оду был, тоже никто не вернулся. Но наших полонных у них много, кто-нибудь да приведет к Путивлю. Дня через два будут.
В гриднице стало тихо.
— Отчего городницы в ров слетели? — вдруг спросил Кузьма. Все посмотрели на него.
— Не знаю, боярин! — пожал плечами Олекса.
— Стена ветхая была?
— Князь Глеб, отец нынешнего Владимира ставил. Совсем еще не ветхая.
— Ко рву городницы близко стояли?
— Как везде — по краю.
— Перед тем дождя у вас не было? — продолжал свой допрос Кузьма. — Может, землю размыло? Городницы на глине стояли?
— Дождей уже месяц как нету! — удивленно ответил Олекса. — Жито в полях сохнет! Какая у нас глина? Черная земля, хлебородная.
— Вспомни, сотский, — не унимался Кузьма, — когда случился грохот? До того, как городницы упали, или затем?
Олекса задумался и покачал головой.
— Не знаю, боярин! Оглянулся на грохот — городницы падают. Там везде шум стоял. Люди на стенах галдели, повозки поганых скрипят, кони ржут… Потом мы на прорыв пошли. Не запомнил, боярин.
Весь совет с любопытством смотрел на Кузьму. Но он, поймав эти взгляды, только развел руками…
Провожать Тудора с Олегом вышел весь Путивль.
— Помни воевода, что обещал! — громко сказала Ярославна. — Самое большее через десять дней будешь здесь с войском!
— Вот те крест! — размашисто перекрестился Тудор и вскочил на свою вороную кобылку. — Ждите нас! — он поклонился.
Высыпавшие на стены жители провожали взглядами двенадцать всадников: Тудора, Олега и десять их дружинников.
— Маловато гридней у воеводы, — заметил Якуб. — Еще переймут дорогой…
— Некому перенимать, — хмуро ответила Ярославна. — Обе разведки побили, а новую Кза посылать не станет — без них до Путивля добредет. Что там «языки» показывают?..
Кузьма дернул Вольгу за рукав, а когда тот оглянулся, сделал знак. Вдвоем они по мосту перешли ров и по-над краем его двинулись вдоль городской стены, балансируя, чтобы не свалиться вниз.
— Зачем ты меня сюда привел? — недовольно спросил Вольга, останавливаясь.
— Рассказ Олексы покоя не дает, — ответил Кузьма, оборачиваясь. — Решил провести осмотр местности.
— И что мы тут видим?
— Смотри! — Кузьма хлопнул ладонью по бревенчатой стене. — Это городница. Сруб из дубовых бревен, внутрь которого засыпана земля. Из таких городниц состоит вся стена. Срубы между собой не связаны, что плохо: в щели между ними залетают стрелы, и устойчивости меньше. Но даже такой сруб стоит мертво. Как он мог упасть?
— Народу наверху было много, — пожал плечами Вольга.
— Они что, раскачивали городницу, как обезьяны?
— Может, сруб в Римове стоял под наклоном?
— Как пизанская башня?.. Другие идеи есть?
Вольга развел руками.
— Стена в Римове была почти новая. Дубовые бревна — это на века. Срубы здесь рубят крепко, плюс земля внутри, — задумчиво сказал Кузьма. — Тогда спрашивается: как?
— К чему клонишь? — спросил Вольга, теряя терпение.
— Ты срочную в спецназе служил?
Вольга кивнул.
— Если б велели эту хрень завалить, смог бы?
— Элементарно! — улыбнулся Вольга. — Взрывчатка к одному углу, взрывчатка — ко второму. Спереди вырывает пару бревен, плюс — опору на углах. Обычный деревянный дом только покосится, сползет на бок. Но городница высокая, наверху — люди. Центр тяжести смещается, и сруб летит в ров.
— Взрывчатки надо много?
— Две стандартные армейские шашки, плюс два взрывателя.
— Отсюда и грохот…
— Ты думаешь?..
— Я рассуждаю! — сердито ответил Кузьма. — Слишком много случайностей. Городницы в Римове падают как раз тогда, когда к городу подходят половцы. И падают в ров, а не внутрь города, хотя по уму в ров они не могут упасть вообще — с этой стороны их присыпают землей под углом, чтобы врагам лестницу ставить было негде. Тем самым, у стены снаружи есть дополнительный земляной упор. Тем не менее, вопреки всем законам физики городницы валятся в ров, а половцы тут как тут, словно ждали, — вспомни, что Олекса рассказывал. Ты уверен, что из пещеры мы выбрались только вдвоем?
Вольга посмотрел на Кузьму долгим взглядом. Затем решительно встряхнул головой:
— Не может быть! Такой взрыв…
— Я тоже раньше думал, что не может… — начал было Кузьма, но ему помешали. От моста их окликнули. Друзья оглянулись. У стены стоял Улеб и призывно махал рукой.
— Извини, Кузьма, обещал князю, — торопливо сказал Вольга. — Потом поговорим. Но если хочешь знать мое мнение — блажь! Не мог этот гад за нами проползти, его там по стенкам размазало. Вот!
Он повернулся и быстро пошел к Улебу. Кузьма вздохнул и двинулся следом. Повернул к воротам. Поднялся на городскую стену, где повел себя странно. Попрыгал на забрале, словно проверяя устойчивость городницы, снова вздохнул и облокотился на край заборола.
На лугу перед острогом шла странная забава. Вои Улеба притащили откуда-то высокий забор из жердей, укрепили его на двух вкопанных в землю столбах. Вольга с копьем наперевес разбежался, перед забором воткнул конец копья в землю и легко перелетел через ограду. Копье при этом из рук не выпустил, и, пружинисто приземлившись на ноги по ту сторону забора, мгновенно изготовился к бою.
