люсь что хотя одного человека совершенно довольнаго около себя вижу».
Кроме этого Потемкин делается членом Государственного Совета и подполковником Преображенского полка, где полковником сама Екатерина. Посланник прусского короля граф Сольмс вскоре доносит своему монарху: «Потемкин никогда не жил между народом, а потому не будет искать в нем друзей для себя и не будет бражничать с солдатами. Он всегда вращался между людьми с положением; теперь он, кажется, намерен дружиться с ними и составить партию из лиц, принадлежащих к дворянству и знати».
И хотя вскоре надменность Потемкина с высшими чинами и знатнейшими родами станет притчей во языцех (равно как и его простота при обхождении с простым народом), некая доля истины в сем замечании есть, ибо он был, воспользуясь словами человека, достаточно хорошо его изучившего – Екатерины, – «одним из самых смешных и забавных оригиналов сего железного века», века космополитизма, мистики и безверия. Сии оригиналы жили жизнью, казавшейся управляемому ими народу прямо скажем непонятной, впрочем, и они народа не понимали, а не понимая, не принимали его норм поведения, этики и морали. Отсюда гаремные утехи Потемкина расцвета его могущества, когда основной упор делался им на прекрасную родню. Отсюда же явное непонимание национальных потребностей (национальных, но отнюдь не государственных, ибо после культа собственной личности эти люди исповедовали культ государства, более или менее персонифицировавшегося в фигуре монарха).
Это находило выражение и в том, что, кроме гарема, Потемкин повсюду возил с собой раввинов, раскольников и начетчиков, периодически провоцируя их на догматические споры, что служило ему и отдыхом, и школой. Словом, он был ярчайшим представителем сего «железного века», девизом которого стало «жить и жить давать» и в личности которого неразделимо переплетались грандиозность замыслов и блеск умопомрачительного великолепия, забота о благе державы и пренебрежение оной, если она противоречила благу персональному.
Вскоре после начала своего взлета Потемкин становится графом и вице-президентом Военной коллегии. Однако казалось, что фавор будет недолгим: уже в декабре 1775 года в сердце Екатерины его заменил Завадовский. Но не у кормила государственной власти, у которого Потемкин остался до самой смерти, фактически являясь вице-императором: императрица уже не могла обойтись без его советов и его энергии. Дела альковные и государственные в данном случае четко разграничились.
Еще только войдя в «случай», он тут же развязал руки командующему главной армией, воюющей против турок, П.А. Румянцеву в вопросах войны и мира, что вскоре привело к победоносному Кючук-Кайнарджийскому миру. Для этого Потемкин посылал на театр военных действий – вопреки мнению многих – новые полки.
Параллельно с этим участвовал в принятии мер для борьбы с Пугачевым и по тем же высшим государственным соображениям санкционировал ликвидацию Запорожской Сечи. 31 мая 1774 года он назначается новороссийским и азовским генерал-губернатором (будущее Екатеринославское наместничество), главным начальником над поселенными в Новороссии войсками и командиром всей легкой конницы и иррегулярных войск (создание которых тоже его заслуга). В конце декабря он получает высший российский орден – Св. Андрея Первозванного, к которому вскоре прибавятся самые почетные ордена многих европейских государств.
Что же до наместничества, то здесь были умножены поселенные войска, учреждена для заведования духовными делами особая епархия. Устроены школы, присутственные места, таможни и таможенные заставы, приняты меры для быстрейшего заселения края и развития в нем промышленности. Были вызваны колонисты: греки, армяне, немцы, итальянцы, шведы, старообрядцы и крестьяне из великорусских губерний. Построены города: Екатеринослав, Новомосковск, Мариуполь, Нахичевань… А вот как описывал эти места бывший гетман Малороссии К.Г. Разумовский, посетивший их в 1782 году: «На ужасной своей пустынностью степи, где в недавнем времени едва рассеянные обретаемы были избушки, по Херсонскому пути, начиная от самого Кременчуга нашел я довольные селения верстах в 20, в 25 и далее, большею частью при обильных водах. Что принадлежит до самого Херсона, то представьте себе множество всякий час умножающихся каменных зданий, крепость, замыкающую в себе цитадель и лучшие строения, адмиралтейство со строящимися и построенными уже кораблями, обширное предместье, обитаемое купечеством и мещанами разновидными. С одной стороны казармы – 10 000 военнослужащих в себя вмещающие, с другой перед самым предместьем видоприятный остров с карантинными строениями, с греческими купеческими кораблями и с проводимыми для выгод сих судов каналами. Я и до ныне не могу выйти из недоумения о том скором возращении на месте, где так недавно один только обретался зимовник. Сей город скоро процветет богатством и коммерциею, сколь то видеть можно из завидного начала оной… Не один сей город занимал мое удивление. Новые и весьма недавно также основанные города Никополь, Новый Кайдак, лепоустроенный Екатеринослав, расчищенные и к судоходству удобными сделанные Ненасытские пороги с проведенным при них каналом».
