– Вот негодяй, – раскричался Бурцев и его адъютанту пришлось отписать рапорт в Петербург:
« … Данилова осматривал и видел, здоровьем слаб и лицом худ …»
***
В августе из армии через Ригу проследовал гонец в Петербург. Жена графа Фермора вызнала у него и сообщила подругам о несчастной баталии.
– Близь Кюстрина, – говорила она по секрету, – была баталия с пруссаками и закончилась неудачно. Была страшная резня, много русских было убито, ранено и взято в плен. И ещё гонец сказал, что захвачены секретные «шуваловские гаубицы».
Об этом несчастии узнали все, и в войсках, стоящих под Ригой, было полное уныние, но больше всех горевал Михаил Данилов
– Как же так, – переживал он, – ведь теперь пруссаки узнают тайну русских гаубиц. Господи, если бы я не заболел, то мог оказаться там, на поле битвы и вместе с «секретными гаубицами» оказаться в плену. Видно, спас меня Бог!
Но прибывшие с поля сражения раненые офицеры, сразу утешили всех. Они рассказали о том, что в течении всей зимы 1757-58 годов, русская армия под командованием Фермора, сменившего Апраксина, заняла Восточную Пруссию и решила захватить крепость Кюстрин. Армия шла двумя колоннами и, заняв Познань, осадила Кюстрин. Но тут неожиданно появился прусский король Фридрих, и осаду пришлось снять, потому что он напал на правое крыло русской армии и очень успешно. Правое крыло было частично разбито, а пруссаки даже захватили «секретные гаубицы». Но мы русские! Новгородский, Рязанский и Воронежский резервные полки дружно атаковали пруссаков. Кавалерия русских ударила во фланг, и пруссаки побежали к деревне Цорндорф. В это время король нанёс удар по левому крылу русских, но все атаки пруссаков были отбиты. С наступлением темноты войска противников отошли от Цорндорфа, русские – к Ландсбергу, а пруссаки – к Кюстрину.
Данилов слушал, слушал и спросил:
– А что с «секретными гаубицами»? Как случилось, что пруссаки их захватили?
– Когда подошла армия Фридриха, то русские войска отошли и встали на высотах у деревни Цорндорф. Вот тут-то и произошло Цорнсдорфское сражение, во время которого пруссаки хитрой атакой захватили батарею «секретных гаубиц». Случилось это так быстро, что солдаты охранения батареи не сумели их отбить, потому что были в низине. Правда, они заметили предателя, который помогал пруссакам запрягать лошадей для транспортировки гаубиц.
– Кто же такой? – спросил Данилов.
– Кажись, поручик Секерин, – ответил раненный сержант. – Его признали мои пушкари.
«А, кажется тот, который отлынивал от учёбы и не хотел учить со мной арифметику», – вспомнил Данилов и сказал:
– – Вот гад. Я его знал, как лентяя, он учился в московской артиллерийской школе отвратительно. Вот и финал – предательство! Но как же вернуть гаубицы?
Подполковник Бороздин, слушая, резко ответил:
– Я слыхал, что Фермор уж послал казаков в погоню. Они достанут этого негодяя и вернут гаубицы.
А потом Бороздин, обсуждая с офицерами происшедшее сражение, ещё долго поражался той страшной резне.
– Надо же, – говорил он, – какая была кровавая битва! Сколько же погибло наших? Жуть!
Офицеры не меньше переживали за погибших и раненых своих товарищей, а Данилов, находясь с ними, думал: «Если бы я участвовал в этом сражении, командуя «секретными гаубицами», то уж точно погиб или попал в плен!»
– Да, это была самая кровопролитная баталия, – нахмурился подполковник Бороздин. – Исход битвы, конечно, трактовали каждый в свою пользу. А мы считаем, что выстояли непобеждёнными.
В это время Михаил Данилов совсем разболелся. Он с семьёй решил поехать в Петербург и подать рапорт о своей отставке. Хлопоча об отставке, он не забывал заглядывать в лабораторию к Мартынову.
***
Отряд казаков во главе с капитаном, получив приказ вернуть захваченные пруссаками «секретные гаубицы», отправился на поиски. Казаки, взяв по сменной лошади, неслись по указанной капитаном дороге на Берлин.
– Можа, не туды мы направились? – спросил капитана седоусый казачий урядник на скоку. – Можа, пруссаки спрятали гаубицы в Кюстрине?
– Нет, я уверен, что Фридрих обязательно похвалится перед берлинцами своими трофеями.
– Можа, ты прав, – ухмыльнулся урядник и, пришпорив своего коня, крикнул. – Так, казаки, прибавим ходу!
Не успели они подняться на холм, как увидели вдали лошадей.
– Вона, – закричали казаки, – впереди табун лошадей.
– Туда, робята, – заорал урядник, – обходим табун, чтобы лошадей не угнали.
Когда они приблизились, то увидели среди лошадей пруссаков и блестевшие на солнце гаубицы.
– Это то, что мы ищем! – вскричал капитан. – В сабли, робята, и на пруссаков!
Но, завидев казаков, конные пруссаки погнали табун прочь, и, подняв за собой пыль, уже скрывались за другим холмом.
– Ну их, пусть драпают! Ха-ха, – заржали казаки, – а нам надобно вернуть наши гаубицы. Запрягай лошадей, не то пруссаки вернутся.
– Ага, вот и наши гаубицы! – заорал капитан. – Вот только две, а где остальные гаубицы?
– А остальные где?– ухмыльнулись казаки. – Тю-тю!
