– Что тяжко?
Раненный открыл глаза и улыбнулся:
– А «ухажёр»? Я узнал тебя, ты моей дочери подходишь! Не возражай. Мне осталось немного жить на этом свете, и я тебе отдаю свою дочь в жёны …
Он на мгновение забылся и вдруг вздрогнул.
– Будьте счастливы, – сказал он и закрыл глаза.
– Батюшка, – закричала дочка, тряся его за плечи, но он не откликнулся.
– Всё, простился он с этим миром и соединил нас с тобой навек, – прошептал Егор. – Царство ему небесное!
Егор перекрестился и спросил девушку:
– Ты как, согласна?
– Теперь я сирота, и буду твоей, как велел батюшка, – проговорила заплаканная девушка.
– Звать-то как? – вдруг вспомнил Егор.
– Вера.
– Красивое имя, – улыбнулся он, – а меня зовут Егором, будем знакомы на всю жизнь.
Они похоронили отца Веры у дороги и, положив булыжник на бугор могилы, поспешили догонять обоз. Не успели они сесть на повозку, как прискакал ординарец:
– Капитан Данилов к генералу! Немедля.
Вера с тревогой проводила своего суженного, и также тревожно встретила его:
– Ну что?
– Меня срочно вызывают в Москву, но ты не бойся, я тебя там найду, – запыхавшись, ответил Егор Данилов. Они простились и он, пришпорив коня, помчался навстречу своей судьбе.
Обернувшись, он на ходу прокричал:
– Обязательно встречу!
Глава 28. Учение
Петербург встретил победителей с восторгом. Пленных шведов прогнали по Невскому проспекту, а затем по этапу направили в Москву на строительство дорог. Егор Данилов, повидав брата Михаила, отправился по срочному вызову в Москву.
А Михаил Данилов продолжал старательно учиться и рисовать диких животных, к которым часто пририсовывал один рог. Быстро прошли годы учения, и незаметно приблизился выпускной 1743-ий год. Неожиданно на пороге выпуска Михаила Данилова срочно направили на оружейный завод в Сестребек (Сестрорецк) для рисования вензелей и литер на тесаках для Обсервационного особого корпуса, которым командовал Петр Шувалов. Именно здесь, на заводе, Шувалов оценил уникальные способности Михаила Данилова и впоследствии приблизил его к себе, как талантливого художника.
После возвращения из командировки Михаила Данилова представили князю Гессен-Гомбурскому и, пожаловали ему чин фурьера, что соответствовало нижнему чину унтер-офицерского звания. Так закончились счастливые дни учёбы, и наступила другая пора. Пора поисков и открытий! «Скорее всего, меня зачислят на какой-нибудь военный завод!» – так решил про себя Михаил.
Но судьба преподнесла ему сюрприз.
Сразу после выпуска директор школы вызвал Данилова к себе, и внимательно посмотрел на него:
– Вот что, Михаил, – после паузы изрёк Гинтер. – я определяю тебя в свою роту и причисляю в лабораторию к фейерверкеру Ивану Васильевичу Демидову.
– Что делать? – сразу спросил Михаилов, думая, что продолжит рисовать вензеля.
– Будете вместе с Демидовым разрабатывать планы по устройству фейерверков и прочих иллюминаций к праздникам. Понял?
– Справлюсь ли я?– обеспокоился Михаил.
– Несомненно! – рассмеялся Гинтер. – И сейчас же отправляйся в лабораторию к Демидову, он тебя ожидает!
***
Началась напряжённая, но очень интересная работа в лаборатории у Демидова. Михаилу всё было вновь. Надо было придумать, как разместить пушки для фейерверков, и с каким рисунком будет этот салют, а самое сложное, изобразить генеральный план размещения пушек и места обзора для публики. Всё это надо было подготовить к праздникам. В 1744 году была предпринята командировка в Москву для устройства иллюминаций, в которой участвовали капитан Воейков, фурьер Михаил Данилов и штык-юнкер Мартынов. Воейков был бессовестный, наглый тип и, завидуя способностям Михаила, особенно по иллюминации в селе Всесвятском, постоянно к нему придирался. Начальство эту иллюминацию одобрило, и фейерверкеры вернулись в Петербург.
– Слава Богу, что Воейкова оставили в Москве, – больше всех радовался Данилов.
– Да уж, злой человек, – подтвердил Мартынов, – но ему придётся потрудиться без нашей помощи.
– Пусть поработает, – рассмеялся Данилов. – А Гинтер, я думаю, уже подготовил нам с тобой новую работу.
Глава 29. Опасная Шарлотта
Михаил Данилов с двумя унтер-офицерами жил на Васильевском острове в казённых светлицах при мастерских. И если Михаил работал в лаборатории, то унтер-офицеры вели разгульный образ жизни и часто, подвыпивши, насмехались над Даниловым.
– Вот ходишь ты в свою лабораторию и одни «фыр-фыр» в небо и больше ничего, – издевались они. – Ха, ха! Толи наше дело «паф-паф» и готово. Скоро пойдём на войну и будем палить из пушек, вот это да!
Поблизости от казённых светлиц в доме Строгановых жил француз, профессор астрономии Делиль, явный шпион. Так думал Данилов, видя, как снуют перед его домом подозрительные экипажи, один сменяя другой. У профессора был кучер, тоже иноземец, у которого была дочь Шарлотта. Девушка была лет восемнадцати, средней красоты, сообразительная и очень наблюдательная. Её отец в том же доме на первом этаже продавал вино чарками. И офицеры гурьбой хаживали туда, потому что ещё гуляли там с женщинами.
