Василий, видя растерянность Михаила, подбадривал его:
– Не боись, Мишка, всё будет хорошо. Вот увидишь, всё будет, как нельзя лучше.
Наконец, братья втроём вошли в кабинет к директору школы. Михаил сразу расслабился, увидев сидящего за столом строгого старика, но с очень добрыми глазами. По рассказам брата, это и был директор школы капитан Гинтер. Он пригласил всех присесть и, добродушно улыбнувшись, спросил:
– Что у вас есть посмотреть?
Михаил стал судорожно раскладывать на столе свои рисунки.
– Не торопитесь, юноша, – мягко проговорил директор, – и самое главное, не волнуйтесь!
– Как чудесно! – восхищался он, разложенными Михаилом художествами. – Вы, юноша, явный талант.
– Мне нравятся твои рисунки, – продолжил он, перейдя на «ты». – Вот, например, рисунок с единорогом. Хорош! Знаешь, я как-то получал задание по геральдике и выдумывал разные гербы дворян, и мне пришлось изучать много чего, в том числе и истории о единорогах.
Он отвлёкся на рисунки и продолжил:
– Так вот послушай, во времена великого князя Ивана III считали, что единорог помогает предугадывать события. Иван Васильевич Грозный, который был всегда настроен мистически, вообще велел изображать на переплётах книг знак единорога, поражающего льва. При нём единорог и лев были равноправными символами, составляющими государственную символику. При этих правителях Руси считали, что единорог является проводником «во вселенную обитель святого Духа», и воспринимали, как сакральный символ духовной власти. Так изображения единорогов появились на печатях многих правителей, Годунова, первого царя Романова. А вот Пётр Первый распорядился считать это священное животное конём и посадил на него Святого Георгия Победоносца. Так появилась в России государственная эмблема: двуглавый орёл, единорог, всадник змееборец. Но вскоре змееборец вытеснил единорога, потому что канон православия не позволял сделать из него символ государства, поскольку единорогу приписывают магические силы и связь с миром мёртвых. Я долго говорю об этом потому, что по роду наших занятий, ты будешь выполнять заказы по геральдике, рисовать рельефы с государственными эмблемами и много ещё чего. И знания по истории тебе, как будущему художнику, очень пригодятся.
Он строго посмотрел на Михаила и продолжил:
– Так вот, на многих даже древних дворянских гербах изображался единорог, как покровитель рода, который ограждал от врагов и давал победу в сражениях. Поэтому, молодой человек, изучай историю!
И подняв указательный палец, он изрёк:
– Тебе нужно ещё много трудиться, чтобы улучшить свой успех!
Он привстал и назидательно поведал:
– В моей чертёжной школе три класса. В каждом по 10 учеников из дворян и офицерских детей. Жалование определено так, в третьем классе по 12, во втором классе по 18, а в первом – по 20 рублей в год. Так вот, тебя я записываю сразу в первый класс. Учись и не подведи! Желаю успехов! А сейчас, пойди в канцелярию, и встань на довольствие.
Егор простился с братьями и уехал, а Михаил, учась в школе, расстарался. Он много вычерчивал, рисовал всякие орнаменты, но из головы не выходили единороги, эти дивные животные:
«До чего же мощный зверь, этот единорог, – думал он. – Как же он мне нравится!»
Данилов даже начал заниматься живописью, и написал несколько картин масляными красками. Так же он писал портреты, пейзажи, а Гинтер только восхищался и хвалил его.
Глава 20. Тайный маршрут
1740 год. Василий не стал откладывать в долгий ящик поручение брата, и уже на следующий день оправился на улицу Миллионную в Тайную канцелярию. Он уже бывал там и переживал: «А ну, если там не будут довольны моими тайными посланиями?». Когда он вошёл в знакомый кабинет, то его сомнения развеялись. Ушаков встретил его, как хорошего знакомого и, предложив сесть, спросил:
– Знаю, ко мне просто так не заходят. Так что же заставило тебя ко мне заглянуть?
– Андрей Иванович, я с поручением от младшего брата Михаила, ученика артиллерийской школы.
– Что за поручение?
– Михаил с другом купались на Москве-реке и увидели, как какой-то всадник разбился о камни, перелетев через лошадь, которая ускакала обратно. Друзья подбежали к упавшему всаднику и увидели, что он мёртв. Михаил вытащил у него пакет и хорошо, что они вовремя убежали, потому что появились люди с факелами и, обнаружив пропажу пакета, бросились искать грабителей. Михаил понял, что пакет секретный, и решил передать его мне.
– Давай сюда пакет, – сразу проговорил Ушаков.
Он поспешно вскрыл его и стал, бормоча, читать.
– У, милок, да здесь переписка из Богемии. Ишь, предупреждают Анну Леопольдовну о заговоре цесаревны Елизаветы Петровны. И…и жалуются на козни Лестока. Эти немцы, все, как один, стараются влезть в наши дела, но я не позволю.
Он посмотрел на Василия и пробормотал:
– Значит, гонец скакал по берегу Москвы-реки и люди, завидев вернувшуюся лошадь, тут же прибежали. Я полагаю, что почту доставляли в Петербург обходный путём через Москву, а курьер выехал с пакетом недалеко от того места где погиб. Значит, пересылочный дом находится где-то поблизости от Каменного моста. Выставим дозор и изловим!
