А жена Филарета покинула царственный град и отправилась к себе на родину. Употребив деньги, полученные ею от императоров и от внуки, на восстановление храмов, сожженных и разрушенных безбожными персами,[289] на приобретение драгоценной церковной утвари, а также на постройку монастырей, богаделен и больниц, вернулась в Константинополь. Славно и благочестиво окончив жизнь, она почила в мире и была погребена рядом с мужем своим.
Да будет господь по молитвам их милостив к нам, как к ним, и да удостоит царствия небесного во Иисусе Христе, господе нашем, слава и сила которому вместе с его безначальным отцом и пречистым, святым и животворящим духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Текст переведен по изданию Васильева:
Изв. Русск. археол. Инст. в Константинополе, т. V. 1900, Одесса.
Житие привлекло к себе внимание Радищева и было пересказано им. См.: Сухомлинов. Исследования и статьи по русской литературе, т. 1. СПб., 1889, стр. 598.
Жизнь деяния и подвиги святого отца нашего и исповедника Михаила,пресвитера и синкелла града Иерусалима
Увековечивать деяния святых мужей и передавать память о них потомкам — дело, исполненное великой для жизни пользы. Ведь предание о подвигах их побуждает к ревности души людей боголюбивых, призывая их к свершению подобных же деяний. Такова и жизнь Михаила, я разумею исповедника и синкелла,[290] о котором ныне предстоит мне поведать; святой град господа нашего Христа, Иерусалим, произвел его и взрастил, словно украшенное пышной листвой добродетелей дерево, а преславный Константинополь удостоил благой доли Христова исповедника и архимандрита монастыря Хора.[291]
Кто были родители этого преславного человека божия и гражданина Иерусалима, мы не знаем, ибо не случилось никого, кто бы назвал нам имена их. Предки святого, как сам он утверждает в своих письмах, персы. Родители его, хотя были многодетны, не имели ни одного сына, о чем они немало печалились. Мать, как женщина боголюбивая и верная, часто посещала молитвенные дома божии и, пребывая там, денно и нощно молила бога, чтобы даровал ей господь плод чрева — сына, как некогда Анне, жене Елканы, матери прозревающего будущее пророка Самуила,[292]говоря ему только: «Адонай, господи, Элогим, Саваоф.[293] Если, взирая с небес, ты обратишь взор свой на меня, смиренную, и даруешь мне плодом чрева сына, я посвящу его тебе, чтобы он служил тебе, всегда пребывая у святого твоего престола». Вседержитель бог, медленный во гневе своем, но скорый в помощи тем, кто призывает его с верой, внял сетованию ее, и услышал ее молитву, и даровал ей по просьбе ее сына, которого она вскормила и как благожеланный дар отдала ему.
Ибо в дни те, сходясь с мужем своим, она понесла во чреве, и родила сына, и нарекла ему в купели возрождения[294] имя Михаил, что означает воитель божий,[295] как бы ясно объявляя и предрекая этим именем, что ему предстоит отличиться подвигами против безбожных еретиков.
Когда младенец был отнят от груди и достиг уже трех лет, мать по своему обету посвятила его богу. Вместе с мужем пришла она в церковь во имя святого Воскресения господа нашего Христа. Она подвела сына к тогдашнему телетарху[296] святого града господа нашего Христа православному предстоятелю апостольского престола в граде сем, говоря так: «Прими, святой владыка, и передай великому пастырю Христу рожденного от чрева моего и сопричисли его клиру церкви во имя святого Воскресения господа нашего Христа». И она рассказала ему все по правде — и как господь услышал молитвы ее, и как она обещала посвятить сына своего богу. А он согласился на их просьбы и, помолившись за мальчика, постриг его и причислил пока к чтецам[297] церкви во имя святого Воскресения господа нашего Христа.
Родители, взяв своего богоданного сына, вымоленного и обретенного в церкви во имя святого Воскресения, в великой радости вернулись в дом свой. И передают его учителю, чтобы обучил его начаткам знания. А мальчик преуспевал в росте и в науках перед богом и людьми. Когда же он, как мы сказали, получил начальное образование, по велению постригшего его патриарха мальчика отдают обучаться грамматике, риторике и философии. И, подобно тучной земле, которую оросили, в малое время он постиг грамматику, риторику и философию в такой мере, как тогда никто, и не только это, но и самое существенное из поэтики и астрономии. Так все и шло; мальчик преуспевал в мудрости, росте, добронравии и в угодной богу жизни, никогда не пренебрегал божиими молитвенными домами и славословиями, упражнялся в посте, бдении и молитвах и, умягчая юношеский нрав, посвящал себя богу как любезный ему храм,[298] чтобы от младых ногтей, насколько это возможно для человека, стать домом божиим. Так он упражнялся, и вел угодную богу жизнь, и был всем желанен, всеми любим и прославляем в устах всех из-за добродетельной своей жизни.
Когда отец его умер, а мать овдовела, на него пала немалая забота о том, как устроить жизнь матери своей и сестер своих. Вскоре мать Михаила, подвигнутая его божественными увещаниями и видя столь добродетельную жизнь своего сына, решила вместе с дочерьми удалиться в какой-нибудь монастырь святого града господа нашего Христа.
А блаженный Михаил со всяческим рвением помог ей в том и постриг ее вместе с двумя дочерьми ее, как мы уже сказали, в монастырь вблизи святого Сиона, матери всех церквей, пожертвовав весьма много денег в этот монастырь. А прочее движимое и недвижимое имущество свое продал и роздал деньги нищим; оставив себе лишь малую часть, он бежал из города, чтобы его не удержали близкие, знакомые и родные. Осуществив свою угодную богу цель, Михаил приходит в великую лавру святого отца нашего п наставника пустыни Саввы[299] и просит игумена принять его и ввести в боголюбезную свою и исполненную добродетели общину, отдав ему и те деньги, которые принес с собой, чтобы игумен распорядился ими по своему желанию. Преславный же тот пастырь, видя твердость, смирение и мудрость молодого человека — Михаилу было около двадцати пяти лет, — уступил его просьбе. И спустя немного дней пастырь этот призвал его к себе и, наставив и поощрив к исполненной добродетели жизни подвижника, постриг и сопричислил добродетельной и боголюбезной общине своей.
Отец наш, великий Михаил, прияв пресвятой и ангельский образ, так предался подвигу и такой наблюдал пост, что всю неделю довольствовался одними овощами без соли и их вкушал лишь через два или три дня. Кроме субботы, воскресения и праздников, он 18 лет не ел хлеба. Хотя множество раз наставник его, т. е. игумен монастыря, призывал святого отступить несколько от строгостей, чтобы тело его сохранило силы для служения богу и для труда в лавре, тот не соглашался, но еще более упражнял себя в житии по богу, посте, бдении всенощном стоянии на молитве, так что вся братия дивилась ему. Если отцы выходили для сбора хвороста и все брали по одной ноше, он набирал две и приносил их на пекарню.
Двенадцать лет отличаясь во всякой службе и почти всех превзойдя в послушании и смирении, он по воле божией и велению игумена удостаивается сана пресвитера.[300] Упомянутый игумен лавры вместе с ним идет к святому патриарху Фоме[301] и просит его удостоить пресвятого Михаила рукоположения. Патриарх тотчас же это сделал. Когда святой отец наш Михаил рукоположен был названным архиерархом в церкви во имя святого Воскресения господа нашего Христа, он вместе со своим пастырем возвратился в упомянутую уже лавру и не только продолжал проводить прежнее свое строгое житие, но наблюдал еще большую строгость, стремясь благодаря посту, бдению, сну на голой земле и всенощному стоянию на молитве стать достойным полученного священства и безукоризненным слугой как царя небесного, так и архиерарха божия.
Спустя два года он просит игумена своего дать ему отшельническую келию для безмолвия и одинокой молитвы. Тот, всячески желая удовлетворять просьбы святого — ибо знал его благочестивую цель, — дал ему келию и малую пещеру по боголюбезному его стремлению к безмолвию и молитвам к богу. Пресвятой Михаил был, как сказано, столь нестяжателен, что не имел в келии своей ничего, принадлежащего к суетной жизни сей, кроме хитона, который носил, подстилки, на которой спал, да глиняного сосуда, в котором размачивал хлеб, чтобы есть.
Так все и шло, и так отец наш подвизался. И вот господь посылает ему честную двоицу родных братьев — я разумею Феодора и Феофана.[302]Феодор имел от роду 25 лет, святой Феофан — 22 года. Взойдя к игумену лавры, отец наш великий Михаил уведомляет его об их приходе, и тот велит принять обоих и путеводить в жизни по богу. По велению игумена он постриг братьев во иночество и ввел в ангельский образ уединенного жития и вместе с ними творил славословие богу, наставляя их на пути спасения как добрый учитель, и преподавал им грамматику, философию и многое из поэтики, так что в краткое время пресвятые братья достигли мудрости, и молва о них дошла до пределов земли той и до самого благого и православного предстоятеля апостольского престола. Патриарх часто призывал их к себе для беседы и толкования Священного писания. И, внимая потоку премудрых речей их, струящихся, как воды речные, он радовался и ликовал духом и славил милостивца бога, явившего в дни его таких светочей. Удивлялся он также великому смирению и воздержанию во всем премудрого Михаила. Ибо тот, обладая преизобилием мудрости, совершенной добродетелью и благородным происхождением, был украшен величайшим смирением.