– Да нет же, – рассуждали они, – одна брошенная гаубица вроде бы цела, а вот другая завязла в болоте. Можа там и третья?
– Вот нехристи, загубили такие гаубицы.
– Давай братцы, впрягай сменных лошадей, – заторопил казаков капитан. – Хоть одну гаубицу доставим Фермору.
И вдруг они увидели, привязанного к колесу гаубицы человека.
– Кто такой? – спросил его капитан. – А ну, говори!
Человек прижимал руку к груди, между пальцев его текла кровь и он прохрипел. – Я … я Секерин.
– Ах, ты предатель, – вскричал капитан. – Вяжите его.
– Ваше благородие, да он еле жив, – склонился над ним казак, и вдруг поднялся. – Да кажись, отдал концы. Видали, как пруссаки угостили его штыком?
– Собаке, собачья смерть, – сказал капитан и велел бросить тело в болото. – Там ему место!
Вскоре гаубицу быстро поволокли пять лошадей.
– Темнеем, и это нам на руку, – разговаривали между собой казаки, нахлёстывая лошадей. – Авось нас пруссаки не настигнут, а генералы будут довольны!
Глава 42. Досада
Всё тот же 1758 год. Петербург.
Поздним вечером прискакал чёрный от дорожной пыли гонец из Восточной Пруссии и, выпив воды, он поспешил в приёмную канцлера Российской империи.
– Прибыл гонец от главнокомандующего русской армией фельдмаршала Фермора, – доложил адъютант.
– Пусть войдёт, – велел вице-канцлер Воронцов.
– Вам пакет! – отчеканил гонец, и замер в ожидании.
– Иди, передохни, – велел Воронцов и вскрыл пакет.
Прочитав донесение Фермора, он со злостью отбросил его в сторону: «Говорил же императрице, не надо воевать с Англией и Пруссией. Тоже мне союзники, эти австрияки, подлые трусы они, и толку от них никакого!»
Он ещё раз прочитал донесение и, покачав головой, крикнул адъютанту:
– Собери у меня членов «Конференции при высочайшем дворе», и немедля!
Незамедлительно в кабинете канцлера собрались члены Конференции, это были знатные вельможи императорского двора – Трубецкой, Бутурлин, сам Воронцов и братья Шуваловы. Они заняли свои места за огромным столом и ждали, что же скажет вице-канцлер. А Воронцов молчал, разглядывая вельмож. «Что же у них на уме?» – думал он. Наконец, Воронцов встал и зачитал донесение Фермора. Первым вскочил Пётр Шувалов.
– Как, Фридрих захватил мои «секретные гаубицы»? – вскричал Пётр Шувалов, услышав о кровавой баталии при Кюстрине. – Этого нельзя было допускать, ведь теперь пруссаки будут отливать свои орудия, используя наши секреты!
– Да, Фермор понёс огромные потери, но он ведь исправил положение и атаками заставил пруссаков отступить к Кюстрину, – заметил князь Трубецкой, – а в целом он справился со своей задачей.
– Нет, нет, я не могу это так оставить! – опять закричал Пётр Шувалов. – Надо послать в погоню Тотлебена. Пусть он отобьёт «секретные гаубицы», а Фермора отдать под суд за его ротозейство. Не мог сберечь тайну русских гаубиц. Позор!
– Я поддерживаю рейд Тотлебена на Берлин, – поддержал брата Александр Шувалов, – может ему удастся вернуть гаубицы?
– А я согласен с тем, что Фермор послал погоню.
– С чем согласен? Какую погоню?
– Фермор же пишет, – вскипел Воронцов, показывая донесение, – что послал провинившихся офицеров отбивать у пруссаков гаубицы.
– Но эта будет ещё более худшая авантюра, – раскричался Пётр Шувалов. – Как они хотя бы одну гаубицу будут доставлять? Чем? Ведь надо впрячь пять-шесть лошадей, и тащить гаубицу через прусские земли и пройти весь путь незамеченными.
– Да, пожалуй, Фермор зря послал в погоню, – согласился вице-канцлер Воронцов, – но что скажет императрица?
***
Вице-канцлер оказался прав, и на следующий день императрица Елизавета Петровна пригласила членов Конференции к себе «на ковёр». После разноса, она, несколько успокоившись, тихо спросила:
– Что будем делать? Неужели Фридриха нельзя победить?
Императрица горестно вздохнула:
– Мы ведь вооружили этого «выскочку» Фридриха русским секретным оружием. Теперь он, небось, руки потирает и радуется, что у него на вооружении появятся грозные гаубицы. Так я говорю, Шувалов?
– Государыня, – осторожно начал Пётр Шувалов. – Отливка «секретных гаубиц» крайне трудная и мои литейщики совершили «чудо».
– И что?
– Я уверен, государыня, – сказал Пётр Шувалов, – что немцам не удастся изготовить такие гаубицы, не узнав секреты их формовки.
– Это меня радует, – усмехнулась императрица, – а если им удастся, что тогда?
И вдруг вскипела:
– Надо что-то предпринять!
– Я создам новые ещё более грозные гаубицы! – вскричал Петр Шувалов, неожиданно, вспомнив изобретение Данилова.
– Во! – вскричала императрица. – Покажем этому подлому Фридриху «где раки зимуют»!
Она гордо привстала и повелела:
– Денег не пожалею, но чтобы гаубицы у меня были!
– Будет исполнено, – ответил Пётр Шувалов, опять вспомнив Данилова.