Кабанообразный «спонсор» дышал ей в ухо перегаром и спрашивал, в каком ресторане она хочет отметить встречу. Когти отросли на руках сами собой. В общем молодой волчице пришлось уносить ноги и даже искать защиты в другом клане, чтобы волосатая лапа «спонсора» не дотянулась до нее.
С той поры Настя и занялась боевыми искусствами, встретила отца Андрея и предпочитала держать свою прежнюю жизнь в секрете. Но напоминание оказалось болезненным.
— Ладно, бабушка, я поняла, — вздохнула оборотница, не решаясь взглянуть в истинные, полные мудрости и боли глаза кицуне, — но девочка совсем одна.
— Не беспокойся, — прабабушка улыбнулась, — она сильная и умная, а люди, связанные красной нитью старика Юэрао[3], всегда найдут друг друга.
Больше она ничего не добавила, но на сердце Анастасии стало легче.
На следующий день Аленку и Баваль вызвали к Рамзану Георгиевичу. В уже знакомом обшарпанном кабинетике бесновалась ухоженная дамочка за сорок, рядом с ней переминался с ноги на ногу прыщавый парень в знакомой девочкам оранжевой мастерке.
— Ваша девка заманила моего мальчика в кусты и порвала ему кофту! — вопила дама, — а еще царапины! Мы снимем повреждения! Мы подадим в суд!
Директор смотрел на даму с видом страшно уставшего человека. Когда дама перевела дыхание, чтобы разразиться новой тирадой, он вдруг сухим казенным голосом начал говорить:
— У меня есть показания потерпевшей несовершеннолетней девочки о нападении на нее пятерых человек. Есть свидетели, отпечатки пальцев и отягчающие обстоятельства в виде сорванной золотой цепочки и полного совершеннолетия вашего сына.
Дама захлебнулась воздухом и закашлялась, парень сжался и попытался слиться с блеклой зеленой стеной. Мать обернулась к нему и по его виноватому виду поняла, что директор говорит правду.
— Кстати, — все так же ровно продолжил Рамзан Георгиевич, — Валентин, куда вы цепочку дели? В ломбард отнесли? Или спрятали?
Парень шмыгнул носом, но промолчал. Зато его мамаша завелась как пила. Орала она долго и громко, обещая директору все земные кары, пока он не положил перед ней ручку и бумагу:
— Пишите.
— Что писать? — оторопела мадам.
— Заявление на имя директора, что просите отчислить вашего сыночка по семейным обстоятельствам. Иначе я сейчас вызываю полицию, и ваш сын прямо из моего кабинета отправится в СИЗО.
Дама пыхнула багровым цветом и быстро, прорывая бумагу, написала заявление под диктовку, а затем вышла, вытолкнув сына перед собой смачным пинком. Девчонки восхищенно посмотрели на директора, а он устало попил воды из маленькой бутылочки:
— Это уже вторая мамаша на сегодня. Кого вы еще успели покалечить?
Аленка пожала плечами:
— Одному между ног досталось. Так они все у вас учатся?
— Учились, — пожал плечами Рамзат Георгиевич, — все как один маменькины сынки, выпертые из школ по причине «слабого здоровья». Этот просто трус и слабак, а его дружок еще и траву курит, так что вылетел отсюда быстрее ветра. — Мужчина вздохнул и поерошил отросшие темные волосы: — из общежития носа не высовывайте, в магазин только толпой, и старайтесь даже по коридорам в одиночку не ходить, парни гнилые, кто знает, что в голову придет.
Девушки серьезно кивнули. Обе успели насмотреться разных людей в своей жизни, так что лишь поблагодарили директора за заботу и, взявшись за руки, побежали назад, в общежитие. Следующие недели прошли тихо. Девчонки притирались, обживались, готовились к экзаменам. Точнее готовилась-то Аленка, но и Баваль пришлось от нечего делать слушать то, что читала соседка.
Сама цыганка к удивлению оборотницы рукодельничала — шила себе потрясающую юбку из ярчайшего вишневого атласа с золотыми каемками и зелеными оборками. Причем шила «на руках», пояснив, что так получается прочнее и довольно быстро. Юбка имела сложный цыганский смысл и вообще-то Баваль не полагалась и по возрасту, и по статусу и еще по многим сакральным причинам. Но это была мечта, и девушка исполняла ее с завидным упорством, рассказав Аленке, что на ткань и золотую тесьму пришлось копить деньги несколько лет.
Новая соседка лишь позавидовала такому упорству. Сама Аленка считала, что давно разучилась мечтать, только подаренная прабабушкой кукла отчего-то вызывала у нее желание думать о более светлом будущем. И не просто в формате «быть сытой, одетой и чтобы никто не орал и не бил», а совсем о другом. Ей неожиданно стало интересно — а какие цветы она бы посадила возле своего дома? Или ей больше нравится модный зеленый газон? А может зеленая изгородь и каменные вазы, полные плещущих на ветру первоцветов? Это стало чем-то вроде игры перед сном — закрой глаза и представь. Раскрась яркими красками скучную картинку из коричневого линолеума, зеленых стен и щелястых окон.
Эти минуты мечтаний и грез помогали Аленке не замечать убогую обстановку и некоторое сходство района с тем поселком, из которого она однажды ушла в халате и полотенце. Только руки порой нажимали кнопки, подносили трубку к уху и слушали далекий когда-то близкий и родной голос:
— Але, але! Кто это?
