— Нестан-Дареджан.
— Ничем ты Нестан-Дареджан не поможешь, лишь понапрасну примешь смерть. А ведь сам давеча признался: ты любишь не её, не ты её любишь!
— Никакая смерть мне не страшна, но в одном ты права, — задумался Автандил. — Очень обидится и разгневается Тариэл, если не он освободит Нестан-Дареджан, а я. Значит, иного выхода нет: надо сначала найти амирбара! Прошу тебя, госпожа, оставь меня ненадолго.
Фатьма прямо-таки остолбенела, когда Автандил, выйдя из своих покоев, предстал перед ней не в простой купеческой одежде, а в сверкающем золотым шитьём полном облачении спаспета. Хотела было упасть на колени, но Автандил подхватил её, обнял, поблагодарил за все оказанные услуги и распрощался.
Долгим путь в Каджети
В очередной раз пересёкши море, Автандил уже знал, где найдёт Тариэла. Много размышляя в долгом пути, он решил так: сколько бы ни скитался амирбар, как бы ни складывались его поиски, в конце концов Тариэл должен будет вернуться в пещеру, где в одиночестве томится Асмат, — не бросит же её? И верно: побратимы-миджнуры встретились у горной речки под площадкой с ветвистым деревом алоэ. Тариэл сидел на вороном, который, низко склонив голову, пил из быстрого потока.
— Я знаю, — издалека крикнул Автандил, — где Нестан-Дареджан!
Амирбар вздрогнул, обернулся, схватился за грудь, словно задыхаясь, и навзничь рухнул из седла на мелкие прибрежные камни. Спаспет подбежал и обрызгал лицо друга холодной речной водой. Тот открыл глаза и улыбнулся:
— Прости, неожиданная радость, как и горе, пронзает сердце стрелой.
Асмат поначалу несказанно удивилась, когда Автандил с Тариэлом вошли в пещеру, напевая веселую мелодию, но, узнав новости, присоединилась к песне. Отзвучали последние ноты, и спаспет, деловито нахмурившись, сказал:
— Надо спешить в крепость Каджети, поскорее набрав сильное войско. Для этого потребуется немало золота. Где бы его раздобыть, не в этой же пещере?
— Может быть, и в ней, — возразил амирбар. — Помнишь, мы рассказывали тебе о сокровищнице дэвов за опечатанной кованой дверью? Кажется, пришла пора отворить её.
Они сбили замки и печати и увидели в свете зажжённых факелов каменный саркофаг, прикрытый гранитной крышкой, на которой была выбита надпись, гласящая: «Здесь хранится оружие, способное сразить каджей». Поднатужившись, воины сдвинули тяжёлую плиту. Под ней сверкали три боевых меча, три кольчуги, три щита и три шлема.
— Это богатство почище чистого золота! — воскликнул Тариэл, потрясая острым клинком, — ладонь словно слилась с рукоятью!
Вскоре, не тратя времени даром, амирбар и спаспет тронулись в путь. Конь Автандила нёс на себе кроме хозяина ещё и завёрнутое в львиную шкуру вооружение из сокровищницы дэвов; на вороном перед Тариэлом сидела Асмат. План был таков: девушку они оставят у Нурадин-Фридона, а сами отправятся в Каджети, где, обладая волшебным оружием, и без подмоги справятся с делом.
Но, когда добрались до первой цели, план пришлось немного изменить. Познакомившись с Автандилом и Асмат, государь Мульгазанзара устроил пышный пир, выспросил во время застолья все подробности и, восхищённо разглядывая привезённые гостями мечи, кольчуги и шлемы, воскликнул:
— Да тут ведь оружие и боевое облачение для трёх воинов, а вас только двое! Что за несуразность? Нужен третий, и им буду я! Возьмём с собой несколько десятков моих людей — на всякий случай и для разведки, и в путь! Для нашего отряда оснастят быстроходную ладью.
Для Асмат же Нурадин-Фридон приказал приготовить самое лучшее помещение.
Пересекли море. Высадились неподалёку от Гуланшаро. Двинулись по маршруту, который Автандил узнал от Фатьмы: утром — на солнце, ночью — на луну, но ушло на дорогу не шесть дней, а всего два, потому что конный путь куда быстрее пешего.
Увидели горы, перешли их по перевалу. Устроили среди скал укромную стоянку так, чтобы не видно было из Каджети. Отправили людей на разведку, а трое воинов стали облачаться в кольчуги и шлемы.
Разведчики вернулись и доложили: в крепость ведут трое ворот — с запада, с востока и юга; на севере входа нет, там высится башня, высеченная из цельной скалы.
— Я пойду через южные ворота, — сказал Тариэл, — Автандил — через восточные, Нурадин-Фридон — через западные. Согласны?
— Славная ожидается сеча, — кивнул владыка Мульгазанзара.
Спаспет молча вынул меч из ножен и опустил забрало.
Трое отважных воинов ворвались в крепость, прорубая путь через гущу её защитников, как лесорубы в дремучей чаще — просеку между деревьями. Каджи, несмотря на быстроту своих движений, не могли увернуться от ударов волшебного оружия и десятками валились слева и справа, оглашая окрестности предсмертными стонами. Те, что не полегли, разбежались.
Автандил и Нурадин-Фридон встретились на центральной площади. Но где же Тариэл? Напрасно искали они его глазами. Южные ворота были сорваны, дорога, идущая от них, пуста — лишь усеяна мёртвыми телами быстроногих когда-то уродцев…
— Ага! — воскликнул государь Мульгазанзара, устремив взгляд к башне, что на северной стороне крепости.