Василий как не старался, так и не смог ничего толком расслышать, а Ушаков хмыкнул, почесал подбородок, и расплылся в улыбке.
– Значит, они нашли более безопасный путь из Европы в Петербург для своих тайных делишек. Ха, ха! – захохотал он. – А мы этот маршрут прикроем.
– Ты ещё сидишь? – удивился Ушаков. – Иди Василий и неси службу, а мы разберёмся с врагами отечества. Стой!
И тихо, тихо сказал:
– Не забывай мне докладывать, что творится вокруг, и донесения свои пиши подробнее.
Он приложил палец к губам и почти шёпотом:
– И никому ни слова! Ни, ни!
Василий замялся.
– Что у тебя? – занятый своими мыслями, недовольно спросил Ушаков.
– У меня просьба, – проговорил Василий. – Помогите мне сыскать родителей Беллы, дворян Чагиных.
– Что, запал на девку? Ну, ну, поможем!
И Ушаков тут же углубился в свои мысли: «К кому же летел курьер из Богемии? К кому? К Анне Леопольдовне, вряд ли, она ничего не принимает в серьёз. Может к принцу Антону? Так тот ничем не интересуется, кроме лошадей. Скорее всего, к старому Остерману, этому всё нужно!
Ушаков вызвал помощника и велел:
– Почту Остермана проверять ежедневно! И вскрывать каждое письмо, даже в дамском конверте и докладывать мне!
Глава 21. Приключения Егора
1740 год. Военный лагерь Московского полка, в который прибыл поручик Егор Данилов, расположился в лесу и мирно дремал. Было душно, и майская жара достала всех. Часовые истуканами стояли у палаток, и только дежурный офицер, покрикивая, сновал между ними.
– Поручик Данилов, к командиру, – послышался оклик дежурного офицера.
В это время Егор Данилов чистил свои пистолеты и, услышав приказ, отправился в командирскую палатку. Седой полковник сурово посмотрел на него и, молча, протянул приказ.
– Читай, – велел полковник и ухмыльнулся. – Тебя, мой друг, переводят в Смоленский полк, а это значит, что ты идёшь в Шведский поход.
Прочитав приказ, Данилов спросил:
– Но почему, чёрт подери, в Шведский поход, ведь у нас со свеями мир?
– Э, поручик, – заулыбался полковник. – Швеция давно мечтает вернуть земли, потерянные в ходе Северной войны. Слышал, русские офицеры ликвидировали шведского агента? Вот и повод к войне. Готовься!
– Буду знать, – вновь отчеканил Данилов, а сам ухмыльнулся: «Как не знать, ведь уничтожен агент Синклер, а свидетель то остался, потому и стало известно об этом шведскому королю».
***
В это время в Петербурге при тайной встрече шведский посол Эрик Маттиас фон Нолькен уговаривал французского посла маркиза де ла Шетарди:
– Надобно нам вместе склонить царевну Елизавету, чтобы она уступила Швеции провинции, завоёванные её отцом в Северной войне, а вам бы отдала часть «австрийского наследства», если мы поможем ей взойти на российский престол.
– Царевна слишком ветреная, – усмехнулся Шетарди, – ей подавай только танцы, да маскарады.
– Да уж, – согласился Нолькен, – трудно работать в России.
Озабоченный Нолькен, как не старался, так и не смог добиться от Елизаветы Петровны письменного подтверждения гарантий по передаче Швеции завоёванных земель, в случае её возвышения. А шведский король нервничал, не веря послу, и искал повод к войне.
– Да, повод уже есть, Ваше Величество, – тут же подсказали королю его придворные. – Напоминаем, что в 1738 году майор Уппландского полка Синкер, став членом Секретного комитета, был отправлен Вами в Стамбул за депешами по заключению шведско-турецкого военного союза против России. Об этом стало известно русскому послу Бестужеву в Стокгольме, и он послал гонца с депешей в Петербург. Мы не смогли изловить гонца, слишком оказался ловок, а потом говорили, что эта была девушка. Российским правительством было решено, устроив засаду, перехватить Синклера, но ему удалось благополучно добраться до Стамбула. А вот в 1739 году, когда Синклер возвращался в Швецию, везя секретные письма султана, великого визиря и долговые расписки Карла XII, недалеко от Бреслау он был убит по приказу Миниха двумя русскими офицерами, капитаном Кутлером и поручиком Левицким. Документы были изъяты, а вот его спутника, купца Кутурье, отпустили. Прибыв в Швеции, он, как свидетель этого преступления и поведал нам об этом.
– Что ж, тогда война! – вскричал шведский король. – Готовьтесь!
Глава 22. Письмо из Богемии
1741 год. В Петербурге всё спокойно, но неспокойно было на душе Остермана, первого министра Российской империи. Согнувшись за огромным столом своего неприбранного кабинета, Остерман вчитывался в текст секретного письма из Богемии.
– Где же остальные два курьера? Ведь в письме ясно написано, что послали трёх агентов тремя разными путями! Где они? Я вижу у себя на столе только одно письмо! – бормотал себе под нос Остерман. – Уж через Москву-то путь хоть и длиннее, зато самый безопасный. Неужели, там перехватили гонца?