Молодой, красивый и сильный оборотень много путешествовал, повидал мир, а когда вернулся на родину — влюбился. Дело шло к свадьбе, жених поехал в столицу за свадебными украшениями и подарками, а когда вернулся, нашел на месте дома пепелище и дюжину трупов.
Местные фанатики наказали его семью за нарушение древних устоев, за принятие в семью невестки-христианки. Магир похоронил семью, посыпал пепелище солью и исчез. Счета, земли и драгоценности, уцелевшие в банковских сейфах, давали ему возможность начать новую жизнь, но он все бросил и ушел в джунгли, став наказанием тех мест.
Дикий тигр терроризировал окрестности до тех пор, пока местные в отчаянии не вызвали колдуна. Тот выяснил, в чем была обида Магира, и наложил на него заклятие, вернувшее ему человеческий облик. Как тигр появился в России было неясно, зато стала понятна его жгучая ненависть к женщинам в платках и мужчинам с бородой. Они напоминали ему о гибели семьи.
Андрей всячески крутил найденную информацию, пытаясь представить, куда мог податься зверь, не имеющий логова, привязанностей и даже желания обрести все это. Своими размышлениями он делился только с прабабушкой. Кицуне каждую неделю сообщала ему клановые новости и подробности поисков Аленки и тем поддерживала тонкую ниточку связи с цивилизацией.
В новых условиях молодому оборотню приходилось многое делать совсем иначе, чем в более спокойной и благополучной прежней жизни. Он рубил дрова и колол пешней лед, гонял браконьеров и обнаглевших чужаков, а потом отогревался у раскаленной печки и снова шел работать. Его новенькая спецовка превратилась в заскорузлую робу, способную стоять без его участия, лицо потемнело от ветра и мороза, а выражение лица стало очень сдержанным и взрослым. Товарищи по бригаде называли его «бирюком», даже не догадываясь, насколько правы.
В конце весны на заимке появился Кирилл. Объявил замену бригаде Андрея, высадил из грузовика группу людей и оборотней, а восторженно свистящих отработавших свое повез в большой поселок, расположенный на территории клана.
Андрей привычно трясся в машине полузакрыв глаза и слушал, как работники предвкушают отдых и развлечения. Кто-то хотел к семье, кто-то в кино, но большинство мечтали хорошенько выпить и отыскать любвеобильную даму на пару ночей. На заимке женщин не было совсем, так что мужчин можно было понять. Сам молодой оборотень почему-то желанием броситься на ближайшую самку не страдал, хотя в тяжелых трудах Аленку вспоминал часто.
В поселке все сразу рванули в огромную общественную баню — мыться, бриться, менять сносившуюся одежду. Сервис в заведении был обширным — от финской парной до массажа и, судя по довольному лицу хозяина бани, он сделал на жаждущих внимания и заботы мужчинах месячную выручку в один день.
Андрей держался в общей группе — с удовольствием попарился, помылся, не экономя горячую воду, потом вышел в предбанник, где для бригады уже накрыли хороший стол с пивом и мясом. То ли накопившаяся усталость тому виной, то ли полугодовое воздержание от спиртного, но после пары кружек оборотня повело, потом стало весело, он жадно ел, много пил и, когда в комнате появились прелестные полуодетые девушки, приветствовал их появление радостным криком.
Сразу две девушки, вдохновленные его молодостью и свежим видом поспешили подойти ближе.
— Ира.
— Лена, — представились они, зазывно улыбаясь.
Андрей протянул к ним руки, собираясь сгрести в охапку, прижать к себе, чтобы насладиться запахом женского тела, а потом усадить на колени, наслаждаясь их близостью. Он успел их обнять и даже усадить одну девушку на свое бедро… Вот только через минуту, сбросив прелестницу на диван, он со всех ног пронесся в туалет и, схватившись за голову, склонился в судороге над унитазом.
Мучительная головная боль, тошнота и охватившая его слабость возобновлялись, как только он пытался приблизиться к любой девушке. Как только красотки оказывались на расстоянии вытянутой руки, симптомы исчезали. Разобравшись в чем дело, Андрей сходил в душ, снимая дурноту, и мрачно сел на диван с кружкой чая, подальше от остальных.
На недоуменные взгляды ответил хмуро, но честно:
— Бабка ведьма, заколдовала, чтобы невесте не изменял.
Ему посочувствовали, поругали коварных баб-с и на этом вопрос был закрыт. Допив чай, Андрей ушел в номер гостиницы, снятый для него, предупредил администратора, что развлечений на ночь не желает и впервые за долгое время открыл ноутбук.
Зима прошла тихо. Аленка училась, нарабатывала опыт во фрилансе, училась вычислять нечестных работодателей и невыгодные заказы. Баваль по-прежнему раз в месяц притаскивала подружке пакет сырого ливера с приветом от дяди. За время проведенное вместе юная цыганка никак не проявляла тех качеств, которые традиционно приписывались ее народу. Она не воровала, не болтала, и даже пахло от нее шампунем и дезодорантом, но когда солнце растопило снег и подсушило дороги, в темных глазах вдруг появилась тоска.
— Что с тобой? — спрашивала оборотница, тревожась.
