хоть худо мне от моря более всего,
и поседели волосы от времени.
Но долю жениха б не выбрал никогда,
пусть даже б Тиндарея дщери был то брак».
В главе 1, 88, 5 Диодор Сицилийский отмечает, что древние египтяне приносили в жертву своим богам рыжеволосых людей. Хониат, у которого от рождения были светло-рыжие волосы, написал на полях той же рукописи:
«Состарившись, теперь закона не боюсь».
Англичане «ни на кого не похожи языком: ни на немцев, ни на французов, ни на кого еще из соседей. Впрочем, одежда у них та же, что и у французов, равно как и обычаи и образ жизни. Они очень по-свойски обращаются с женщинами и детьми, так что по всему острову, когда кого-то приглашают в дом, жена хозяина приветствует гостя поцелуем. Даже на улицах они повсюду представляют своих жен друзьям… И то что целуют их жен и дочерей, не наносит им никакого позора» (Лаоник Халкокондил. История 2, 39).
Цыгане
Помета на полях, сделанная другим читателем XII века в той же рукописи Диодора, содержит одно из первых упоминаний о цыганах-рома в Европе. Диодор (1, 80, 1–2) отмечает, что в Древнем Египте (англ. Gypsy «цыган» происходит от Egyptian «египтянин») у воров был глава цеха, который получал все украденное. Жертвы могли вернуть вещи, заплатив ему четверть стоимости. Византийский схолиаст пишет: «Это происходит и сегодня у воров, живущих в Македонии, — так называемых египтян. Они воруют и попадаются, но не отрицают этого, а признаются и просят плату за свое воровство, которую они называют “налогом в пользу храбрецов”».
В поздней Византии ремесло акробата и жонглера часто ассоциировалось с иностранными труппами. Никифор Григора посвятил одну главу своей «Ромейской истории» (8, 10) труппе исполнителей-цыган («египтян»), примерно в двадцать человек, которые прошли через Константинополь в первые десятилетия XIV века. Он настаивал на том, что они используют для выполнения своих трюков не магию, а лишь усердную тренировку своих тел. Среди их достижений он упоминает следующие.
Илл. 15.2. Исполнение на ипподроме акробатических трюков с мечом верхом на лошади; миниатюра Мадридского Скилицы
• Они прикрепляли к земле две или три корабельные мачты, закрепив их тросами и протянув канат между вершинами, а также обвязали канат вокруг каждой мачты, чтобы подниматься на них. Оказавшись наверху, акробат выполнял стойку на голове, устремляя ноги вверх. Затем он прыгал на канат и делал на нем подобие колеса. В середине каната он брал лук и метко стрелял в далекую мишень. Другой раз он шел по канату, держа ребенка.
• Еще один стоял на скачущей лошади, перепрыгивая с гривы на круп, а потом на землю, где хватал лошадь за хвост и снова вскакивал на нее. Нагнувшись с седла, он проскальзывал под лошадью и появлялся с другой стороны, а все это время лошадь быстро скакала.
• Третий удерживал кувшин с водой на конце высокого шеста, стоявшего у него на голове; на ходу балансировал у себя на голове высоким копьем с веревочной лестницей, пока по ней взбирался маленький ребенок; жонглировал стеклянным шаром, удерживая его на кончике пальца, когда тот падал вниз.
Григора добавляет, что эти развлечения были рискованными. Сорок таких цыган ушли со своей родины, и только двадцать осталось. Люди в Константинополе видели, как один из них упал с мачты и умер. Он говорит, что после этого они двинулись на запад, в сторону Испании.
Влахи
Андроник Комнин, двоюродный брат императора Мануила I Комнина, провел большую часть своей жизни в тюрьме, куда его заключил Мануил, или в бегах. После одного из своих побегов он был схвачен у реки Моравы некими влахами, которые собирались доставить его к императору. Чтобы спастись от них, он притворился, что страдает расстройством желудка. Каждый день он делал экстренные остановки для облегчения желудка, уходя далеко за кусты, чтобы не оскорбить своих похитителей. Однажды он сделал это ночью. Андроник воткнул в землю палку, надел на нее шапку и обернул плащом так, что она стала похожа на сидящего на корточках человека. Пока влахи следили за ней, он незаметно скрылся (Никита Хониат. История 131).
Влахи — романоязычный народ, родственный румынам и рассеянный по Балканам. Они были частью населения Болгарского царства, завоеванного Василием II в 1018 году, и сразу после этой даты начинают появляться в византийских источниках, главным образом, в качестве скотоводов. Кекавмен (XI век) называет их ворами-обманщиками. Он излагает теорию их происхождения, которая и до сих пор является одной из основных: согласно Кекавмену, это рассеявшиеся по Балканам потомки даков, завоеванных императором Траяном (98–111) (Стратегикон 4, 187).
