Иоанн Дамаскин. Против Константина Каваллина, PG 95, 337).
Последним императором-иконоборцем был Феофил. Когда он умер в 842 году, его вдова Феодора хотела восстановить почитание икон, но не желала, чтобы память ее мужа была подвергнута проклятию. Поэтому она собрала ведущих защитников икон и сказала им, что ее муж раскаялся на смертном одре и что она хочет вознаградить их за страдания. Большинство было готово согласиться на такую компенсацию, но монах-подвижник Симе-он ответил «горячее, чем огонь: “Деньги его пусть с ним и погибнут!”» (Житие Давида, Симеона и Георгия 27).
Патриархом, поставленным для ниспровержения иконоборчества в 843 году, был Мефодий. Его враги якобы подкупили некую женщину, чтобы она обвинила его в соблазнении и тем вызвала скандал, который привел к официальному расследованию. Вначале Мефодий спокойно разговаривал с этой женщиной: «Как дела, госпожа? Как там такой-то и такой-то?» — пока он не понял, что его судят. В этот момент он поднял свои одежды и показал всем, что «его срамный уд чудесным образом изменен и не как у людей». Он объяснил, что когда жил в Риме, то страдал от похоти и просил святого Петра освободить его от нее, после чего апостол явился ему во сне, коснулся этой части его тела и сказал: «Вот, ты освободился от власти страстей» (Продолжатель Феофана 4, 10). Не был ли он евнухом?
Рассказывают, что ученый и будущий патриарх Константинопольский Фотий (IX век) обманул своего соперника, бесхитростного патриарха Игнатия, сконструировав мнимую ересь. Идея состояла в том, что у людей есть две души, одна из которых совершает грехи, а другая — нет. Фотий распространял это «учение», чтобы показать, что, не имея философского образования, Игнатий не способен справиться с подобными проблемами (Анастасий Библиотекарь. Предисловие к деяниям восьмого Вселенского собора 869 г.; Он же. Письма, 407).
Мистик XI века Симеон Новый Богослов утверждал, что все части тела святого становятся подобны Христу, когда стяжает Божью славу:
«И член — Христос. Затрепетал же ты и устыдился?
Но Бог не устыдился сделаться тебе подобным!» (Гимны 15).
Осужденные еретики обычно теряли свою должность и помещались под домашний арест или отправлялись в ссылку. В отличие от средневекового и раннемодерного Запада, византийцы почти не сжигали еретиков на костре. Император Алексей I Комнин (1081–1118) намеревался сжечь несколько богомилов на кострах на циканистерии — императорском стадионе для игры в поло (богомилов обвиняли в дуализме, то есть в вере в двух богов: доброго и злого). Алексей столкнулся с дилеммой: многие из арестованных отрицали, что они богомилы. Поэтому он прибег к хитрости: сказал им, что будет два костра, для христиан и для богомилов, и каждый может решить в этот последний момент жизни, кем он был в своем сердце, ибо больше нет необходимости обманывать судью-человека. «Ступайте же туда и те и другие — куда каждый хочет, туда пусть и идет». После того, как они разделились на две группы, император отпустил христиан, дав им подарки. Богомилов же Алексей вернул в тюрьму, надеясь обратить их в свою веру, а позже сжег их предводителя Василия на костре на ипподроме (Анна Комнина. Алексиада 15, 9).
Евстратий, митрополит Никейский, был осужден Церковью в 1117 году за ересь. Среди прочего, ему приписывалось утверждение, что Христос использовал аристотелевы силлогизмы в Своих поучениях (Неверные представления Евстратия Никейского касательно воплощения 24)[28].
В 1284 году церковь разделилась на арсенитов, большую партию, которая отказывалась признавать официальных патриархов Константинополя с 1265 года, и всех остальных. Император Андроник II Палеолог созвал собор в Адрамиттии в Малой Азии, но после того, как все попытки убеждения потерпели неудачу, обе стороны договорились о следующем: они запишут свои позиции и поместят их на сильный огонь. Если один список сохранится, а другой нет, то все примут ту позицию, которая не сгорела. Если же обе сгорят, то заключат мир. Обе сгорели. Но на следующий день большинство арсенитов отказались примириться (Георгий Пахимер. История 7, 21–22).
«Никакие звери не бывают так свирепы к людям, как большинство христиан друг ко другу» (Аммиан Марцеллин. Римская история 22, 5, 4; конец IV века).
Около 300 года некий Александр Ликопольский написал трактат «О воззрениях манихеев», который начинается с ясного изложения того, как трансформировалась христианская мысль в его время. «Философию христиан называют простой. Она по большей части заботится о нравственном наставлении, только намекая на более точные рассуждения о боге… Увещания их довольно грубы… но потихоньку ведут простых людей в сторону стремления к благу. Когда в следующих поколениях она разделилась на огромное множество направлений, они, как бывает у спорщиков, затеяли много свар… которые невозможно разрешить… Поскольку в них каждый стремился превзойти предшественника новизной учений, они превратили эту простую философию в невозможную вещь». Неизвестно, был ли сам Александр язычником или христианином.
