– Простите, ваше высокопревосходительство, – произнес Вейсман безбоязненно, – но я просто…
– Ну, хватит, хватит, Оттон Иванович. Помолчи. А то сию умную бумагу я вам так и не дочитаю. Итак, продолжаю.
Укрепления, коими так сейчас возмущался генерал-майор Вейсман, занять небольшими, повторяю – небольшими, гарнизонами. Надлежит вам также организовать патрульную службу и летучую почту, дабы постоянно наблюдать за поведением осман на южном берегу Дуная и наибыстрейшим образом мочь донести о потугах его переправиться на наш, северный берег. Основные силы своих корпусов держать вот так, – он вытянул вперед сжатую руку, – держать в кулаке и наносить ими неприятелю удары в случае переправы того через Дунай, делая все возможное для полного уничтожения противника.
Уничтожать, а не только изгонять. Елико возможно более производить поиски за Дунай сильными партиями и целыми отрядами, формируя их из пехоты, кавалерии, не забывая и о пушках. Таковы будут вам указания, господа генералы. А вот теперь, Оттон Иванович, у вас есть ко мне вопросы?
– Никак нет, ваше сиятельство.
– А у вас? – обратился Румянцев к Олицу.
– Нет, Петр Александрович.
– Ну что ж, – тогда за дело. Опекой мелочной, господа, как видите, я вас не тревожу. Действуйте, как подсказывают вам разум и совесть!
Фельдмаршал болел за дело, выполняемое им, и поэтому никогда не ограничивал инициативы своих подчиненных. Когда во главу угла ставится общее благо – тут не до мелочных амбиций, склок и сведения счетов со своими подчиненными, сопровождающихся скрупулезным подсчетом того, сколько они украли твоей славы.
Командующий доверял своему войску, доверяло и оно ему. Взаимная уверенность полководца и армии оборачивалась чередой побед.
Вейсман, руководя своей группой, за одну кампанию 1771 года сделал, сколько иному военачальнику не удается совершить за целую жизнь…
Итак, принято решение о начале поисков за Дунай. И первый же крупный поручается ему. Против Тульчи. Потом еще неоднократно будет Вейсман ходить к этой крепости, но почин был сделан 23 марта.
За пять дней до поиска – 18 марта – Вейсман отправил на рекогнасцировку Тульчи поручика Дмитриева с пятнадцатью гренадерами. Поручик, проведя рекогнасцировку на лодках, на обратном пути остановился на отдых в семи верстах от Измаила. И тут 19-го числа увидел три большие лодки с сотней турок; лодки шли по течению. Противник, увидев русских, сразу же решил вернуться. Дмитриев преследовал его пять верст, после чего прекратил погоню.
Как выяснилось позднее, разведка подкачала – не учла постоянные приливы и отливы неприятельских войск, и потому считалось, что в крепости около тысячи человек гарнизона. Потом окажется, что турок было пять тысяч. При 29 орудиях. Но Вейсмана это не особенно огорчило – он уже давно привык считать противника лишь после боя.
Генерал взял с собой в поиск 720 гренадеров и 30 артиллеристов без орудий – с тем, чтобы было кому стрелять из пушек, которые, он считал, его пехота непременно отобьет у неприятеля.
В полдень 23 марта Вейсман двинулся от Измаила к Тульче с отрядом. Его заместителем был генерал-майор Озеров, тот самый командир гренадерского полка, отличившийся при Кагуле, которого Румянцев отправил с известием о победе к Екатерине, а та за подобную новость и за храбрость произвела смелого бригадира в генералы.
При всех предшествующих небольших поисках к Тульче русские партии выходили на турецкий берег ниже крепости. Там неприятель традиционно и ожидал русских. Вейсман же решил на этот раз нарушить сложившуюся традицию и высадиться выше крепости, приобретя тем самым фактор неожиданности. К тому же данное место высадки и сокращало плавание на не совсем надежных судах.
В ночь флотилия Вейсмана прибыла к мысу Чатала, откуда начала продвигаться к устью реки Сомов, рукаву Дуная. И уже в три часа ночи отряд высадился на неприятельский берег Дуная как раз против батареи при устье реки Сомов – чтобы зря далеко не ходить.
Капитан Вишняков с 60 гренадерами был послан захватить незаметно турецкий пикет, стоявший на батарее. Но опыта в подобных делах было еще маловато: сухой камыш предательским треском известил осман о неожиданном и нежелательном визите.
Приходилось поэтому начинать действовать открыто.
Вейсман делит тогда свой отряд на две колонны, оставив для прикрытия судов всего 60 пехотинцев. Правая колонна отдается им под начало Озерова. Левую ведет сам Вейсман. Они сойдутся в крепости – так решил командир отряда.
Озерову поручались также нагорные батареи турок. Левой колонне заниматься, следуя берегом реки, нижней батареей.
– Господин капитан, – обратился Вейсман к одному из лучших своих офицеров, давая ему тем самым возможность реабилитировать себя за предшествующую досадную неудачу. В бою генерал особенно вежлив, – соблаговолите взять своих людей и потеснить господ осман с батареи.
В крепости уже тем временем были сделаны три сакраментальные сигнальные выстрелы и слышались крики от собиравшихся отрядов.
Под этот волнительный аккомпанемент Вишняков с 90 гренадерами выбил турок с их батареи, переколов при этом более сорока человек прислуги и янычар.
Турки, наконец, опомнились и возвысились до действия: их конница, вылетев из крепости, упала на русские колонны, пытаясь сломить их нахрапом. Отбив первые приступы частыми залпами, гренадеры – по приказу Вейсмана – выделив заградительные отряды, лишь ускорили движение на Тульчу.