Весь август Андрей вместе с друзьями мотался по округе в поисках Аленки. Они навестили ее мать, пытаясь разузнать у плохо соображающей похмельной женщины о каких-то друзьях или родственниках, с которыми девушка могла уехать.
Они перерыли маленький домик в поисках подсказок. Здесь Андрей и вспомнил пачку конвертов, постоянно падавшую на пол из шкафа. Открыл скрипучую дверцу и с первого взгляда понял, что бумаг стало меньше, но что именно пропало? Может Аленка просто взяла старые конверты на растопку? Ответа не было.
Самым интересным было то, что вместе с девушкой исчезли и те, кто охотился на нее. Изгои покинули территорию клана на второй или третий день после побега Аленки. Либо они знали, где ее искать, либо просто поняли, что ловить в этих краях нечего. Второй вариант полностью устраивал Андрея, а от первого шерсть вставала дыбом и клыки сами собой вылезали из прикрытия черных волчьих губ.
За день до начала занятий пришлось вернуться домой. Хмурый парень обвел взглядом знакомый дом, овальный стол в светлой столовой, взял тарелку и ушел к себе. То есть это он думал, что идет в свою комнату, знакомую с детства, но, доедая мясо, вдруг сообразил, что находится совсем в другой комнате. Здесь все еще немного пахло кровью и тысячелистником, в приоткрытом шкафу виднелись блестящие пакеты с обновками, а компьютерный стул оставался слегка выдвинутым, словно с него только что встали.
Андрея захватила новая мысль. Он сел на стул, поерзал, стараясь избавиться от дискомфорта в натянувшихся джинсах и включил негромко загудевшую машину. Она садилась за комп, значит что-то смотрела, искала, может это поможет ее найти? История была вычищена, но на компьютере была установлена дублирующая система, так как в поселке случалось отключение электричества. Андрей не сразу, но сумел отыскать историю просмотров.
— Гугл карты, — бормотал он себе под нос, — платья, белье, учебные заведения…
Полезной информации он не обнаружил, зато понял, что побег девушка задумала сразу. Неужели ее так испугала возможность жить в клане? Андрей ничего не понимал. Красивый сосновый лес, просторный дом, отдельная комната со всеми удобствами, разве можно это сравнить с крохотным домиком на станции или тем более с замусоренным серым поселком? Он не понимал.
Чувствуя, что сойдет с ума, если задержится здесь еще на какое-то время, парень вышел из дома и, на ходу меняя облик, помчался в лес. Он покинул территорию поселка через вторые ворота, углубился в чащу и побежал, напрягая мышцы и связки, перепрыгивая поваленные деревья, уворачиваясь от острых сухих веток, заставляя тело загрузить мозг, чтобы забыть дурочку-школьницу, ее потрясающий аромат и робкую улыбку. Не дождется. Он не будет бегать за ней как щенок!
Резкий поворот, щелчок арбалета и молодой волк с размаху влетел в сеть! С рыком он попытался разорвать ее, но ничего не получалось, прочные зеленые тенета начали затягиваться сзади. Андрей крутанулся, увидев краем глаза высокую фигуру в камуфляже, и без сознания свалился на сухие иглы.
Пара высоких мужчин, одетых как опытные охотники, несказанно удивились своей удаче. Они — то планировали побродить вокруг поселка, поискать подростков, девушек, возможно детей, а поймали сына главы клана! Тщательно упаковав запутанного в сеть, усмиренного транквилизатором волка в багажник, изгои быстро вырулили на едва заметную гать и со всей возможной скоростью помчались прочь. Хорошая добыча, отличная возможность для торга!
В конце августа, перед самыми занятиями, Аленку вдруг скрутило — живот ныл, голова кружилась от обилия запахов, в ушах стоял непрерывный звон. Баваль тревожно поглядывала на новую подругу, а потом сказала:
— У тебя глаза светятся как у дяди Гунари[4], и зубами так же щелкаешь. Тебе мяса надо?
— Мяса? Наверное, не знаю, — Аленка сидела на кровати, обхватив себя за плечи, и зябко куталась в куртку.
Ее трясло, каждый волосок на теле встал дыбом, а человеческая еда вызывала отвращение и рвотные спазмы. Цыганочка покрутилась по комнате, обдавая соседку запахом корицы от джинсов и кофточки, а потом куда-то убежала. Вернулась она нескоро, но пахла так сладко, что Аленка рванула ей на встречу.
— Тихо! — прикрикнула Баваль, ставя на пол пакет, полный свежей бараньей печени.
В ответ раздался нечеловеческий рык и через миг волчица с аппетитом трапезничала, время от времени поднимая окровавленную морду, а храбрая цыганка сидела на своей кровати, подобрав ноги, и твердила молитвы, которые полагала давно и прочно забытыми.
Съев несколько килограмм свежего теплого, полного крови мяса, волчица забралась под кровать и уснула, положив голову на вытянутые лапы.
Баваль долго сидела, боясь шелохнуться, но когда по коридору раздались шаги воспитателя, слетела с постели, чтобы моментально сунуть пустой пакет в мусор, подтереть капли крови и опустить покрывало на постели Аленки, маскируя волчицу. За прошедшие недели девочки успели создать себе репутацию спокойных и чистоплотных жиличек, так что воспитатель заглянула к ним мельком, пожелала спокойной ночи и пошла ругать мальчишек за табачный «аромат» в туалете.