«Богословия я боюсь больше всего, и ни за что не обращусь к нему, разве что по необходимости» (Максим Плануд. Письма 113).
А что если?
В сатире «Тимарион» (около 1100 года) герой умирает после вкушения тяжелой пищи и в сопровождении демонов отправляется в ад, где, к своему удивлению, узнает, что загробной жизнью управляют язычники. Судьи в трибунале мертвых — древнегреческие цари и философы, которые носят, подобно арабам, тюрбаны, а также император-еретик Феофил (829–842). Чувствуя тревогу Тимариона, его защитник перед судом мертвых говорит ему: «Не бойся судей-язычников: ведь они весьма привержены праву… а до богословских заблуждений подсудимых им нет дела» (Тимарион 29). В конце концов трибунал приходит к выводу, что демоны, проводники душ, вырвали ее из тела еще до того, как человек окончательно умер, и потому его отправляют обратно.
Глава XI. Галерея негодяев
Жулики
В молодости святой Лазарь (XI век) познакомился с бродячим монахом, который ходил из города в город, клянча хлеб и другие продукты, а затем продавал это в других деревнях или на рынках и выручал деньги. Лазарь, который должен был носить все это, начал тайно раздавать еду встречным, после чего лукавый монах договорился продать его в рабство неким армянским корабельщикам в портовом городе Атталия, но Лазарь вовремя убежал (Житие Лазаря Галесиота 8–9).
К Лазарю, который, в конце концов, стал столпником, однажды пришел одержимый с виду человек, бессвязно крича. Но потом он успокоился и сделал святому деловое предложение. Его трюк заключался в следующем: путешествуя из города в город, он находил местного жителя, который надзирал за церковью и знал, у кого есть ценные вещи. Затем мошенник закапывал в землю крест. Явившись в церковь и ведя себя как бесноватый, он приводил людей туда, где закопал крест, и выкапывал его. Он называл всех по имени и говорил, что святой приказал принести ему тот или иной ценный предмет, иначе их семьи станут одержимыми. Когда люди все исполняли, мошенник изображал исцеление, и делился добычей со своим агентом. Затем он переезжал в другой город (Житие Лазаря Галесиота 12).
Опытный фальсификатор документов по имени Приск из Эмесы придумал следующую схему. Церковь Эмесы за некоторое время до этого получила в наследство имущество некоего Маммиана. Приск, заключив сделку с церковью, исследовал родословную первых лиц города и подделал документы, в которых те заявляли, будто задолжали Маммиану большие суммы денег. Затем он подкупил императора Юстиниана I, чтобы тот издал закон, продлевающий для церкви срок давности исков с тридцати до ста лет, и начал преследовать потомков этих людей за фиктивные старые долги. К счастью, императорский судья Лонгин раскрыл обман. Юстиниан, сетуя, что все идет не так, как было задумано, отменил предыдущий закон (Прокопий Кесарийский. Тайная история 28; Юстиниан I. Новеллы 9, 111).
Один человек доверил на сохранение пятьдесят монет весовщику, но тот, решив, что у сделки не было свидетелей, позднее стал отрицать получение денег. Однако это видел один знатный горожанин, который сказал мужчине привести весовщика для клятвы в храм святого Андрея. Сам же он вошел в храм, скинул с себя всю одежду и стал бессвязно вопить, делая вид, что в него вселился бес. В своих воплях он обвинил весовщика в краже денег и ложной клятве: другие подумали, что он просто сумасшедший, но мошенник понял, что тот все знает. Затем «бесноватый» принялся душить вора и кричать, чтобы тот вернул деньги. Вор сознался и возвратил их. Затем аристократ закончил свою клоунаду, оделся и снова стал вести себя как обычно. «Я решил устроить это представление, чтобы ты не погубил свою душу, — сказал он, — а человек не лишился несправедливо своего имущества» (Изречения Отцов (анонимное собрание) 48).
60-е правило Трулльского собора предписывает, чтобы с теми, кто притворяется бесноватыми, обходились так же, как с настоящими одержимыми. Канонист XII века Феодор Вальсамон любил обличать тех, кто притворялся бесноватым, с целью заработать денег. «Я вижу многих таких людей, которые ходят по городам, и их не только не наказывают, но некоторые даже приветствуют их, словно освященных… Поэтому-то и различные святейшие патриархи многих из тех, кто сидит с цепями в храме святого великомученика Никиты или бродит по улицам, притворяясь бесноватыми, своей властью хватали и заключали в государственные тюрьмы» (Толкование на правила Трулльского собора 2, 441–442).