и знает ночь, что ночью делать мне», —
говорит этот мужик в сатирическом стихотворении, написанном против него самого (Михаил Грамматик. Поэма о епископе Филомилия).
Цец указывает на бесстыдных женщин, которые позволяют священникам «ломом из плоти вскрыть мраморный пол своего дома», а затем платят им деньги за «ночные битвы», чтобы священники могли купить себе епископство (Хилиады 3, 70).
Смесь
Михаил Пселл написал серию писем о скандальных привычках бродячего монаха по имени Илия, которого сам находил очень забавным персонажем. Илия странствовал потому, что ему приходилось содержать мать и множество родственников. Однажды Пселл пересек в его обществе Мраморное море. Монах комментировал городских проституток, отмечая, какие из них были настоящими профессионалками, а какие не подходили для этой работы. Он высказал мнение, что трактирщицы также могут выходить на панель, и составил списки женщин, которые занимаются этим ремеслом как открыто, так и тайно. Гребцы были зачарованы, слушая это. Впрочем, Пселлу Илия сказал, что у него блуд происходил только на словах, но не на деле (Письма KD 97).
Великий знаток Гомера и митрополит Фессалоники Евстафий (XII век) написал длинный трактат, разоблачающий жадность и развращенность монахов этого города. Они вступали в монастыри, чтобы добывать деньги, обманом выманивать их у других и жить по-барски. Они занимались предпринимательством, часто бывали на рынке и всегда находились в движении, покупая и продавая. Некоторые, даже поступив в монастырь, забирали с собой все свое имущество, и продолжали наслаждаться им и дальше, но теперь не платя налогов. Евстафий показывает, как они обманывали доверчивых богатых мирян, притворно совершая над ними чудеса, получая видения и обещая им рай или святость. Затем они заставляли простофиль вступать в свой монастырь и передавать им свое имущество. Больше всего эти развращенные монахи ненавидели ученость и образование (Евстафий Солунский. Рассмотрение монашеской жизни для ее исправления 57, 117–135).
Во времена императора Исаака II Ангела (1185–1195) процветал пророк по имени Васильюшка (Василакий). Он изрекал двусмысленные и загадочные предсказания о будущем, беспорядочно бегая и производя странные ужимки. Когда к нему приходили женщины, он щупал их грудь и оглядывал их ножки (Никита Хониат. История 448).
Платяные воры носили украденные ими вещи наизнанку, чтобы их не опознали (Михаил Хониат. Письма 89).
В византийской литературе мало настоящих колдунов, и самый интересный из них — Илиодор, антигерой жития Льва, епископа Катании (VIII век). Когда Илиодора оскорбила одна знатная женщина в Константинополе, он наложил проклятие, которое погасило все огни в Городе, и отныне люди могли получать огонь только из ее «щелки». Затем он магическим образом телепортировался обратно на свою родную Сицилию, прежде чем его успели казнить (Житие Льва Катанского 13–14).
Глава XII. Изобретательные оскорбления
Против императоров
Τελματόβιος βορβοροφάγος χοῖρος — «болотожитель, грязеядная свинья (Константин Манассия. Краткая хроника 4258; об императоре-иконоборце Константине V).
Популярная поэма, высмеивающая императора Маврикия (582–602) и его супругу Константину:
Нашел он телку нежную и, молодой петух,
ее он потоптал и настрогал детей, что чушек.
Сказать же никто не решится: ведь всех заткнул он.
Святой мой, грозный и сильный, дай же ему по башке!
Византийцы давали прозвища, иногда нелестные, некоторым из своих императоров, в том числе:
Толстая шея (Константин I)
Отступник (Юлиан, отрекшийся от христианства)
Мясник (Леон I, убивший во дворце полководца-соперника)
Разноглазый (Анастасий I, у которого были глаза разного цвета)
Бородач (Константин IV)
Безносый (Юстиниан II, которому отрезали нос, чтобы помешать вернуться на престол)
Дерьмоименный (Константин V, который якобы нагадил в купели)
Хазарин (Лев IV, в честь своей матери, хазарской принцессы)
Заика (Михаил II)
Пьяница (Михаил III)
Мудрый (Лев VI)
Красавчик (Роман II)
Болгаробойца (Василий II)
Конопатчик (Михаил V, по профессии своего отца)
Старик (Михаил VI)
Скряга (Михаил VII, который был скуп).
Императоров, родившихся в то время, когда их отцы занимали престол, называли багрянородными (πορφυρογέννητος), хотя сегодня этот эпитет используется обычно только для одного императора (Константина VII).
Константинопольцы дрессировали говорящих птиц, чтобы они оскорбляли императрицу Евфросинию (умерла в 1211 году), крича ей: «Эй, шлюха, справедливую цену!» (Никита Хониат. История 520).
Против высокопоставленных лиц
• Μαξιλλοπλουμβάκιος — «свинцовочелюстный» (от maxilla и plumbum), имя, придуманное константинопольцами для ненавистного каппадокийского чиновника, у которого щеки свисали на челюсти; его также называли «широкоскулым» (πλατύγναθος) (Иоанн Лид. О магистратах 3, 58; 3, 61).
