ец мужик махнул рукой, словно давая на что-то «добро», женщина склонилась к девушке, взяла ее за подбородок, что-то сказала и… Баваль пошла за ними в комнатных тапочках и халате!
— Что это? — дрожащим голосом спросила Аленка.
— Гипноз похоже, — хрипло ответил директор. — Этого толстяка я знаю, он к нам приходил скандалить, когда Балька к нам поступила. Надо в полицию звонить.
В полиции позднему звонку не обрадовались. Попытались отмахнуться, сказать, что мол если через три дня не найдется, приходите в отделение, пишите заявление, но Рамзат Георгиевич так рявкнул в трубку, что похищена несовершеннолетняя, и у него есть видео запись, что на другом конце провода замолчали, потом нехотя пообещали выслать наряд.
Пока ждали полицию, директор скинул куски видеонаблюдения в одну папку, а ее в свою очередь на флешку. Потом заварил крепкого сладкого чая и напоил Аленку, которую к этому времени уже трясло. Наряд прибыл. Два парня в мешковатых куртках, с автоматами на плече. Директор показал им видео, рассказал о проблеме Баваль с родственниками, заострил внимание на том, что женщина долго пристально смотрела девушке в глаза.
— Да это все ерунда, — отмахнулся один из наряда. — Если цыгане свою забрали, уже не отдадут. А в поселок их соваться себе дороже.
Директор разгорячился:
— Девушка несовершеннолетняя! Цыганка она только наполовину и находится под моей опекой!
Полицейские кисло переглянулись.
— Пишите заявление, — сказал один, и директор с готовностью взялся за ручку.
Через полчаса они вчетвером тряслись в полицейской машине, объезжая ухабы на дороге, ведущей к цыганскому поселку. Один из сержантов вызывал по рации подкрепление, уверяя диспетчера, что без пары машин поддержки на территорию цыган не сунется. Машины ему пообещали, и постовой явно успокоился.
Когда они подъехали к шлагбауму, перекрывающему въезд в поселок, их туда просто не пустили. Вылетели взлохмаченные цыганки и, потрясая юбками, стали вопить о своей горькой доле, вышли пожилые мужики с упрямым «ты что начальник, у нас своих баб хватает». Тут подъехали еще два экипажа ППС и перепалка стала громкой и бесполезной.
Устав сидеть в воняющей табаком и бензином машине, Аленка приоткрыла дверь и выскользнула наружу. И сразу почуяла знакомый запах. Тот самый, маслянисто отдающийся на языке запах оборотня, который приходил к ней вместе с пакетом сырой печени.
— Рамзан Георгиевич! — девушка заглянула в машину, — тут где-то дядя Баваль есть, может у него спросим, куда ее спрятали?
— А где он? — директор выглянул в темноту, едва подсвеченную фарами машин.
— Сейчас я его найду, — пообещала девушка, отступая на обочину.
Она оказалась права — Гунари приблизился к ней со спины и шепнул так тихо, что расслышать могла только оборотница:
— Не оборачивайся! Баваль ищешь?
— Да, — Аленка сделала вид, что наблюдает за перебранкой у шлагбаума.
— Ее отец решил с богатым кланом породнится, с героинщиками, — объяснял мужской голос. — Свадьба завтра. Сейчас она в подвале сидит, без собак не найдут. А вот завтра на свадьбе можно будет ее вытащить. Не забоишься прийти?
Аленка струхнула, но честно ответила:
— Побоюсь.
В оставшемся с прошлого года сухом бурьяне помолчали, потом тот же голос сказал:
— Директора с собой возьми, я вас тут ждать буду как стемнеет. Свадьба на вечер назначена, один не справлюсь.
Аленка не успела ответить, голос стих, прошуршала сухая трава и снова стали слышны визгливые голоса цыганок и низкие грубоватые голоса ППСников.
Как девушка и ожидала, поездка в поселок не дала результата. Цыгане не пустили полицию, а те не слишком хотели соваться туда ночью. Директор возмущался, но Аленке удалось вывести его на обочину и объяснить, что до утра с Баваль ничего плохого не случится.
— Ее к свадьбе готовят, тут один ее знакомый готов нам помочь, но один не справится.
— Подробнее — все, что знаешь, — хмуро потребовал директор и Аленка повторила ему все, что говорил Гунари.
— Перед свадьбой ее все равно выпустят, — рассудительно говорила девушка, — тогда будет шанс ее забрать, но надо придумать куда ее спрятать.
К ее удивлению Рамзан Георгиевич одобрительно кивнул:
— Ладно, возвращаемся, до полудня надо все решить.
Они снова сели в машину и сказали сержантам, что будут вести переговоры через знакомых, те с облегчением прекратили перепалку и сдали назад. В училище директор сам отвел Аленку в комнату и спросил:
— Поедешь с Баваль в другой город? Если мы ее украдем, цыгане тебя в покое не оставят.
— Поеду, — кивнула Аленка, — сама ведь в бегах по той же причине.
— Ладно, пойду все устраивать, а ты вещи собери и свои, и ее, да спать ложись.
— Хорошо.
Рамзан Георгиевич ушел, а Аленка задумалась — ну с какого перепуга взрослый женатый мужчина взваливает на свои плечи заботу о паре малолеток, создающих кучу проблем? Ответ вскоре нашелся в вещах Баваль. Из стопки книг выпал старый альбом с картонными страничками. В них были фото незнакомых Алене людей, а еще директора и смешливой, очень похожей на него девушки.
