– Примерно так. Но я бы настоял еще и на том, чтобы оставить тут твои туфли.
Я вдруг расхохоталась, глядя на генерала. Почему-то это казалось настолько забавным, что я никак не могла успокоиться, но к чести Паскаля, он меня не упрекал в неуместном веселье, а терпеливо, с улыбкой ждал, пока я возьму себя в руки.
– Я, конечно, могу закинуть тебя себе на плечо, – с сомнением рассматривая низкий и узкий подъем, протянул мужчина, но я махнула рукой, прежде чем повернуться к мужу спиной.
– Никогда не делала ничего подобного и абсурдного, – предупредила, – но раз нам можно все, то почему бы не начать. Поможешь со шнуровкой?
Через несколько минут я стояла в тончайшей нижней сорочке, корсете и чулках, подвязанных под коленями. Было страшно неловко и неуютно, а еще довольно прохладно, так что я невольно передернула плечами. Паскаль быстро снял свой сюртук и накинул мен на плечи. Темные глаза лорда мягко светились в полумраке.
– Надень. Он большеват, так что вполне сойдет за вариант укороченного халата. Хоть не замерзнешь, пока мы поднимемся.
Я молча кивнула, просунув руки в рукава и старательно подкатав их едва ли не до половины. От сюртука терпко и приятно пахло Паскалем, а от собственного неприличного вида кружилась голова.
– Леди вперед, – со смешком глянув на серебряную лужицу платья у ног, паскаль повел рукой в сторону лестницы.
– Может, ты все же первый? – неуверенно переспросила чувствуя себя до ужаса нелепо.
– Нет если ты вдруг оступишься, я тебя подстрахую, – строго покачал головой мужчина, и я, не видя больше вариантов, принялась подниматься по крутым ступеням. И почти срезу стало ясно, что подниматься лучше не четвереньках. Очень уж непростой была эта лестница.
– Что за место? Неужто во всей твердыне нет комнат, в которые попроще забраться? – ворчала я медленно переставляя конечности и чувствуя себя ползущей на башню. Но ответа на мой вопрос так и не дождалась. Паскаль молча сопел позади, а я вдруг поняла, что нижняя сорочка слишком уж тонкая, и в таком положении в котором я вынуждена была подниматься по лестнице, почт ничего не прикрывает. Скорее всего, короткие панталончики, которые мне выдали здесь в качестве нижнего белья, оказались все на виду.
Захотелось горестно застонать, но место и время были не самыми подходящими. Кроме того. Я как-то неожиданно вспомнила, что мужчина позади, все же мой супруг. Это не слишком-то успокаивало, и я все же замерла, так и не зная как сделать следующий шаг.
Словно почувствовав мое смятение, паскаль откашлялся и хрипло произнес:
– Моя идея оставить тебя без платья была. Конечно, совершенно идиотской. Не знаю, почему не сообразил предложить тебе переодеться в старых комнатах… но если та немного не пошевелишься, то… мы просто спустимся обратно и попадем в первые попавшиеся комнаты. У меня сегодня плохо с терпением, а с тем видом, что открывается сейчас, и вовсе беда. Шевелись, Клара. Я очень хочу уделить тебе все свое внимание, и эта лестница меня изрядно раздражает.
Словно ошпаренная, ч дернулась, и почти взлетела по лестнице, чувствуя как от волнения в ушах грохочет сердце, а под кожей растекаются, мягко вспыхивая, искры предвкушения.
Выскочив на площадку, толкнув дверь в комнату, я замерла. Все пространство было залито мягким, неярким светом. Огромная кровать, без балдахина, мягкие ковры под ногами, и огромное, на пол стены, окно с видом на небо и долину.
– Ну как тебе?
– Мне кажется, это место за пределами Твердыни. Да и вообще, я бы сказала, что оно из какой-то другой реальности, – тихо прошептала, чувствуя, как руки паскаля крепко и неуклонно скользят по плечам, обнимая.
– Может и так. Эту комнату построили еще самые первые владельцы крепости, но последние пару десятков лет ей не пользовались. Я как-то обнаружил ее подростком, когда был зол и прятался от родни и случайно узнал, что тут едва ли не самая лучшая защита. А еще невероятный вид.
Паскаль вдруг развернул меня к себе, заглядывая в лицо и мягко улыбаясь. Генерал медленно, неторопливо, принялся стягивать с меня свой сюртук, а я и не собиралась ему мешать. Мне почему-то сейчас было так хорошо и так спокойно, как никогда. Я доверяла этому человеку всю себя без остатка.
**
Как и предсказывала леди Ламьена, Паскаль был вынужден вернуться к своему войску буквально через неделю после свадьбы. И конечно, генерал не пожелал оставить меня в Твердыне. А я сильно и не возражала. Особенно, когда мне выделили пару расторопных служанок-охранниц и огромный шатер. Я даже в первый момент не поверила, что это "походная палатка", так великолепно было сооружение из ткани и палок.
Разделенный на несколько частей плотными перегородками, на деревянном настиле, но больше походил на небольшой домик. У меня даже была собственная ванная!
Но не это было главным. Для меня важнее всего оказалось то, что я могу наблюдать за супругом, учиться его понимать, и при этом находиться рядом. Никогда не чувствуя себя до этого такой нужной и ценной, я купалась в этом ощущении. Особенно ночами, когда оставляя своих командиров в штабном шатре, паскаль приходил ко мне. Ни за что бы не подумала, что в одном человеке может быть столько страсти и нежности. И все это было для меня, только для меня.