Вои зашумели, закричали восторженно, и следом за Вольгой к забору вышел Улеб. Вольга ему что-то объяснял, показывая руками, князь кивнул и с копьем наперевес пошел в разбег. Однако запоздал опустить его перед преградой и с размаху ударил плечом в жерди. Проломил их. Вои на лугу захохотали.
— Забавляются! — сказали рядом.
Кузьма оглянулся — Ярославна. Не заметил, как подошла.
— Как дети! — согласился он. — Вольге тридцать, Улебу, наверное, столько же. Прыгают.
— Тебе лет сколько? — вдруг спросила княгиня.
— Тридцать девять.
— Хорошо выглядишь, боярин, — задумчиво сказала Ярославна. — Не глянешься на столько.
— Ты тоже, княгиня! — поклонился Кузьма.
— Хитер! — засмеялась Ярославна. — И разумен. Будто бы знаешь, сколько мне. Что года? — вздохнула. — Был бы Игорь здесь, тоже прыгал. Мужики! Им бы только игрушки! Повоевать, поохотиться, в набег сходить, девок половецких поперек седла бросить… А как землю свою оборонить, так на бабу!..
Кузьма промолчал.
— Что под стеной ходил? — строго спросила Ярославна.
— Не нравится мне эта история с римовскими городницами.
— Мне тоже. Думаешь, подкопали?
— Может, и подкопали, может другое что. Когда придут половцы, надо будет наказать стороже, чтобы денно и нощно глядела под стены.
— Накажем! — согласилась Ярославна.
Она замолчала, и они вдвоем некоторое время наблюдали за забавой на лугу. Улеб уже наловчился прыгать, и раз за разом ловко сигал через забор под восторженные крики воев. Вдруг Вольга что-то сказал князю, тот кивнул. По знаку Улеба несколько воев подняли с травы тонкое бревно. Вольга встал впереди, и все вдруг быстро побежали к острогу, будто собираясь прошибить тын насквозь. Но перед самым острогом Вольга прыгнул на стену и, ловко перебирая ногами, взбежал вверх, подталкиваемый сзади воями с бревном. Перескочил через заостренные концы тына внутрь. Ярославна ахнула.
— Еще поганые увидят! Надо запретить!
Она двинулась было к лестнице, но тут же сморщилась.
— Болит?
Кузьма шагнул ближе и приложил ладонь к ее лбу.
— Что ты! — отшатнулась Ярославна. — Увидят!
— Жара нет, — спокойно сказал Кузьма, — но лицо бледное. Рана дергает, отдает под удары сердца?
— Нет. Только ноет.
— Надо посмотреть. Да и повязку сменить.
— Не здесь же! — вздохнула княгиня.
— Пойдем в баню?
— Зачем в баню? В палаты! Неси свое зелье, Кузьма Иванович, выпьем, поговорим. Нам о многом надо…
Ярославна решительно пошла по забралу. Перед лестницей Кузьма забежал вперед, ступил вниз и подал ей руку. Княгиня мгновение колебалась, затем подобрала подол расшитого шелкового навершника и оперлась на протянутую ладонь…
Глава десятая
Вспугнутые загонщиками гуси, шумно хлопая крыльями, побежали по гладкой воде, взлетели и стали медленно набирать высоту. Игорь сдернул кожаный клобучок с головы беркута. Птица недовольно покрутила шеей, осматриваясь, и Игорь резко подал вверх руку в толстой рукавице. Беркут сорвался, затрепетал крыльями и вдруг быстро прянул ввысь — заметил. Стремительно помчался вслед удалявшейся серой паре, по крутой дуге развернулся — прицеливался. И, словно боевой топор, сорвавший со своего топорища, отвесно и страшно ударил.
Облачко перьев рассыпалось в прозрачном воздухе, один из гусей сложил крылья и, медленно кувыркаясь через голову, полетел к земле. Упал. Беркут снова взмыл ввысь и быстро догнал второго гуся. Тот заметил врага, заметался, но тщетно — беркут, оттопырив длинные задние когти на лапах, полоснул ими у основания длинной шеи беглеца. Раненая птица прянула в сторону, но беркут, развернувшись, ударил еще, в этот раз пронзив жертву всеми когтями.
Гусь обмяк и стал падать, увлекая за собой своего убийцу. Беркут еще некоторое время держал добычу, махая крыльями, но та была слишком тяжела, и хищник выпустил ее. Гусь полетел к земле. Беркут ринулся следом.
— Тца-тца-тца! — послышалось рядом. Игорь оглянулся. Сокольник, немолодой кипчак с коричневым от солнца лицом, восхищенно качал головой. — Кама — охотник! Кама — нукер! Два птица сразу убил, — сказал на ломаном русском. — Ни одна живой не оставил!
Игорь тронул пятками бока коня и галопом помчался к месту падения второго гуся. Кама была там. Сидя на тушке, самка беркута сердито трясла головой, выплевывая забивший клюв пух. Игорь поманил ее кусочком свежего мяса. Самка, повернув голову вниз, посмотрела на выщипанную на груди гуся плешинку и, видимо решив, что дело не стоит того, снялась на крыло. Игорь дал ей спокойно съесть лакомство, затем ловко надел на голову птицы кожаный клобучок, стянул его у основания шеи ремешком. Кама недовольно крикнула, но тут же успокоилась, крепко сжав кисть князя сильными