• Κουκκουροβουκινατῶρες φουκτοκολυτρύπατοι — «сморщенночленные и дырозадые». Перевод отчасти гадательный, но это наиболее вероятное истолкование. Перед нами часть поэмы на народном языке, высмеивающей режим Иоанна I Цимисхия (969–976), а здесь метящей в его евнухов, спальничего Василия Лакапина и патриарха Полиевкта.
• Высокопоставленные чиновники в VI веке носили странные прозвища: ведущие военачальники были известны как Пожиратель и Горбун, гражданский магистрат был — Тыква, а фискальный чиновник назывался Александр Ножницы (потому что он обрезал монеты по краям).
Византийцы никогда не упускали возможности высмеять чье-то имя путем его искажения, чтобы превратить в насмешку.
• Непопулярный высокопоставленный чиновник Стефан Агиохристофорит (названный в честь святого Христофора) был прозван Ἀντιχριστοφορίτης «Антихристоносец» (Никита Хониат. История 293).
• Владетель Филадельфии после падения Константинополя в 1204 году Феодор Мангафа был прозван Μωροθεόδωρος «Дурофеодор» (Георгий Акрополит. История 7).
• Иоанн Аргиропул высмеивал своего врага Катавлатту как Скатавлатту, от греческого σκῶρ, σκατός «дерьмо» (Сатира на Катавлатту; XV век).
Против соперников
Κασαλβοπορνομαχλοπροκτεπεμβάτης — «оседлавший (ἐπεμβάτης) анусы (πρωκτός) шлюх (κασαλβάς), проституток (πόρνη) и похотливых женщин (μαχλάς)». Одно из многих сложносоставных оскорблений, придуманных Константином Родосским, чтобы высмеять своего врага, ученого и дипломата Льва Хиросфакта (около 900 года), чья фамилия, кстати, означает Свинорез.
Ολεθροβιβλιοφαλσογραμματόφθορος — «губящий (φθόρος) написанием дурных книг (ὀλεθρο-βιβλίον) и поддельных писаний (φαλσό-γραμμα)».
Ἑλληνοθρησκοχριστοβλασφημότροπος — «тот, кто по характеру (τρόπος) склонен верить язычникам (Ἑλληνό-θρησκος) и хулить Христа (Χριστο-βλάσφημος)».
Πρεσβευτοκερδοσυγχυτοσπονδόφθορος — «губящий (φθόρος) договоры (σπονδαί) и смущающий (συγχύζω), будучи послом (πρεσβεύτης), пекущимся о выгоде (κέρδος)».
Βουλγαραλβανιτόβλαχος — «болгаро-албано-влах», этническая кличка, направленная против болгарского кандидата в Константинопольские патриархи и намекающая, что он влах по рождению и албанец по внешности (Иоанн Катрарий. Анакреонтические стихи против философа Неофита 50–54; XIV век).
Цеца попросили исправить старую рукопись, содержащую «Историю» Фукидида, но он обнаружил, что предыдущий переписчик сделал много ошибок. В какой-то момент он написал на полях:
«Воняет книгописца хуже всех дерьмо»
Глава XIII. Наказания
Основные принципы
Василий Великий полагал, что наказание налагается не для того, чтобы исправить уже происшедшее («ведь какой механизм мог бы сделать совершенное не бывшим?»), но чтобы преступники могли стать в будущем лучше и чтобы предупредить других от совершения преступлений (Письма 112, 3).
Те, кто оскопил других, должны были быть, в свою очередь, оскоплены (Юстиниан I. Новеллы 142; отменено Львом VI). Те, кто ослепил других, должны были быть ослеплены, хоть и только на один глаз (Лев VI. Новеллы 92). Тот, кто ложно обвинил другого, подвергается тому наказанию, которому тот подвергся бы, если бы был осужден (Эклога 17, 51).
Вопрос: «Какие грехи умершего мешают молиться за него?» Ответ: «Кто имеет наложницу и не хочет ни жениться на ней, ни расстаться… а также кто ссужает под процент» (Иоасаф Ефесский. Ответы на вопросы Георгия Дразина 44).
Унижение
Преступников обычно публично проводили по городу для унижения, что составляло либо само наказание, либо его вступительную часть. Мужчинам и женщинам, привязанным к столбу, обычно сбривали волосы, делая их «лысее яйца» (Никита Хони-ат. История 349), и раздевали догола или одевали в лохмотья, если это были аристократы, либо в женскую одежду, если это были мужчины. Иногда их также заранее бичевали или обмазывали черной смолой, особенно лицо, а вокруг шеи и плеч могли намотать кишки животных. Часто их сажали на осла, верблюда или быка, иногда лицом назад, и заставляли держаться за хвост. Порой им также приходилось кричать: «Я дурак!» (Софроний Иерусалимский. Чудеса Кира и Иоанна 30). Публика в них плевала, швыряла кал и кровь, выливала ночные горшки и издевалась, называя их собаками и оскорбляя их родителей. В некоторых случаях в них бросали камни или палки. Впереди шел человек, возглашавший их преступление, а иногда и шуты, высмеивавшие всю сцену в шутках и песенках.