Однажды друзья унтер-офицеры привели туда «погулять» Михаила Данилова. Шарлотта сразу обратила внимание на Михаила и привлекла его к себе. Попивая вино с Михаилом, она вела разговоры обо всём на свете, в том числе и о пушках. И ещё она пыталась выведать у него, чем он занимается в лаборатории.
«Странно, – подумал, хмелея Михаил, – на что женщинам пушки? Впрочем, женщин не поймёшь!»
Постепенно они сблизились так, что Михаил даже не ночевал в своей комнате. Данилов нарисовал её портрет, вызывая зависть офицеров, и ловил себя на мысли, что всякий раз он хочет опять свидеться с Шарлоттой, хотя считал, что это непристойно. Наконец, чтобы избежать любовной страсти, он взял себя в руки и, подумав, что Шарлотта в роли любовницы приятна, но в жёны не годна, перестал хаживать к ней.
Унтер-офицеры, глядя в окно, удивлялись:
– Смотри Данилов, твоя Шарлотта опять под нашими окнами прогуливается. Везёт же тебе, художник!
– Она мне не пара, – отбивался Михаил от назойливых друзей.
И вдруг в «заведении» Шарлотты произошла облава. Туда нагрянула комиссия, которая забирала женщин «живущих безбрачно». Комиссары дознались, что эти женщины доставлены из дома на Воздвиженской улицы. И хозяйку того дома, «Дрезденшу», набравшую этих «недурных» женщин, арестовали и долго допрашивали, да ещё с пристрастием. Прихватили также и унтер-офицеров, которые опять завидовали Данилову, так как полиция обошла его своим вниманием.
– Опять тебе везёт, художник, – выкрикивали они, связанные, – надо бы тебе «тёмную» устроить!
Но скоро всё успокоилось, и довольные унтера вернулись в свои казённые светлицы. Они обнимались с Михаилом и смеялись:
– Прав ты оказался, Данилов. Надо держаться от немок подальше, иначе враз попадёшь в тайную канцелярию.
Глава 30. Опять Шарлотта
В 1746 году императрица Елизавета Петровна, помня заслуги Шуваловых, особенно Петра, принимавшего участие в её восхождении на престол, возвела обоих братьев в графское достоинство. Александр Шувалов ввёл в свой графский герб изображения единорогов, три плода граната и девиз: «За верность и ревность», и представил рисунок герба императрице на утверждение. И теперь Елизавета Петровна внимательно рассматривала рисунок герба дворянского рода Шуваловых.
– Что ж, неплохо, – проговорила она, улыбаясь.
– Как вы и пожелали, государыня, – проговорил Александр. – Я ввёл крупное изображение единорога на родовой щит.
– Похвально, граф, похвально, – кокетливо улыбнулась императрица. – А где твой братец?
– Он же генерал-поручик и сейчас в войсках, – ответил Александр Шувалов. – Он изобретает секретные пушки, и мечтает стать фельдцейхместером артиллерии, чтобы вооружить русскую армию лучшими в мире пушками.
– Надо подумать, – ответила императрица. – Впрочем, князь Гессен-Гомбургский, теперешний фельдцейхмейстер, постоянно болеет. Придёт время, может мы и заменим его на твоего братца.
– Не сомневайтесь, государыня, – воскликнул Александр Шувалов. – Мой брат, Пётр Шувалов, не подведёт.
***
Если братья Шуваловы стали графами, то в том же году фельдцейхмейстер артиллерии князь Гессен-Гомбургский пожаловал в сержанты каптенармуса1 Меллера, фурьеров2 Ходова и Михаила Данилова.
Новоиспечённый сержант Михаил Данилов, конечно, мечтал покрасоваться в новой форме и решил прогуляться по городу, но вспоминая Шарлотту, ноги сами привели его к дому Строгановых. Он был весь в мыслях о Шарлотте и думал только о ней. Сердце его учащённо забилось, когда он подходил к знакомому дому. Воспоминания нахлынули на него: «Как мне было хорошо с ней …».
И вдруг, подняв голову, он увидел, отъезжающую от дома карету, в которой сидела молодая дама в чёрном платье и шляпке с густой вуалью. Михаилу показалось это таинственное лицо очень знакомым, но он, занятый своими мыслями, прошёл мимо кареты и вошёл в дом. Его встретил отец Шарлотты:
– Что изволите?
Михаил обвёл взглядом вокруг себя и, вздохнув, попросил:
– Чарку водки и что-нибудь закусить.
Михаил пил водку и винил себя, понимая, что Шарлотту он потерял. Он ёрзал на стуле, и никак не решался спросить о ней. Наконец он собрался с мыслями и спросил:
– А где Шарлотта?
– Она только что отъехала к жениху в Париж, – усмехнувшись, ответил её отец.
– Жаль, я желал её повидать.
И вдруг понял: «Я ведь видел её в карете …».
Михаил вскочил, и бросился было бежать, но его остановил отец Шарлотты:
– Стойте, она уже села на корабль. Вы опоздали сержант!
***
А вот на корабль Шарлотта сразу не попала, потому что два гвардейца из таможни учинили обыск её кареты. Это были люди вездесущего Ушакова, посланные арестовать агента профессора Делиля. Они перевернули все многочисленные вещи Шарлотты и приступили к сундуку самого Делиля, который уже переправлял свои вещи на родину. Порывшись в бумагах учёного, пересмотрев отчёты, черновики, испестрённые какими-то схемами, они со злостью захлопнули крышку сундука и разрешили нести вещи на корабль. Шарлотта вся сжалась от напряжения и только когда поднялась на корабль, расслабилась и улыбнулась капитану.