Спаспет посмотрел туда же. На увенчивающем строение балконе стояли двое, он и она. Руки Нестан-Дареджан и Тариэла были крепко сплетены, щека прижата к щеке.
Свадебные пиры
Неописуемые богатства — жемчуг, изумруды, рубины — скопили каджи в своих подвалах и кладовых. Победители навьючили этими трофеями мулов и верблюдов, во множестве обнаруженных в крепости, и покинули её. Нестан-Дареджан несли в паланкине люди Нурадин-Фридона. Сам он вместе с Автандилом скакал чуть поодаль, чтобы не смущать Тариэла, пустившего вороного шагом рядом с изукрашенными носилками спасённой царевны. Путь лежал в славный город Гуланшаро. Предваряя их прибытие, вперёд был послан гонец.
Мелик Сурхави встретил процессию с великим почётом.
— Радость мою немного омрачает лишь одно: не быть мне, красавица, твоим тестем. Что ж, значит, так предписано судьбой. Оставим прошлое в прошлом, а в настоящем устроим свадебный пир. Слава Тариэлу и его несравненной невесте!
Грянули трубы и барабаны. Застолье, не прекращаясь, длилось почти целую неделю. Веселилась на нём вместе с другими и Фатьма, то и дело встречая благодарный взгляд Нестан-Дареджан. Был здесь и Усен, стыдливо старавшийся не встречаться с нею глазами.
На седьмой день Автандил поднял кубок и промолвил:
— Пришла пора прощаться. Мы перед всеми вами в неоплатном долгу, а более всех — перед Фатьмой. Ведь это она оказала гостеприимство и царевне, и мне, даже не зная, кто мы такие; она указала дорогу к Каджети. Поэтому по общему согласию все сокровища каджей отныне принадлежат супруге Усена, — и добавил с улыбкой: — Той, которую я полюбил, как сестру.
Фатьма лукаво стрельнула глазами в сторону спаспета.
Распрощавшись с хозяевами, три воина и красавица-царевна отправились морем в Мульгазанзар. Увидев Нестан-Дареджан, Асмат со счастливым плачем бросилась к ней и преклонила колени. Та подняла прислужницу с земли:
— Встань, вернейшая из моих подруг!
Нурадин-Фридон, как и Мелик Сурхави в Гуланшаро, возжелал устроить в Мульгазанзаре свадебное пиршество. На девятый день пира Тариэл заметил, что Автандил глубоко опечален, и предложил отправиться вместе в Аравийское царство:
— Ты — мой названый брат и спаситель. Хочешь, стану твоим сватом? Повинюсь перед Ростеваном за былую невежливость, он простит и не сможет мне отказать.
— Тебя-то наверняка простит, но со мной — другое дело. Ростеван был против моего отъезда, а я не послушался. К тому же Тинатин — царица, а я всего лишь царский слуга. Не быть сватовству удачным.
— А вот это мы ещё посмотрим, — вступил в разговор всё слышавший Нурадин-Фридон. — Я тоже поеду с вами.
На том и окончился пир в Мульгазанзаре.
Когда вдали показались стены и купола Аравийской столицы, Автандил впал в великое смущение:
— Не могу я предстать перед благодетелем, кругом виноватый. Буду ждать тут, езжайте сами.
В чистом поле разбили шатёр для спаспета. Нестан-Дареджан и Асмат осталась с ним — не бросать же страдальца одного? Остальные отправились в столичный город.
Ростеван со свитой встретил их у въездных ворот. Когда отзвучали взаимные приветствия, приличествующие такому случаю, Тариэл приступил к цели своего приезда.
— О могущественный повелитель, мы встречаемся с тобой во второй раз. В первый я был облачен в тигриную шкуру и вёл себя как невежа. Простишь ли ты меня?
— С радостью и удовольствием, — кивнул Ростеван.
— Тогда позволь мне выступить ходатаем за названого брата. Твой спаспет оказал мне услугу, которой нет цены. Пришла моя пора отплатить ему тем же. Умоляю: не будь глух к моим словам. Автандил и дочь твоя Тинатин, чьё лицо, говорят, лучезарней солнца, давно любят друг друга и страдают в разлуке. Разреши же соединиться их сердцам!
Поначалу словно туча набежала на лицо Ростевана, а потом непогода отлетела, морщины разгладились, и он произнес:
— Я был бы злодеем, не снизойдя к просьбе дорогого гостя, и злодеем вдвойне, встав преградой на пути любящих сердец. Напрасно спаспет не обратился ко мне раньше — мог бы избежать лишних терзаний. Где же он? Мы с возлюбленной дочерью будем ждать его во дворце.
Нурадин-Фридон без лишних слов поскакал за Автандилом.
Когда спаспет вошел в тронный зал, Тинатин поднялась, как луна на ясном небосклоне. Взявшись с Автандилом за руки, они преклонили колени перед Ростеваном. Тот благословил их, роняя жемчужины счастливых слёз.
А потом грянул свадебный пир. Множество гостей собралось на праздник — и вазиры, и вельможи, и старейшины ремесленников и торговцев, и простолюдины. Все спешили поздравить молодожёнов и принести им дары, кто что мог, и Тинатин с Автандилом щедро отдаривали всех пришедших. И длилось торжество целый месяц.
Но ничто не вечно, пришло время прощаться. Нурадин-Фридон отправился в свой Мульгазанзар. Тариэл с Нестан-Дареджан тоже поспешили домой, и верная Асмат, конечно, с ними. Но расставание не было грустным: все знали, что впереди ждут новые встречи и что между их царствами будут царить мир и согласие — во всяком случае, до тех пор, пока все они живы.