Я медленно прогуливалась по лагерю, удивляясь, как все толково организованно в вотчине моего мужа. Раньше мне казалось, что солдаты обязательно грубы и неотесанны. А еще грязны и совершенно невоспитанны, но пока я находилась в ставке Паскаля, сделала выводы, что все зависит от командира и от того, как ведут себя офицеры.
У большой темной палатки стояла пара стражей и изнутри доносились громкие голоса. В недовольных, весьма резких комментариях я узнала голос Паскаля. Обычно я не вмешивалась в дела мужа, но вдруг сжавшееся сердце подсказало, что ситуация может быть куда серьезнее, чем мне думается. Словно кто-то подтолкнул под локоть, я шагнула в шатер, не останавливаемая стражей.
– Твоя халатность, такое небрежение к собственным обязанностям может привести к гибели не одного отряда! Как можно было допустить подобное! – Голос генерала становился все тише, но мне от этого было только страшнее. В тембре Паскаля появилось что-то такое, от чего веяло смертельно опасностью. Не для меня. Нет. Для того человека, что сейчас стоял на коленях перед генералом, опустив голову.
– Я не виноват. Это все поставщики… –я даже прищелкнула языком и на миг зажмурилась. Нужно быть полнейшим кретином или совершенно не знать моего мужа, чтобы в такой момент пытаться скинуть вину на кого-то другого.
Я почувствовала что будет дальше, прежде чем увидела, как Паскаль выхватывает клинок из ножен. Занося меч над головой провинившегося человека. Но пусть он и был виноват, его смерть не может решить проблему. А живой, он вполне м=способен на это. И нарушая все правила, гласные и никем не озвученные, я шагнула вперед.
Помимо паскаля и коленопреклоненного человека здесь было еще несколько командиров. Генерал стоял ко мне спиной, и не могу видеть, а гнев, переливающийся почти через край, не давал почувствовать моего присутствия. Но меня заметили капитаны. Глаза Шартреза расширились и метнулись от меня к занесенному для удара клинку и обратно. И капитан не выдержал. Когда поднятая рука Паскаля дернулась вверх, набирая силу и скорость, мужчина воскликнул:
– Генерал, ваша супруга здесь!
Занесенный меч изменил траекторию и вместо шеи несчастного врезался в деревянный настил под ковром.
Глубоко вздохнув, постояв с мгновение, Паскаль медленно обернулся ко мне. Его глаза все еще пылали, но в них больше не было той пугающей ярости, что еще мгновение назад сквозила в каждом жесте мужчины.
– и что же тебя привело ко мне сейчас, любимая? – медленно протерев руки платком, словно они уже были заляпаны кровью, успокаиваясь спросил паскаль.
– Решила посмотреть, как мой супруг, – тихо, с улыбкой отозвалась я. Хорошо понимая, что не имею права встревать в военные дела, все что я могла, это дать мужу немного успокоиться. И словно прочтя мои мысли, Паскаль вдруг приказал:
– Уведите его. Под стражу. И постарайтесь придумать, как решить сложившуюся проблему.
Через мгновение мы остались одни, и глядя в глаза генерала, я вдруг подумала, что он все это предвидел еще в самом начале нашего знакомства. Паскаль улыбался, глядя на меня с нежностью.
– Любимая моя, Клара, я же говорил, что никто в моем войске не должен знать про твои таланты. Говорил?
– Но я не применяла ни капли чар! – праведно возмутившись, я все же улыбнулась.
– Одно твое присутствие делает меня милостивым и добрым. Так и быть, можешь оберегать своим присутствием моих союзников. Но в сторону врагов и не смотри. Впрочем, – Паскаль шагнул ближе, заключая меня в объятия и губами потянувшись к шее, – я уж как-то постараюсь, чтобы тебе было не до того.
Эпилог
В Портретном зале Твердыни висит множество картин, но больше всего я люблю одну. Ту, на которой изображен день моей свадьбы. На ней все еще невероятно молодые и полные задора принцы и лорды. Я, в своем серебряном платье и остальные невестки рода, в светлых, приглушенных цветах. И Трианонские лорды. Величественные и надежные, словно вековые скалы. Темные, но полные внутреннего света. Великий лорд, которого не стало несколько лет назад, но который успел повидать и понянчить правнуков. Его сестра и вся ее младшая ветвь. Мои свекр со свекровью, что пока еще полны сил, но постепенно перебираются в дальние покои Твердыни… Я люблю эту картину. От нее веет теплом и грустью. И в то же время надеждой.
– Мама, ты здесь? – сын нетерпеливо заглядывает в зал, пытаясь найти меня среди сотен комнат крепости. – Ты опять здесь? Уже все приехали, а ты ту прячешься. Сколько можно? Почему ты опять грустишь?
Сын подходит ближе, и тяжело вздыхая, совершенно так же, как его отец, обнимает меня.
– Успокойся и обними меня, чтобы я знал, что все в порядке и ничего не случилось. Или что-то не так? – он уже почти одного со мной роста, но еще такой ребенок в душе. Умный и внимательны ребенок. Из него выйдет замечательный лорд когда-нибудь. И я буду им гордиться. Уже горжусь. Леди Ламьена меня хорошо этому научила.