– Смотри, Шувалов, не подведи! – нахмурилась императрица и велела всем расходиться.
А Пётр Шувалов уже судорожно соображал:
«Как же вовремя Данилов с Мартыновым выдумали свою «чудную» гаубицу, которая стреляет, чем хочешь – картечью, бомбами и ядрами. Пожалуй, зря я тогда недооценил выдумку этого выскочки, художника Данилова. Решено, вот её-то мы и запустим в серийное производство!»
Глава 43. Курьер Фридриха II
В Петербурге прекрасный солнечный день. Погода была настолько непривычной для осени, что многие петербуржцы высыпали на набережные Невы прогуляться и погреться на солнце.
– Повезло нам с погодой! – весело поглядывая на приятеля, сказал Данилов.
– Да погода, что надо, но нам нужно спешить в лабораторию! Дел по горло! – нахмурившись, ответил Мартынов, его бывший начальник.
Они остановили извозчика и стали усаживаться, как вдруг Данилов увидел проезжающего мимо них всадника, в котором он узнал своего знакомого из Москвы. Михаил не успел даже окрикнуть его, как всадник промчался, не заметив их у экипажа.
Данилов сразу подумал: «Несомненно, это был Фёдор Вишняков, которого я пытался обучить арифметике в Москве».
«Он тогда мне говорил, что его берут курьером вместо погибшего брата», – напрягаясь, вспоминал Данилов.
– О чём задумался, Миша! Лица на тебе нет? – спросил его Мартынов.
– Нет, нет! Всё хорошо! – быстро заверил своего друга Данилов, а сам мучительно соображал: «Что делает Федька в Петербурге? И ведь выехал он из ворот нашего Артиллерийского Ведомства. Его братец был тайным курьером, стало быть, и он, несомненно, занимается тем же!»
***
В лаборатории артиллерийской школы их уже ожидали и сразу доложили:
– Был гонец от Шувалова, с известием о его приезде. Сейчас появится и он сам!
И действительно, с шумом вошёл Пётр Шувалов и. как хозяин, тут же бухнулся на своё любимое кресло у камина и, увидев Данилова, спросил:
– А что тут делает больной? Ах, помогает? Ну, ну …Тогда показывай Данилов, что у тебя нового?
Мартынов всё время обижался на своего друга, говоря:
– Почему он не обращается ко мне, как к начальнику лаборатории?
– Я тут не причём! Ты же знаешь, он придирается ко мне!
Шувалову показали новые чертежи «единорогов». Он, конечно, ничего не понял и, отодвинув их в сторону, спросил:
– А что-нибудь существенное есть у вас?
– Конечно, «единороги» на полигоне!
– Что ж, придётся идти! Жара-то, какая! – отдуваясь, направился Шувалов осматривать модификации «единорогов».
– Опять я вижу то же самое! Ничего нового так и не придумали, – отчитывал почему-то Данилова насупленный Шувалов. И вдруг набросился на него:
– Ишь, прикинулся больным и сбежал из армии, но я с тобой разберусь! Ишь, что выдумал, собрался в отставку. Не дам!
И всё же Михаил Данилов выбрал момент и напросился на аудиенцию к Шувалову по секретному делу.
– Ну, приходи, жду тебя! – мрачно согласился Пётр Шувалов.
Хоть и нравился ему Данилов, этот настырный художник, но он всё же думал: «Больно бахвалится! Выпячивает себя и хочет быть ровней мне, но он дождётся у меня, я его проучу!»
***
В огромном кабинете, украшенным величественными колоннами, Пётр Шувалов казался каким-то маленьким человечком, за таким же маленьким столом, заваленным ворохом бумаг. Но когда Михаил Данилов приблизился к нему, то он увидел его могучим и великим.
– Говори, а то у меня мало времени! – хмуро посмотрев, велел Пётр Шувалов.
Данилов быстро стал рассказывать, о том, как убился гонец на Москве-реке и он у того вытащил секретный пакет, и как брат гонца, Фёдор, видимо, тоже стал секретным агентом.
– И что? – сухо спросил Шувалов.
– Я этого Федьку увидел сегодня в Петербурге, выезжающего из ворот нашего ведомства. Вот! – закончил Данилов.
– Дело это секретное, – проговорил Пётр Шувалов. – Иди, а я сообщу куда надо! Да иди же!
– Слушаюсь, Ваше сиятельство! – ответил Данилов и вышел из кабинета.
Он очень переживал за придирки Шувалова и, особенно, после женитьбы на Екатерине и злился: «Не хочет Шувалов породниться со мной, ведь я из бедных дворян, – бормотал на ходу Данилов. – Какая спесь! Сам-то вышел «в люди» из бедных дворян, а меня не воспринимает и злобится!»
***
Уже на следующий день Пётр Шувалов собрался к своему брату Александру и велел закладывать коляску. Александр Иванович Шувалов был всесильный руководитель Канцелярии тайных и розыскных дел. Он уже с 1742 года принимал участия в сыске, а 1746 года сменил знаменитого Ушакова. Александр удивился, но тем не менее радушно принял брата и спросил его:
– Чего это ты явился? То тебя не дозовёшься, а то сам пришёл. Да, что с тобой говори?
– Александр, – понизив голос, начал брат. – Я обнаружил шпиона, то есть вражеского курьера, поставляющего почту из Европы. Он сейчас в Петербурге и выезжал из нашего ведомства.
– Кто таков? И как ты определил?