В ходе движения правая колонна легко взяла одну батарею, вернее, место расположения оной, – пушек там не оказалось, и, может быть, поэтому, или уже заранее с чем-то смирясь, неприятель сопротивлялся несколько лениво. И теперь колонна Озерова штурмовала вторую батарею – настоящую, с пушками.
Перейдя глубокий овраг, гренадерская пехота, расчищая дорогу штыками, ворвалась на позиции. Кровавой жатвы было вдвое против Вишнякова. Да и добыча побогаче – целых восемь пушек.
Вейсман же в это время уже вступил в предместье и начал выщелушивать турок из домов. Лишенные привычных жилищ, османы побежали к замку – обе колонны сходились туда же. Новая попытка контратаки турецкой кавалерии была отбита, и движение русской пехоты продолжалось также неумолимо.
Противник начал отходить к крепости Бабадаг, где располагался великий визирь с главным войском, оставив заслон в замке и каменной мечети, рядом с которой находились четыре батареи.
Около трехсот гренадер под командой премьер-майора Пеутлинга пошли в штыки на батареи и взяли 14 орудий. Все уцелевшие с батарей поспешили укрыться в мечети – гренадеры вынесли дверь и, ринувшись туда, перекололи более ста человек, пока остальные не догадались сдаться.
К восьми утра все было кончено.
Правда, турецкая конница еще несколько раз пыталась наскочить на отряд Вейсмана, но делала это без души, скорее по обязанности, и ее без труда отогнали. Но начинал сказываться недостаток патронов у гренадер, да и подкрепление из Бабадага не могло не прийти. И поэтому Вейсман решил возвращаться. Налегке, как и пришел: суда были слишком мелки для всех только что приобретенных трофеев. Поэтому взяли лишь четыре медные пушки, заклепав остальные – кроме двух прикрытия.
Этими-то орудиями и отогнали в основном кавалерию, сделавшую последнюю попытку растерзать садившуюся на суда и оттого почти полностью потерявшую возможность маневра пехоту, лишившуюся к тому же почти и всех патронов. После последних прощальных залпов заклепали и эти две столь хорошо сейчас послужившие пушки. Сожгли все неприятельские суда. Забрали всех своих убитых и раненых (соответственно – 18 и 78 человек) и отплыли, на час всего опередив турок, громадными толпами спешивших на помощь Тульчи.
Неприятель потерял в этом деле более 500 убитыми и 51 пленного. У него было изъято 6 знамен, пушки и суда.
Почти месяц после этого поиска турок лихорадило, а когда, забывшись, они немного успокоились, Вейсман решил повторить свой визит в уже знакомые места.
11, 12 и 13 апреля он беспрерывно получал донесения, что турецкий лагерь у Исакчи день ото дня усиливается. Опасаясь, что это постоянное усиление может расстроить его очередной задуманный поиск, Вейсман решил упредить неприятеля. Быстро и холодно решая подобные вопросы, он уже 14 апреля сажает на суда 1400 гренадер, 40 артиллеристов – опять-таки в надежде на трофеи, 200 мушкетеров и – на этот раз – все же две пушки.
Поиск начинался с утра – до полудня был еще час с лишним, когда флотилия взяла курс к мысу Чаталу. Шли почти двенадцать часов, и поздним вечером пристали к неприятельскому берегу.
Сильный ветер затруднял продвижение, так что предстояло действовать днем против сильнейшего противника. Вейсман решил не рисковать понапрасну и прислушался к совету своего постоянного спутника по поискам генерал-майора Озерова, рекомендовавшего перенести нападение с 15 на 16, с таким расчетом, чтобы предпринять его ночью.
Оставив на Чатале авангард секунд-майора Иохемсена и 206 гренадер для наблюдения за противником, отряд спустился к острову, прибыв туда с рассветом 15-го. Пока стояли на острове, Вейсман получил предписание Румянцева от 12 апреля: идти к Исакче и сжечь тамошние магазины. Генерал-майор прочитал предписание своим офицерам и солдатам: его мнение и на этот раз совпало с мнением главнокомандующего. Войска, вдохновленные мыслью, что два самых талантливых генерала, в чем они уже не раз могли убедиться, независимо друг от друга признавали необходимость и неотложность поиска, еще более рвались в дело, нимало не сомневаясь в успехе.
Дело началось в 4 часа дня 15 апреля: отряды во главе с Вейсманом двинулся снова к Чаталу, где сидел в засаде Иохемсен.
Движение отряда обнаружил неприятельский пикет, который прогнали к Тульче, чтобы там ждали нападения. И действительно – скоро там послышались сигнальные пушечные выстрелы и ружейная пальба напуганных еще прошлым посещением турок.
Спустя три часа после захода солнца Вейсман, оставив часть авангарда на Чатале – дабы подкрепление из Тульчи не могло занять мыса, двинулся с основными силами на Исакчу. Движение осуществлялось двумя колоннами по 700 гренадер в каждой. Впереди шел авангард Иохемсена, который сразу же взял направление на часть неприятельского лагеря, располагавшегося у самого берега. Эта часть защищалась пятиорудийной батареей. К ней скрытно и двинулся авангард. И так удачно, что турки увидели русскую пехоту только тогда, когда она подошла уже вплотную. Это и объяснило во многом рассеянность турок, не сделавших ни одного орудийного выстрела, а только завязавшего ружейную перестрелку с людьми Иохемсена, после чего лагерь бывшими хозяевами был очищен. Также легко отдали османы и соседнюю, трехпушечную батарею.