В целом рост населения Новороссии происходил очень быстро. В 1781 году здесь было учтено 157 526 мужских душ, то на 1 января 1783 года этих «душ» было уже 193 451.
Два указа Екатерины II от 22 января 1784 года определили структуру Екатеринославского наместничества. По этим указам Екатеринославская губерния делилась на 15 уездов: Екатеринославский, Александрийский, Алексопольский, Бахмутский, Донецкий, Елисаветградский, Константиноградский, Кременчугский, Мариупольский, Новомосковский, Ольвиопольский, Павлоградский, Полтавский, Славянский и Херсонский. Было создано несколько новых уездных городов: Александрия – из бывшего Березовского и Бечийского шанцев, Новомосковск – из Екатеринослава I, Екатеринослав II – на месте запорожского селения Половица, Донецк – из войскового села Подгороднего. В Алексопольском уезде не было городов, поэтому уездным центром было сделано местечко Нехвороща, переименованное в город Алексополь. Крепость Белевскую преобразовали в уездный город Константиноград, а город Тор – в Славянск. В Бахмутской провинции (Бахмутский уезд и Славяносербия) возникло два уезда: Бахмутский и Донецкий.
На землях Войска Запорожского появились Екатеринославский, Новомосковский, Павлоградский, большая часть Мариупольского и Алексопольского и отдельные части Херсонского и Ольвиопольского уездов.
На землях Полтавского и Миргородского полков, отошедших в 1764 и 1775 годах к Новороссии, в 1784 году образовалось два уезда: Полтавский и Кременчугский. Из этих уездов в состав Новороссии вошли Екатеринославский, Александрийский, Елисаветградский, Мариупольский, Новомосковский, Ольвиопольский, Павлоградский, Херсонский уезды, а также большая часть Алексопольского, Бахмутского и Донецкого уездов. Константиноградский, Кременчугский и Полтавский уезды отошли к Полтавской, а Славянский – к Слободско-Украинской губернии.
В 1785 году население наместничества составляло более шестисот тысяч человек, так что легенда о фиктивных «потемкинских деревнях» не выдерживает никакой критики. Эта легенда родилась в озлобленных мозгах сопровождавших через два года Екатерину в ее поездке по югу России иностранных дипломатов, поначалу была с восторгом подхвачена немецкими газетами и потом с удовольствием вспоминаемая всеми потенциальными и реальными противниками России, как экономическими, так и военными.
Почти одновременно с этим между Азовом и Моздоком он создал ряд военных казачьих укреплений, заложил города: Ставрополь, Александров, Георгиевск, Екатериноград, что стало основой «кавказской линии». По его указанию управляющий «линией» его родственник П.С. Потемкин убедил кахетинского и карталинского царя Ираклия признать над собой верховную власть России. Поддавшись доводам Г.А. Потемкина, крымский хан Шагин-Гирей отказался от престола в пользу России. В воздаяние чего он был назначен президентом Военной коллегии, генерал-губернатором Крыма и пожалован чином генерал-фельдмаршала.
Проводил он и военные реформы: реорганизовывал войска, облегчал тяжелую солдатскую амуницию и одежду, издал военно-хозяйственный устав, довел численность армии до 260 тысяч, не считая созданной им иррегулярной конницы из черноморских и донских казаков. Все это способствовало в значительной мере победе в новой русско-турецкой войне 1787–1791 годов, которую зачастую называют «Потемкинской», ибо светлейший князь в ходе ее командовал сначала одной армией, а затем и двумя, первым из всех русских полководцев управляя несколькими армиями, по сути дела – фронтами, координируя действия войск на гигантских оперативных просторах.
Итогом его государственной и военной деятельности – Потемкин умер 5 октября 1791 года – стало присоединение Крыма и Тамани, округление южных границ государства, оживление пустынной прежде Новороссии, постройка целого ряда новых городов, среди которых Екатеринослав, Николаев, Севастополь, Одесса. Прочное владычество России на Черном море, создание там мощного флота, реорганизация и усиление армии. Совсем неплохо для одного человека. Многие законно гордятся гораздо меньшим.
Он был яркой, неординарной личностью, оставившей заметный след в истории. Этим он и интересен потомкам.
Перед последней кампанией затребованный императрицей в Петербург для занятия вновь вакантного места фаворита, Потемкин стремительно набирал вес, самозабвенно коллекционируя должности и награды. Достигнув пика своей карьеры, он будет неофициально именоваться вице-императором, но и к моменту Кючук-Кайнарджи его влияние во многих областях государственной деятельности было доминирующим. Включая и армию. Человек блестящих способностей и большого государственного ума – французский посол граф де Сегюр приводил курьезный пример, что, придя к Потемкину с проектом одного коммерческого учреждения в Херсоне, он зачитывал его светлейшему, постоянно отвлекавшемуся на множество самых различных дел; взбешенный невниманием, Сегюр скомкал прочтение и ушел, а через месяц получил благодарственное письмо от директора этого учреждения: Потемкин запомнил пункт за пунктом всю записку и большинство пунктов удовлетворил.