напоследок злобный взор, развернул коня в обратную сторону.

Свита последовала за ним, а Тариэл со своими верными людьми поскакал в пригородную крепость.

Узнав о случившемся, Фарсадан впал в неистовство:

— Уморю в застенке! Нет, утоплю! Нет, отрублю голову! А лучше всего — посажу на кол! Да как он только мог?

«Действительно, — задумался царь, — как? Почему? По какой причине ближний вельможа, амирбар, выросший и воспитанный при дворе, нарушил мою волю? Может быть, он воспылал любовью к Нестан-Дареджан? Нет, даже хуже: она воспылала! Воспылала — и подговорила Тариэла расстроить свадьбу! Негодница! Так ли пристало вести себя девице, тем более — царевне? Опозорила отца, забыв приличия и государственные интересы!»

Гнев с новой силой охватил Фарсадана, на пол полетели со стола драгоценные кубки и вазы, и, окончательно забывшись, он прокричал:

— Да возьмут тебя каджи и таскают по всему белу свету!



Трепет охватил всех, кто услышал эти слова. Ведь каждый знает: ничего страшнее каджи не сыщешь на земле (хоть никто, правду сказать, до сей поры их в глаза не видывал). Но всем было известно: злобные эти порождения неведомых сил лишь внешне похожи на людей, больше ничего человеческого в них нет. Они, омерзительные с лица, могут почти мгновенно переноситься с места на место. При этом не боятся ни стрел, ни булатной стали — ни у кого нет против них оружия. А самое ужасное — каджи способны исполнять проклятия, случайно вырвавшиеся из неосторожных уст…

Опомнившись, Фарсадан ударил себя ладонью по губам. Лучше бы он раньше это сделал. Надо думать прежде, чем говоришь.

Нестан-Дареджан в своих покоях беседовала с Асмат, единственной своей наперсницей, о Тариэле — о ком же ещё? Рассказала и о пригородной крепости, где он собирается переждать царский гнев, — той, дорога к которой идёт от базарной площади.

Вдруг занавесь распахнулась, словно поднятая порывом ветра, и в комнате оказались двое. Отвратительные собой, они несли огромный открытый сундук. Ни слова не произнеся, один обхватил руками Асмат и крепко держал, не давая вырваться; другой, не обращая внимания на крики и слёзы царевны, затолкал Нестан-Дареджан внутрь сундука и захлопнул крышку. На секунду, не больше, прислужница потеряла сознание, а когда пришла в себя, комната уже была пуста. Асмат бросилась к окну, но увидела только, как похитители на небольшом паруснике отчаливают от пристани. Миг — судно с двумя злодеями и заключённой в сундук царевной заскользило по воде и скрылось в густом тумане.

Проливая горючие слёзы и безутешно стеная, Асмат стремглав побежала в сторону пригородной крепости, надеясь на помощь Тариэла.


Приключения Тариэла и Асмат




Амирбар, исполненный тревоги, не стал тратить времени даром. Он приказал как можно скорее оснастить большую галеру, погрузился на неё со своими людьми и верной Асмат и принялся бороздить морские просторы. Тщетно! Ни следа того небольшого парусника — да и какой след может оставить на воде судно? Они расспрашивали всех встречных корабельщиков, но никто не мог ничего рассказать об исчезнувшей Нестан-Дареджан.

День за днём, они то ловили попутный ветер, то шли в штиль на вёслах, то, встав на якорь, пережидали бурю. Многие из людей Тариэла впали в отчаянье — но только не он. Поиски в море безрезультатны? Что ж с того? Ведь где-то похитители должны были рано или поздно пристать к берегу. Значит, будем искать на суше! Так и поступили: причалили в тихой бухте, сошли на неведомую землю…

Время двигалось неумолимо. Спутников у амирбара становилось всё меньше и меньше: одни, занедужив в пути, оставались лечиться в чужих краях, другие исчезали безо всяких объяснений. Наконец он остался вдвоём с Асмат.

— Мы оказались, — промолвил Тариэл, выходя вместе с Автандилом из пещеры, где длилось всё предыдущее повествование, — в безлюдном ненаселённом краю. У наших ног протекала быстрая речка, крутая тропинка вилась от неё между скал ввысь к широкой горной площадке с росшим на ней деревом алоэ, а за ним зиял вход в огромную пещеру.