– Курьер – Федька Вишняков. Он взят в 1739 году курьером на место погибшего на Москве-реке брата.
– А точнее, кто знает?
Петр Шувалов замялся и выдавил из себя:
– Мой подчинённый, Михаил Данилов.
– Что ж, благодарю за ценнейшую информацию, – улыбнулся Александр. – Чай допей, а тот уже остыл. И более не беспокойся, мы этого Федьку найдём и обезвредим.
А сам подумал: «Мы найдём способ, как его заставить работать на Россию!»
Глава 44. Вербовка
Российский «инквизитор» Александр Шувалов срочно вызвал к себе Михаила Данилова, и с его помощью тайно арестовал курьера Фёдора Вишнякова и допросил лично. Он смотрел на этого предателя, как на «вошь».
– Ну, кто ты есть? – спрашивал он, дрожащего от страха, Вишнякова. – Всего лишь презренный шпион врагов России, а ещё предатель своей матери. О ней ты подумал?
– Я проигрался в карты, – весь в ссадинах, юлил Вишняков, – и они мне простили долг, и не малый, в 85 рублей.
– Где играл?
– Играл в карты по ночам тайком от матери в кабаке господина Грота.
«Грот, Грот? Известный «купец»,– подумал Шувалов и строго велел:
– Продолжай!
Фёдор замялся, но всё же заговорил:
– Вначале, я играл в карты с разными игроками и довольно успешно, потом мне перестало везти, и я влез в долги. Как не старался я отыграться, так и не смог, а только сильнее влезал в долги. Я был в отчаянии, потому что они пригрозили взять долг с моей матери, а у неё, откуда такие деньги. Один из них с чёрной бородкой клинышком предложил мне прокатиться на лошадке с почтой до Петербурга, и обещал простить мне половину моего долга. Мне пришлось согласиться, а матери я сказал, что стал курьером почты. Так я верхом на лошади стал ездить в Петербург и обратно и возить разные пакеты.
– Дальше, – велел Шувалов.
– Мне сказали, что я секретный агент, и если их выдам, то они убьют всех моих родных, а меня сдадут в Канцелярию Тайных и Розыскных дел.
– Дальше, – сдвинул брови Шувалов.
– Что мне было делать? Мне пришлось и дальше курьерствовать, но уже чаще из Петербурга в разные места, тем более что люди в масках стали мне платить.
– Куда и кому? – аж побагровел Шувалов.
Фёдор задрожал, утирая разбитый нос, и проговорил:
– Ездил к старику Апраксину, а бывало, и передавал пакеты генералу Тотлебену.
– Ну, ты и гнида, – вскочил Шувалов в гневе. – Я бы тебя на дыбу, а потом четвертовать приказал, как подлого предателя.
– Смилуйтесь, – взвыл Фёдор. – Я же всё рассказал.
– В пыточную его, – крикнул Шувалов.
– Я всё сделаю для вас, – опять взвыл Фёдор и упал на колени.
– Всё?
– Что прикажите, – мотал головой предатель.
Шувалов брезгливо оттолкнул от себя Федьку и сказал:
– Тогда всю почту ко мне на стол, и только потом скачи к своим немцам, а мать твою я беру в заложницы. Понял? А если предашь меня, то берегись! Я тебя из-под земли достану, и уж точно четвертую!
– Всё сделаю, – ползал на коленях Федька Вишняков.
***
Михаил Данилов, получив в 1759 году отставку, уехал с семьёй в Зарайское имение. Екатерина, его жена, ехала в экипаже и всю дорогу успокаивала его.
– Михаил, милый мой, не печалься и не думай, что из-за тебя мы в гонении. Вот увидишь, всё устроится, и мы вернёмся в Петербург!
Она улыбнулась своей очаровательной улыбкой и добавила:
– А деревенский воздух только укрепит тебя, и ты поправишься!
Глава 45. Встреча
1759 год. А другой брат, Василий Данилов, как только прибыл в Петербург, так сразу отравился к своему старшему брату Егору. Наконец братья встретились, и Василий уже в чине капитана, участник Гросс-Егерсдорфского сражения, за праздничным столом стал рассказывать о своих приключениях на войне с Пруссией и новых пушках.
– Ты же знаешь, что за три года до этого сражения, наш Михаил начал разрабатывать секретную гаубицу, которую назвали «единорогом». Жаль, конечно, но ему по состоянию здоровья пришлось хлопотать об отставке, потому что начальство к нему придиралось, и вообще хотело его угробить на войне. Потому-то он с семьёй и уехал в поместье жены.
– Так вот о пушках, – продолжил Василий. – Для армии поручили отливать эти «единороги» майору артиллерии Мусину-Пушкину и оружейнику Степанову, и ими вооружили русскую армию. Вот с этими «единорогами» я и воевал с пруссаками, и был даже ранен.
– Расскажи, брат, как это было?
– Знаешь, я ведь командовал батареей «единорогов» и, конечно, обо всей баталии не знаю, но могу с уверенностью сказать, что пруссаки неожиданно атаковали и разгромили наш левый фланг. Но потом пруссаки получили в бок атаку генерала-аншефа Румянцева, который и нанёс им поражение. Пруссаки побежали, но мы по приказу главнокомандующего Апраксина, не стали их преследовать.
– Я слышал, что Апраксина сняли с командования и завели следствие. Так?
– Да, я тоже думаю, что Апраксин предатель, – с презрением ответил Василий, и вдруг вскричал: