Мать! Это ж…столько девчонок, детей!
Я прикрыл глаза.
Да! Если с площадью покрытия зала трупами у меня всё нормуль, то вылезают непонятки с прихлопыванием зомби. Увы, но что-то я определённо упускаю, что-то не так. Пёрли-то они, как наскипидаренные и клинки мелькали часто. Очень часто. Ну, конечно, высшие-то не только и не всегда враз головы отсекали. Они наносили по нескольку ударов и уворачивались, когда особо бойкие на них нападать пробовали. А потому, не всё так однозначно, и не поддаётся математическому анализу и алгоритму определённых действий этот бой.
Во, куда меня занесло! Что значит — разум пытается защититься!
Да и потом поток-то иссяк! Зомбякам, из-за получившихся завалов из трупов своих же товарок, преодолевать надо было своеобразные бордюры из тел, чтобы добраться до нас, вернее, вставших на их пути высших. Верно, перед ними, словно разделительные блоки, мои ребята встали, рассекая стадо зомби, а потом начался затор. Точно! И затор дал фору по времени, вот потому и не сходится.
Я толкаю Ганса.
— Спроси у бородача, как там у них, и вообще, порасспрашивай. — Командую я. — Что там с трупами, и горка голов уже, наверное, до потолка выросла?
Ганс согласно кивает и застывает в позе лотоса, как истукан. Показал им. Всем понравилась поза для релаксации.
Пару минут ничего не происходит.
Я сижу на подстилке из шкуры барана и наслаждаюсь солнечными лучиками. Припекает. Внизу, под землёй, всё-таки прохладно, даже зябко и воздух влажный. Хотя, в доспехах, в принципе, отлично себя чувствую. Не жарко и пота, как такового, нет. Ну, если, конечно, не нарваться на очередной подобный заслон.
Тут так и хочется раздеться. Плюнуть на всё и просто позагорать, как тогда, у речки, около замка виконтессы Марской, которую я чего-то всё по старинке и по привычке баронессой звал, а Шварцу пофиг, даже и не пытался меня поправлять.
Вон, лежит, смотрит на меня.
По ходу, уже созрел для разговора, но я жду доклада от Ганса. Чего-то он долго там с бородатым бандюганом по мыслеречи разговоры ведёт.
О, опять ручеек энергии от кошаков добрался до меня. Совсем чуток, но, видно, им там весело и они, похоже, среди астральной местной дряни пока себе серьёзных противников так и не нашли.
— Поговорим?, — начинает Шварц.
Я качнул головой.
— Давай дождёмся. — Киваю на Ганса. — Ща, с бородачом перетрёт, и нам доложит. У меня тут некоторые вопросы возникли.
Шварц откидывается спиной на подстилку и тоже подставляет лицо под лучики солнца. Мы все понимаем, что может быть они у нас в этой жизни уже, увы, последние. Портить такие моменты не хочется, а потому тишина и только лёгкий ветерок, словно морской бриз, шевелит отросшие за эти месяцы волосы.
Вон, даже мои высшие притихли. И, что удивительно, тоже не отходят с ярко залитого светилом места. Вроде же нежить и для них яркий солнечный свет губителен, но нет, вон, как довольно скалится Эл, а его обоерукие убийцы, и вовсе не отрываясь и не закрывая глаза, смотрят на всевидящее дневное око.
Однако! Надо бы над этим подумать, ведь помню как там, у реки, они с удовольствием в тени деревьев прятались, стараясь без надобности долго на солнце не стоять. А тут…
Я покачал головой. Дела!
О! Вон и Ганс наконец-то отмер.
Глянул он вначале на Шварца.
Понятно. Или докладывает ему первому напрямую, или просто разрешение просит на доклад для всех.
Получил разрешение от сюзерена.
Вздох.
— Про кучу я его спросил. — Начал доклад Ганс. — Тот вначале и не понял вопроса, о чём, а главное, к чему я его о таких пустяках спрашиваю. А потом говорит, что и горка-то всего ничего получилась.
Я изумлённо сморю на вассала Шварца.
— То есть?! Как ничего?!, — вскрикиваю я — Сам же бородач говорил, ты же сам докладывал его слова, что почти под тысячу голов нашли!
— Уже две сто…, — так, как бы между прочим, говорит Ганс.
— Сикоко-сикоко?, — выпадаю в осадок я.
От таких уточенных данных, моя челюсть на пол едва не грохнулась.
— И ты говоришь, что кучка «м-малов-вата»?, — начинаю я беситься, заикаясь.
«Ну, тупые! Ну, тупые!» — качаю головой, из стороны в сторону.
Слова известного сатирика своего мира я, конечно, вставлять в «эфир» не стал, но от галльского «сикоко» удержаться не смог, хотя и понимаю, что это простое мальчишество.
— Там ещё прилично тел осталось. Борода говорит, что до трёх тысяч точно будет. — Передаёт предположения нашего главного счетовода Ганс.
Шварц опять бледный, да и мне от таких цифирь как-то резко становится не по себе. Куда только вся моя математика из головы делась? Кабы и вовсе, чтобы не тронуться умом, на логарифмические вычисления не подсесть, для полного успокоения души.
— А по куче, почему так?, — уточняю я.
Ганс даже выражение удивлённое сделал на лице.
— А я что, сразу не сказал?