Стесняясь своего любопытства, Аленка прочитала подписи под фото и поняла, что эта девушка родственница директора, у нее была другая фамилия, но отчества совпадали, да и внешнее сходство говорило о родстве.
Потом эта девушка появилась на фото с красавцем-цыганом. Сначала он был в солдатской форме, потом в цивильной одежде, а потом они вместе стояли у дверей роддома, держа на руках сверток с розовой лентой. Дальше было много изображений маленькой Баваль — ее черные глаза и задорные кудряшки мелькали на каждом кадре. Вот пропал красавец-цыган, и рядом с погрустневшей девушкой появилась немолодая женщина. Через некоторое время молодая женщина исчезла, осталась только печальная пожилая женщина рядом с улыбающейся девочкой лет десяти. Стало понятно, что мама полуцыганочки умерла, а дальше на фотографиях была только Баваль, и все они были сняты на территории училища.
Пролистав этот альбом, Аленка успокоилась — директор спасает родню, ну и она где-то рядом притулится. А раз придется уехать, понадобятся деньги. Теперь-то можно не таиться и снять их в ближайшем магазине!
Сложив свои пожитки в дорожную сумку, а одежду Баваль в просторный клетчатый мешок «мечта челнока», Аленка легла спать, с грустью подумав, что носится она как перекати-поле, и неизвестно, сколько ей еще так бегать. Образования нет, дома нет, и живет она на деньги, которые ей в любой момент могут перестать платить. Эти мысли совершенно не давали ей уснуть, так что она взяла телефон и вышла в соцсеть. Ее профиль был закрыт, вместо фотографии стояла нейтральная картинка, но имя она оставила свое, правда без отчества и фамилии.
Просмотрев короткую ленту, девушка решила заглянуть в группу оборотней. Она нашла ее в сети довольно давно, благодаря ярой любительнице селфи Светлане. Но заглядывала в группу осторожно, пользуясь аннонимайзером или профилем Баваль. Этой ночью ей захотелось пошутить и она поставила на аватарку фото волка из сети. В чате группы никого не было, среди новостей мелькали обычные «открытие охоты», «первый съезд на заимке» и прочие, маскирующие оборотней под любителей охоты.
Аленка уже собиралась закрыть страничку, как вдруг в чате мелькнул огонек. Появился новый участник. На аватаре была фотка волка в снежной замети, вместо имени стояло прозвище «Бирюк». Незнакомец приветствовал всех и через некоторое время стукнул в личку Аленке:
— Привет, меня давно не было, что тут новенького?
— А ты откуда? — Аленка старалась не выдавать половую принадлежность и общалась нейтрально.
— Сибирь, — коротко ответил незнакомец.
— Значит ничего интересного не пропустил, — ответила Аленка, добавив смайлик.
— Я думал без меня тут поют и пляшут, — ответил незнакомец.
Мало-помалу завязался разговор, легкая болтовня расслабила и к рассвету Аленка с трудом простилась с «Бирюком» и уснула, сунув телефон под подушку. Пару часов поспать можно, подъем в семь.
После подъема и завтрака в комнату Аленки заглянула дежурная:
— Аленка, тебя Георгич зовет, сказал с вещами.
— Сейчас! — девушка в последний раз окинула взглядом комнату, в которой прожила больше полугода, и с натугой подняв баул Баваль пошла вниз.
Рамзан Георгиевич ждал Аленку у лестницы. Подхватил тяжелые сумки:
— Идем в кабинет, надо все проверить!
Оказалось, что за ночь директор успел внести Аленку и Баваль в списки студенток, успешно сдавших экзамены. Сам лично подошел ко всем преподавателям и попросил выставить им средний балл, «по семейным обстоятельствам». Девушки учились хорошо, так что никто не отказал.
— Дальше смотри, я пишу приказ о переводе вас в другое учебное учреждение, место пока оставлю, не помню, как они сейчас официально называются. С директором я уже созвонился, он вас примет. Отвезу сам, если буду в состоянии, если нет, машина с шофером будет. Так, что тебе еще нужно?
— Мне бы деньги снять, раз уезжаем, то прямо тут можно. И еды в дорогу купить. Сколько туда ехать?
— Точно! Я не подумал. Давай сумки в машину сложим и в магазин съездим!
К полудню все было готово. Деньги сняты, продукты закуплены, а директор и друг директора нервно курили в бурьяне, дожидаясь, пока Аленка отыщет среди сухостоя и поломанных заборов их странного союзника.
Гунари пришел. Невысокий мужчина сильно заросший бородой мало походил на цыгана. Аленка осторожничала и тщательно принюхивалась. От дядюшки Баваль пахло ружейной смазкой, нервным потом и решительностью.
Почему-то Аленка решила поговорить с ним, прежде чем вывела к мужчинам, ведь в оборотне не чувствовалось цыганской крови. Оказалось, Гунари это прозвище, на самом деле мужчина не помнил своего имени. Его подобрали на дороге, он был в камуфляже и с оружием, за что и получил такое имя. Сестра отца Баваль выходила приглянувшегося ей мужчину, а когда он поправился, вышла за него замуж.