— Снаружи…
Пан Пшеньковицкий уловил мою мысль с ходу. И не удивительно. Сам не так давно порталом пользовался.
— Радужный Переход? Здесь?.. В подвале?
Я ограничился кивком.
— Нет… — Фридрих тут же помотал головой. — Это не план и даже не авантюра. Это самоубийство. Поверь, Степан, я знаю, что говорю. Лешек, подтверди. Лет сто, наверное, как оставили подобные попытки. Только для связи или помощи осажденным.
— Даже не сомневайтесь, ваша милость. Всем известно, что нет ничего проще, чем пройти Радужным Переходом, если знать нужный вход. Поэтому их охраняют, как зеницу ока. И на выходе каждого чужака встретят вооруженные до зубов стражники, решетки, замки и другие ловушки. Не говоря уже о стрелках. А так как проход может перенести только одного, то шансов нет. Полдюжины арбалетчиков перестреляют целую армию, которая будет двигаться по одному, как на горной тропе.
— А еще… Бывали случаи, когда и отдельные воины, и целые отряды входили в него и больше нигде не появлялись.
Капитан ландскнехтов потупил глаза, словно оправдывался.
— Я понимаю, о чем ты подумал. Но Розиттен не Шварцреген. Покойный барон считал, что ему опасаться некого, поскольку официально, он придерживался нейтралитета. Вот и охрану мои люди несли без усердия. Исполняя скорее роль привратников, чем стражников.
Тут Рыжий Фридрих неожиданно ухмыльнулся.
— Интересно, что монсеньор подумал, когда в очередной раз захотел проведать барона и не смог войти?
— Увидим его, спросим, — я тоже изобразил улыбку. — Спасибо, господа. Все это я тоже знаю… Больше того, брат Альбрехт был столь любезен, что подробно объяснил мне, как охраняется Радужный Проход в замке Розиттен. Там и в самом деле очень серьезные препятствия. Целая комбинация из опускающихся и поднимающихся по очереди решеток. Причем система противовесов установлена так, что поднять можно только одну. Но… — тут я не отказал себе в удовольствии сделать паузу. Для пущей интриги.
— Ваша милость, — очень кстати в дверях показался запыхавшийся монашек. — Дыру заделали. Что теперь прикажете?
— Я бы от ужина не отказался, — ввернул Лис, недвусмысленно поглядывая на колбасу, которую я так и не выпустил из рук. Не в том смысле, что зажал, а что так и не использовал по назначению.
— Добро… С тобою кто был?
— Генрих.
— Его отправь на усиление товарищам, а сам займись кухней. Подкрепиться действительно не помешает. У нас дома говорят: «Война войной, а обедать надо вовремя».
— Золотые слова, — искренне восхитился пан Лешек. — Я все больше убеждаюсь, что не ошибся, приняв предложение Лиса. С таким заботливым командиром мы нигде не пропадем.
Монашек ушел, а я принялся объяснять офицерам свою придумку.
— Наш шанс, господа, в том, что все думают точно так же, как и вы. А главное, никто не ждет в гости меня…
Оба офицера промолчали, но по их лицам было видно, что они не улавливают разницу. Более того, даже что-то скептическое появилось. Мол, да, мы видим, ты чертовски вымахал и в плечах раздался. Ну и что? Арбалетной стреле все равно, кого бить: серну или матерого зубра. Главное, попасть. А чем больше мишень, тем сложнее промахнуться.
— Безумие, — все же не выдержал Фридрих. — Чтоб мне с этого места…
— Не торопись… — я поднял руку в успокаивающем жесте и с удивлением обнаружил, что все еще держу в ней колбасу. Подумал секунду, разломал кольцо пополам, один кусок протянул Лису, а второй — пану Лешку.
— Утолите голод и слушайте дальше… Радужные Переходы принято считать безопасными потому, что они подобны горловине клепсидры. Сколько воды не налей, а вниз по капле просачиваться будет. В нашем случае, какое войско ни собери, в бой воины смогут вступать только по одному. Это раз… Два — ничего, кроме того, что один человек в состоянии поднять, он с собой не пронесет. Три — на выходе гостя ждет вооруженная стража.
Офицеры жевали и поддакивали. Пока все, что я говорил, не расходилось с действительностью и их знаниями.
— Можно выбрать самого умелого рыцаря, снарядить в лучшую броню, от которой арбалетные болты будут отскакивать, как от гранита. Можно сунуть ему в руки самый большой и надежный щит, который он только в состоянии сдвинуть с места. И… получим бронированный кулак на разбитой параличом руке. Потому что идти наш боец сможет не быстрее улитки. То есть пока доберется до первой решетки, охрана поднимет тревогу и позовет подмогу.
Синхронный кивок.
— Но даже не это самое главное препятствие. Вопрос в том, что делать дальше? Ведь ничего по-настоящему пригодного для того, чтобы сломать решетку, один человек попросту не поднимет. Верно?
Фридрих привычно почесался в бороде и неуверенно проворчал:
— Я понял, к чему ты клонишь, Степан. Ты и в самом деле стоишь как минимум троих и спокойно смог бы пронести через переход какое-нибудь бревно. Но… тебе нужен надежный доспех. И тяжелее он будет во столько же раз, насколько ты больше обычного человека. То есть движения твои тоже замедлятся. И арбалетчики, чуть раньше или чуть позже, отыщут слабое место. Так что с чего начали разговор, в то же и уперлись. Авантюра… Не имеющая ни малейшего шанса на успех.