Первым византийским писателем, который понял, что влахи говорят на языке, происходящем от латыни, был Лаоник Халкокондил (около 1468 года). Он знал, что средневековые валахи (предки современных румын) «пользуются языком, близким к итальянскому, но настолько искаженным и необычным, что итальянцы с трудом понимают что-либо из того, что они говорят, потому что не распознают имена обозначаемых предметов» (История 2, 22).
Турки
«Хождение по канату — это искусство, в котором турки сильны паче других народов, так что они ходят по канатам даже связанными, быстро бегают по ним с завязанными глазами, и проделывают на них тысячи удивительных вещей, ходя по мечам и притом поворачиваясь. Это, впрочем, можно увидеть каждый день на рыночной площади [Адрианополя-Эдирне; в 1457 году]… Кто же не удивится, видя, как они хоронят в землю ребенка, а потом разговаривают с ним отсюда, слушают, что он скажет, и отвечают? Но даже все действия некой высшей силы не идут ни в какое сравнение с этими людьми, носящимися бегом по канатам» (Лаоник Халкокондил. История 8, 70).
Турки «настолько развращены… что безбоязненно и неудержимо совокупляются по естеству или против естества: с женщинами, с мужчинами, с животными… Если они встретят гречанку, итальянку или другую иноплеменницу, пленницу или переселенку, то приветствуют ее, как новую Афродиту или Семелу, а женщиной своего народа и языка брезгуют, будто медведем или гиеной» (Дука. История 9, 1).
Глава XVI. Латиняне, франки и немцы
Франки
Военное руководство, приписываемое императору Маврикию (Стратегикон; около 600 года) называет франков, лангобардов и другие германские племена «светловолосыми народами».
Когда Арехиз II, лангобардский герцог Беневента, в 788 году пытался вырваться из лап Карла Великого и перейти на сторону византийцев, он пообещал императору Константину V, что отныне он и его народ будут одеваться и стричься, как византийцы (Папа Адриан I. Письма 3).
В Средние века считалось, что одновременно может существовать только один римский император. Франки провозгласили Карла Великого «императором римлян» под предлогом того, что на момент его коронации в Риме (в 800 году) византийский престол занимала женщина — Ирина (797–802), которая, очевидно, не «считалась» за императора.
Франков «легко подкупить деньгами; что они охочи до наживы, мы знаем по опыту, ведь они часто прибывали сюда из Италии, чтобы занять какую-нибудь должность» (Лев VI. Тактика 18, 84).
Константин VII Багрянородный (умер в 959 году) написал руководство по внешней политике для своего сына и наследника Романа II (959–963). Он наставляет его, «что всем северным народам природа привила тягу к деньгам, которую никогда нельзя ни удовлетворить, ни насытить… и за мелкую службу они хотят получить огромное вознаграждение». Константин всегда был готов дать им золота, чтобы удержать их в мире, но три «неуместных просьбы и дерзких требования следует отклонить и отвергнуть посредством правдоподобных, мудрых и разумных доводов». В частности, императоры никогда не должны давать им императорские регалии, одеяния и венцы, а также греческий огонь и еще принцесс в жены. «Никогда император ромеев не должен родниться через брак с народом, имеющим обычаи, отличные и чуждые ромейскому установлению, особенно с иноверным и некрещенным, кроме только франков… потому что существует много родственных связей и смешанных браков между франками и ромеями… Ведь, как каждое животное спаривается с своим родом, так и каждому народу справедливо вступать в браки не с иноплеменниками и иноязычными, а с единоплеменниками и говорящими на одном с ним языке (Константин VII. Об управлении империей 13).
После 800 года западные европейцы — особенно те, кто служил папе и германскому императору — отказывались считать византийцев римлянами и называли их вместо этого греками. Многие византийцы находили это оскорбительным (отчасти потому, что это и было задумано как оскорбление). Двор Никифора II Фоки был возмущен, когда в 968 году легаты принесли письмо римского папы, в котором Никифор именовался «императором греков». «Слабоумный и тупой папа не знает, — говорили они, — что святой Константин перенес сюда императорские скипетры, весь сенат и всю римскую власть, а в Риме оставил только… плебеев и рабов?» (Лиутпранд Кремонский. Посольство 50–51).
После норманнского завоевания Англии в 1066 году многие англосаксы, возможно, даже тысячами, бежали в Византию и вступали в варяжскую гвардию. Через нескольких лет, и, вероятно, к большому своему удовольствию, они снова сражались с норманнами, когда в начале 1080-х годов Робер Гвискар решил вторгнуться и завоевать Византию. Многие из них погибли, сражаясь с норманнами в битве при Диррахии в октябре 1081 года. Византийцы же, со своей стороны, высоко ценили англичан (