— Да в табор хочу, — вздыхала в ответ Баваль, — наши сейчас в дорогу собираются, я же лет в восемь целых два года кочевала, пока меня бабушка к себе не забрала! Тут глаза девушки начинали блестеть особенно выразительно, и она рассказывала Аленке, как это здорово, мотаться с кучей вещей от вокзала к вокзалу, сидеть ночью у костра, а днем гадать доверчивым прохожим.
Но скептически настроенная подруга быстро разбивала романтику в прах, сама на таких «ромалэ» нагляделась — грязных, оборванных и вонючих.
— Ага, спали небось на земле, душа в глаза не видели, ели что украсть удавалось, да и полиция палками гоняла, — унимала она розовые мечты соседки по комнате.
Баваль встряхивалась, смеялась, соглашалась, что все так и есть, а на следующий день снова ныряла в тоску.
Между тем приближались экзамены, уже волной шли контрольные срезы и всевозможные зачеты, погрузившись в учебу Аленка ничего вокруг не замечала, пока однажды на ее парте не обнаружился букетик ромашек. Удивленно обведя взглядом группу, она наткнулась сразу на несколько взглядов — любопытных, недовольных, смешливых. Только один парень, лучший по макарунс и птифурам, отвел глаза, но через миг не выдержал — уставился на нее ждущими глазами.
Аленка растерялась — это цветы? Ей? От парня? Покосившись на букетик, сдвинула его на край стола и открыла тетрадь с лекциями, надо повторить норму сахара на количество белка…
И все-таки весна кружила головы. Одногруппники влюблялись, одногруппницы вечерами бегали на свидания, а директор лично провел на каждом курсе лекции о безопасности вечерних прогулок и методах контрацепции. Его уважали, так что даже не хихикали, когда он серьезно сказал парням, что коробка в туалете всегда полна презервативов, и лучше потратить часть стипендии на них, чем всю стипендию на лечение или на воспитание ребенка.
Почему-то весеннее настроение Аленку не цепляло, может потому, что она подозрительно смотрела на всех представителей мужского пола, а может потому, что ее волчий облик совершенно не реагировал на окружающих ее самцов. Для ее серой части все парни их потока оставались безвкусными серыми тенями. И даже преподаватель физкультуры, он же тренер по борьбе совершенно Аленку не трогал, хотя по нему вздыхала треть первокурсниц.
А вот Баваль влюблялась! Шумно, бурно, страстно, но остывала, едва замечала в избраннике что-то отталкивающее — то торчащие уши, то длинные руки, а то и не замеченный прежде длинный нос. Вечерами девушки смеялись, обсуждая прошедший день и тогда Аленка невольно вспоминала дружную семью волков и рыжую прабабушку-лисицу: вот бы она посмеялась вместе с ними! А еще лучше учинила бы какую-нибудь проделку, подняв на уши все общежитие!
Весна потихоньку катилась к лету, приближались курсовые экзамены. Однажды вернувшись в комнату после работы за компьютером, Аленка не обнаружила Баваль ни за столом, ни в постели. Отбой уже объявили, да и шустрая цыганочка была большой любительницей поспать, так что засыпала задолго до возвращения соседки. Встревожившись, Аленка побежала к дежурному преподавателю.
— Да к ней родственники какие-то пришли, она на минуточку вышла, — ответила Ольга Александровна, немолодая преподавательница швейного класса.
— Ее нет в комнате! — выпалила Аленка.
Дежурная нахмурилась, но не особо встревожилась:
— Ну пробеги по другим комнатам, — пожала она плечами, — может чай где пьет.
Сердито пыхтя, Аленка обежала все три этажа общежития, убеждаясь, что Баваль тут нет. Потом остановилась у своей двери, прикусила губу, достала телефон и набрала номер директора, который он ей дал, когда она ездила снимать деньги.
Рамзан Георгиевич отозвался не сразу, после шестого или седьмого гудка в трубке раздался его хриплый, сонный голос:
— Але, кто это?
— Рамзан Георгиевич, Баваль пропала… — только и сумела выдавить Аленка.
В трубке раздались шорохи, треск сдержанное шипение, потом директор уже привычным «рабочим» голосом потребовал, деталей. Аленка коротко ему пересказала то, что услышала от дежурной.
— Так, иди к моему кабинету, я сейчас буду! — распорядился директор.
Девушка, обрадованная тем, что кто-то взвалил на себя тяжесть ситуации, утерла слезы, прихватила из комнаты шоколадку и помчалась к дверям кабинета директора. Ждать пришлось недолго, вскоре директор появился — слегка помятый, в джинсах и клетчатой рубашке вместо привычного костюма.
— Пошли, — без разговоров он завел Аленку в кабинет, включил свет и щелкнул мышкой компьютера, стоящего на отдельном столике.
Оказалось, что в колледже было организовано видеонаблюдение! Директор перемотал данные по наблюдению за входом в общежитие и нашел встречу Баваль с родственниками. Толстый чернявый мужик и необычно высокая для цыганки женщина о чем-то говорили с девушкой, пытались схватить ее за руку, но он отдергивала руки и зябко топталась, стоя на улице в одном домашнем халате. Након