Когда весь отряд был в сборе, Вейсман приказал разделиться пехоте на две колонны и построиться в две шеренги, назначив каждой колонне особый резерв. Одну колонну возглавлял Озеров, имея в резерве секунд-майора Травина, вторую – полковник Кличко с резервом из гренадер подполковника Блюхера, следовавшего несколько левее колонны. Батальон егерей шел впереди колонн посредине. Артиллерию поделили между колоннами и поставили в середину.
Более тысячи конников попытались опрокинуть егерей и колонну Озерова, но были спихнуты орудийными выстрелами в лощину, откуда противник намеревался ударить Озерову в правый фланг, но был оттеснен Травиным из лощины – вон.
Колонны двигались к крепости, откуда по мере приближения русских все более усиливался орудийный и ружейный огонь и все более и более знамен развевалось на ее стенах.
Солдаты и офицеры Вейсмана, да и он сам тоже, приготовились уже было к жестокому бою, когда противник, находящийся в обороне, цепляется за каждый клочок земли, каждый камень и каждую щель, как вдруг огонь утих, а знамена и войска пропали со стен. Как-то разом вдруг. Оказалось, что турки, во главе с комендантом, напуганные прошлыми приходами Вейсмана, решили еще раз не искушать судьбу и поспешно отходят закрытой лощиной к Бабадагу. Лишь их конница делала слабые попытки задержать русских, но и она скоро отступила напуганная недвусмысленными маневрами гусар и казаков.
Еще миновал лишь полдень, когда Вейсман расположил уже свою пехоту в замке и укреплениях крепости и выслал гусар и казаков Энгельгардта преследовать отступающего со всем поспешением противника. Русская кавалерия настигла турок, когда те поднимались на гору, и сумела отбить две пушки, взяв в плен около десятка неприятельских солдат и в несколько раз больше порубив на месте.
Вейсман решил не почивать на лаврах по случаю того, что гарнизон Джафир-паши проиграл – ведь комендант имел всего лишь 2500 человек – для генерала, прозванного «русским Ахиллом», этого было слишком мало, и он решил идти к Бабадагу, дабы атаковать самого великого визиря, располагавшегося там 20-тысячным отрядом.
Однако это обстоятельство – руководство армией Блистательной Порты столь высокопоставленного вельможи, второго человека в Империи после султана – ничуть не вдохновило его подчиненных. Как выяснилось немного позднее.
Пока же, дав своим солдатам три часа отдыха, Вейсман занялся хлопотным делом обустройства крепости. По его приказу были разрыты все укрепления, выжжен город и частично разрушен замок. В это же время все городские запасы, 36 пушек и 80 бочек пороха были переправлены на суда его флотилии. После чего отряд ночью двинулся к Бабадагу.
Вейсман торопился пройти семиверстное дефиле, начинавшееся недалеко от Тульчи, в котором его корпус легко можно было запереть. Но этого не произошло – неприятель не ожидал подобной дерзости. Дефиле уже было пройдено, когда навстречу русским попался небольшой – сабель в 300 – отряд неприятельской конницы, тут же прогнанной гусарами.
Турки ударились в панику при первом же известии о наступающих русских. Османские солдаты решили, что на них наступают главные силы армии Румянцева – после Ларги и Кагула им теперь везде мерещились главные силы и лично фельдмаршал – и не желая искушать судьбу, проверяя эту гипотезу, они бросились в стремительное бегство. Великому визирю удалось удержать в лагере лишь около восьми тысяч солдат, но этого оказалось явно недостаточно.
Вейсман не знал этого – захваченные только что в плен аги утверждали, что у визиря сейчас 40 тысяч. Начиная движение к Бабадагу, Вейсман ожидал гораздо более высоких цифр, поэтому он лишь убыстрил движение. После дела он доносил Румянцеву 31 октября: «Решившись уже на сие важное предприятие, не помышлял я о сравнении числа войск наших с числом неприятеля, но уповал на храбрость солдат и ревность моих подчиненных офицеров. А дабы не дать медленностию времени визирю или встретить себя, или обозреть мои силы, поспешал я с крайнею возможностию. Должен признаться я Вашему Сиятельству, что лестно было мне видеть древность идущего со мной войска, соответствующую прямо вашим высоким намерениям; ибо я видел, что всякий шел с тем, чтобы или остаться там на месте, или победить. А сие самое уже и предвещало мне победу, замечая, что не число, а твердость духа и добрая воля торжествует».
После дефиле турки могли еще в одном месте полностью погасить наступательный порыв русских – на мосту по дороге к Бабадагу, но турки не позаботились и о его защите, так что и это возможное препятствие было преодолено.
Когда до города оставалось еще верст семь, казаки, шедшие впереди, наткнулись на конную группу порядка тысячи человек, направленную из Бабадага на рекогносцировку. Турки отступили, ожидая подкрепления, после получения которого навалились на казаков. Вейсман выслал вперед тогда и гусар – и неприятель отступил.