— Авантюра, говоришь, — я широко усмехнулся. Ведь все, что я сказал перед этим, была только прелюдия. — Тогда смотрите сюда.
Я достал нож и с силой черкнул себя по руке. Не со всей дури, но и не погладил. Обычному человеку хватило бы, чтоб кровь ручейком потекла, а я даже не оцарапался.
Лис и поляк глядели внимательно, но все еще не понимали.
— Не верите? Фридрих, проверь сам.
Капитан неуверенно взял нож и осторожно провел лезвием по моему запястью. Настолько осторожно, что если бы я не смотрел, то даже не почувствовал бы прикосновения.
— Ты решил меня защекотать? Сильнее нажимай. Не со всей силы, но и не бойся…
Лис послушался. Теперь его движения были увереннее. Но и на этот раз моя кожа не уступила стали.
— Убедился?
— Это везде так или только на руках? — деловито уточнил поляк, подкручивая усы.
— Не знаю, — мне стало весело, словно травкой затянулся. — Везде я не проверял. Но стрелы разбойников от меня отскакивали.
— У них такие луки, — пренебрежительно махнул рукой Фридрих, азартно поигрывая ножом, — что мешковину не проткнут. Продолжим?
Почему нет? Должен же я узнать пределы своих защитных возможностей. Может, я и вовсе противоударный и пылевлагонепроницаемый? Как лучшие швейцарские часы.
Увы, реальность оказалась менее фантастической. С третьей попытки нанесенный удар достиг цели. В том смысле, что Лису удалось расцарапать мне руку до крови. Кстати, обычного, красного цвета.
— Примерно понятно, — сделал вывод капитан наемников. — Прочность, как у трехслойного доспеха из кожи буйвола. От стрел самое оно. Но перед арбалетным болтом, да еще и с близкого расстояния, шансов ноль. Так что я по-прежнему не понимаю…
— Скорость передвижения, — дал я подсказку.
— Да! Именно! — новоиспеченный лейтенант наемников вскочил на ноги. — А вот я понял…
В отличие от ландскнехта, не расстающегося с кирасой, привычный к легкому доспеху польский шляхтич соображал быстрее.
Фридрих недовольно поморщился. Капитан не зря носил прозвище Рыжий Лис и привык первым обо всем догадываться. А сейчас его даже лях обошел.
— Хватит загадок. Объясните так, чтоб и я понял.
— Господину барону не нужна мощная броня, достаточно легкой защиты, которая дополнительно ослабит силу удара, и все, — охотно ответил пан Лешек. — А это значит, что его не будет сковывать лишняя тяжесть, и он сможет двигаться очень быстро. Во всяком случае, достаточно для задуманного.
— Точно. И еще я смогу перенести через Проход таран. Хотя вполне хватит и моей дубины. Надо будет только оковать ее железом, чтобы не треснула. Представляешь? Ночь, тишина… Охрана, уверенная, что никакая серьезная опасность из Радужного Перехода появиться не может, сладко дремлет… И тут появляюсь я. Два-три прыжка. Кнехты даже проморгаться не успеют, а я уже у первой решетки. Вряд ли ее вмуровывали с расчетом на осадные оружия. Пара ударов дубиной, и преграда снесена…
— Точно. Я готов поспорить, — усмехнулся шляхтич, — что стражники даже не успеют сообразить, снится им все это или происходит наяву.
— Согласен, — с самым серьезным видом кивнул капитан Лис. — Увидав спросонку такого великана, я бы тоже решил, что сплю. Гм. А ведь из этой затеи может выйти толк. Чтоб мне с этого места…
— Вот… — я снова не дал капитану закончить. — Охранники еще даже глаза как следует не протрут, а я уже буду у второй решетки.
— А сколько их всего?
— Брат Альбрехт обмолвился, что три… — о том, что крестоносец упоминал ловушки, я решил умолчать. Обсуждать неизвестность — бессмысленное занятие, а на принятие решения может повлиять. Я знаю о них, и этого достаточно. Просто буду осторожнее.
— Если все произойдет именно так, то вторую решетку тоже удастся снести без проблем. Но после уже начнется стрельба. И промахнуться по такой цели с пары шагов — то же самое, что не попасть в противоположную стенку. Правда, есть шанс, что ветеранов на дежурстве не будет, а молодые впопыхах все болты выпустят в грудь и голову. То есть в самые защищенные места. Но когда арбалетчики увидят, что результата нет, следующие выстрелы уже будут более прицельными. Бить начнут по ногам, рукам и… глазам. А еще — старший караула пошлет за помощью… Хотя скажу честно, — капитан наемников осклабился, — если бы меня ночью разбудил кто-нибудь с известием, что в замок ломится великан…
Лис не договорил, но все было понятно и без слов. Я тоже ухмыльнулся и закончил его мысль:
— Стало быть, надо думать, как лучше прикрыть уязвимые места. И точнее рассчитать время, когда выступать главным силам. Вот только одна маленькая проблема. Почему я, собственно, не объявляю сбор, а жду, пока осушат подвал… До сих пор все мои попытки воспользоваться Радужным Переходом заканчивались неудачей. Он обращал на меня внимания не больше, чем на камень или бревно.