И видя, что все на него удивлённо смотрят…
— Так борода говорит, что ужались трупы как-то. Были маленькими, теперь, так совсем, как новорождённые. Голова с кулак всего. Но зелёной дряни, по докладу, в воздухе ещё много витает. Может, это из-за того, что её наружу из тел выпустили, вот они все и сдулись?, — тихим голосом закончил свой спич Ганс. — Спасибо за защиту, говорят. Без неё там бы и остались все.
Благодарность передал, как же!
Но я не обращаю на это уже никакого внимания, я изумлённый, не веря, сморю на близнеца.
Это что получается?!
Ужались тела?! Вышла энергия и субстанции магии Смерти и тело быстро пошло в гниение? Может быть!
Но вот число убитых девочек приводит в трепет. Впрочем, не только меня и Шварца. Даже высшие как-то уж погрустнели.
Опять ручеек энергии от моих разведчиков дошёл до меня, но ничего нового от них в образах не приходит больше. Приведений и лам зачищают, видно, чтобы нам удобнее по переходам идти было и это отлично. Как не оттягивай, а придётся вставать. Хотя, вначале надо вон, со Шварцем переговорить. Ждёт.
— Так, всё, хватит отдыхать!, — командую я. — Я со Шварцем перетру кое-какие моменты наедине, а вы, давайте, сворачивайте нашу стоянку. Всё грузите на голема — мешки и наши походное снаряжение.
Распределяю я задачи нашим бойцам.
— Вооружение проверьте!, — уже и Шварц командный голос вырабатывает.
Показывает всем, что он в норме и готов к предстоящим боям и приключениям.
А я, махнув Шварцу головой в сторону, поднимаюсь сам с подстилки.
Близнецы и мои вещи сложат аккуратно, а мы пока, вон там, в сторонке, на камнях, уже прогретых утренним солнышком, расположимся почти со всеми удобствами и проговорим.
Шварц правильно меня понял и, молча, направился вслед за мной к виднеющимся большим валунам.
Уселись. Я опять подставляю лицо солнышку.
— Ну, и чего надумал?, — сразу задаю я вопрос.
Но Шварц не ведётся, у него пока другие проблемы.
— Три тысячи девчат!, — шипя сквозь зубы, цедит слова барон.
Он пребывает в бешенстве.
Одно радует, в обморок, как красна девица, уже, похоже, падать не собирается. Во, как раскраснелся! А таким он мне, пожалуй, больше нравится.
Злой, решительный взгляд. Кулаки сжаты, и зубы друг об друга трутся, словно он уже зубами неизвестных уродов рвёт на части.
У меня похожие желания, но я уже перебесился, хвала математике, алгебре и началу анализа, как сказали бы в школе в моё время. Успокоили немного математические мысли ни о чём, когда зомби для тебя не бывшие живые девчушки, а просто материал для пересчёта. Успокаивает. Хотя, опять вопросы. С какой скоростью все же работали тогда мои помощники?
— Что думаешь?, — уточняю я. — Откуда их тут столько?
Кого или чего сколько, и так понятно.
Шварц жмёт плечами.
— Даже наметок нет. Не, я понимаю, что караванами доставляли. Это понятно. Но ведь и Мастер искал и его люди, и ничего! Никакой зацепки! А если ещё окажется, что и твой Эл прав, и тут только одарённые собраны…, — Шварц покачал головой. — Думаю, чтобы такое дело тут организовать, для этого не один день, да что день, месяц или даже год надо! Тут десятками лет их собирали, пользовали и, как мусор, потом в штольни и переходы подземные выбрасывали. Годы, Гури! Годы!, — едва не кричит мне в лицо взбешённый барон.
Я прикрываю глаза. Как же хорошо, тепло и светло. Через веки пробивается солнечный свет.
Хорошо, приятно лицу, а вот на душе кошки скребут.
Шварц, вон, с чего-то сразу на годы перешёл?! Годы! Возможно, и даже наверняка. И работали по поставке такого специфического вида живого товара, уж очень аккуратно. Осторожничали. Но если не поймали — или крыша местная, или я чего-то не понимаю! Воры отпадают. Косого, на предмет этого, Шварц уже пытал. Тот, уж точно, отвертеться с ответами не мог. Но и инфы по караванам с детьми тоже у него и его людей нет, хотя он, как раз сейчас, и ворошит и сам город, и его окрестности, на предмет кто что видел или слышал. А теперь и вовсе, ещё и к соседям своих людей отправляет. Благо, дядя Мики, он же дядя Аким, деньгами помочь обещался.
Но с дядей весело получилось. Претензии тут ко мне наш Шварц высказал, мол, дядя Аким только для равных, а для нас он — Мики. Ну я ему про маленького мышонка из своего мира и рассказал. Ну, как, рассказал. Мол, в переводе с моего языка, древнего, между прочим, его имя сильно меняет смысл и что у меня ассоциации с мышками. С таким имечком для взрослого дядьки это как-то не вяжется, а потому, теперь Аким и никак по-другому, иначе я боюсь, не удержусь, да при всех рассмеюсь, а это уже будет расценено, как оскорбление со всеми последствиями. А мне оно надо? Вот и Шварцу тоже не надо. На том и порешили. Кому как нравится, а если чё, то дядя и сам голос имеет. Скажет.
Отвлёкся. Значит, годы!
— И для чего они тут? Как думаешь?, — уточняю я.
Барон прикусил губу, думает. Морщит усиленно лоб.
— Алтарь, думаю, или древняя пентаграмма. — Жмёт плечами барон. — Больше ничего на ум не приходит.