Версты через три открылся и лагерь великого визиря, откуда тот срочно выслал до двух тысяч конницы с целью воспрепятствовать приближению русских. Конницу прогнали несколькими залпами. Заподозрив неладное – слишком легко противник поддавался на усилия его каре – и увидев горящие деревянные шалаши в лагере, Вейсман понял, что визирь не собирается принимать боя, и приказал убыстрить движение, дабы не упустить неприятеля.
При самом подходе к лагерю турки открыли по наступающим русским колоннам сильную артиллерийскую пальбу – у визиря было в совокупности около 100 орудий. В ответ на это Вейсман выставил перед колоннами поделенные на две батареи свои полевые орудия, затеявшие оживленную дуэль с турками. Настолько оживленную, что скоро турецкие орудия были принуждены замолчать, и почти сразу же началось повальное отступление из лагеря.
Пехота Вейсмана заняла батареи, а половину кавалерии он бросил в преследование и наблюдение за отступающими.
Одновременно с этим он направил полковника Кличко занять Бабадаг, сам же с основными силами остался у плотины, недалеко от города. Полковник нашел в городе множество магазинов, пушек, утвари, ценных вещей и палаток. Взорвав и заклепав 8 больших пушек, Кличко забрал все что мог. Что не мог – оставил в городе, предварительно окружив Бабадаг пикетами. После чего город загорелся. И сгорел дотла, Кличко же уже в четыре часа дня присоединился к Вейсману.
Тот, дабы не терять времени и удачного стечения обстоятельств, уже было совсем собрался нанести туркам визит в Мачине, как стало известно, что крепость эту только что покорил отряд Милорадовича. Тогда Вейсман решил двинуться в знакомые места – к Исакче. 60 с лишним бывших неприятельских пушек он отправил к Тульче, выделив для прикрытия батальон гренадер подполковника Булдакова и более ста кавалеристов. С остальными же 23 октября отправился к Исакче.
За день отряд, не встречая сопротивления, прошел более тридцати верст и остановился на ночевку в поле. С рассветом русские колонны вновь двинулись вперед, разбрасывая, как игрушечные, неприятельские разъезды и заслоны.
В Исакче уже было известно о Бабадаге, и защитников крепости охватило оцепенение: они не решились оборонять крепость и решили отходить к Мачину, о падении которого они пока еще не знали.
Вейсман, готовясь к взятию крепости, решил помешать отступить противнику свободно и с небольшими потерями. Для этого он выслал гренадер Блюхера оседлать мачинскую дорогу. Часть кавалерии, возглавляемая непосредственно генералом Энгельгардтом, также перекрыла эту дорогу, а другая ее часть, предводительствуемая майором Лалашем, была отправлена занять лежащее рядом с этой дорогой дефиле.
Турки, видя, что дорога, по которой они намеревались отступать, занимается противником, решили этого не допустить и, выйдя из крепости, всей своей кавалерией приготовились напасть на Энгельгардта. Но тот их опередил, предприняв нападение первым. Противник был рассеян по ближайшим кустам, там вновь в общих чертах собрались, обошли Энгельгардта и успели выйти на мачинскую дорогу. Где были встречены в дефиле Лалашем. В это время подоспели и Энгельгардт с Блюхером, наподдавшие неприятелю с тыла. Здесь турки лишились более 300 убитыми и около 100 пленными.
Вейсман же тем временем подходил к крепости по бабадагской дороге под огнем батарей крепости – артиллерия стреляла по русской пехоте почти беспрерывно, надеясь ее тем самым задержать и дать возможность отойти из крепости своим пехотинцам. Это туркам частично удалось, так как густой лес облегчал их тихое исчезновение.
Отряд Вейсмана занял крепость, откуда только что был изгнан двухтысячный гарнизон. Добычей его стали более 80 пушек и мортир, часть из которых были в конце доставлены в Измаил, а частью брошены в реку.
Укрепления Исакчи были по приказу Вейсмана разрыты; замок разрушен сильным взрывом; город полностью сожжен. Делать больше в этих краях было нечего. К тому же кончалось продовольствие, и Вейсман решил вернуться в Измаил.
Но предварительно он завернул снова к Тульче, направясь к крепости посуху, дабы внушить неприятелю мысль о своем намерении вновь двинуться к Бабадагу. Отряд прибыл в Тульчу 27 октября в 10 утра. Неприятеля в округе нигде не было, но все же Вейсман оставил по батальону прикрытия и в Тульче, и в Исакче.
Из этих крепостей началась массовая переправа жителей на русский берег Дуная – всего решило уйти с русскими порядка 16 тысяч человек. Их, собственно, и прикрывали батальоны, отряженные генералом.
Наконец, переправились и все местные жители, вся конница, вся артиллерия. Начала покидать турецкий берег и русская пехота. Последний солдат сел на корабль в три часа дня.
Экспедиция эта была феерической по своим результатам.
Талант полководца был причиной того, что его отряд, все время наступая на гораздо более сильного неприятеля, потерял лишь двадцать человек убитыми. Турецкие же потери были на порядок больше: 800 убитыми, множество раненых и более 120 пленных.
Противник лишился 170 пушек и мортир, множества кораблей, булав и знамен.
Вейсман за кампанию 1771 года был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени.