И вот императрица, в великой своей мудрости и проницательности обдумав это и рассудив, повелела призвать и освободить всех, кто за православную веру был отправлен в изгнание или заключен в тюрьму, и предуставила им прибыть к ней в царственный град. Повсюду рассылались указы, собирающие исповедников Христовых и мучеников, и из всех земель и городов, как с весенних лугов прекрасные цветы, явились одушевленные столпы Христовы. И на глазах исполнялось слово Священного писания: «Возведи очи твои, Сион, и посмотри вокруг — все собираются к тебе отпрыски твои.[353] Ибо идут от восхода и от заката, от севера и от юга поклониться царю твоему здесь». Когда они сошлись, благочестивая Феодора повелела собрать все духовенство и мучеников в одном из покоев дворца, чтобы в присутствии всего синклита и великого множества народа ясно возвестить всем православное постановление относительно святых икон. И по божественному решению упомянутой императрицы и юного сына ее, я разумею императора Михаила, а также иерархов божиих и святых мучеников, восставшие на святые иконы были преданы всяческой анафеме, так что из-за неожиданности и внезапности происшедшей в государстве перемены нечестивый Иоанн,[354] который во время то по смятению и помрачению умов правил троном архиерейства, едва не отдал злую свою душу. Постановлением благочестивых императоров и священного собора святых отцов Иоанн, эта губительная язва, был осужден, предан вечной анафеме и с позором изгнан с апостольского престола и из города. У всех была одна общая забота — кого откровение господа бога поставит управлять высшим престолом церкви. Взоры всех обратились на великого поборника благочестия, я разумею премудрого Михаила, дабы ему было вверено церковное кормило, так как он был синкеллом святого града господа нашего Христа, отличался в богословской мудрости и претерпел многие утеснения и пытки за Христа и его икону.
Но отец наш, великий Михаил, не принял этого, ибо всегда имел подлинное смирение перед Христом, говоря, что он по малости своей недостоин такой чести. И вот святой собор вместе с упомянутой императрицей по божественному совету премудрого Михаила решил обратиться к великому Иоанникию,[355] который вместе со своим сподвижником чудотворным Евстратием, игуменом Агаврского монастыря, подобно светильнику, блистал тогда на горе Олимпе своей угодной богу жизнью, пред- знанием и чудесами. Они сделали это, послав двух мужей от святого собора и одного придворного, так называемого спафария. Те отправились, дошли до горы Олимпа и, найдя праведника в лавре во имя святого пророка Илии, где он скрывался от еретиков, сообщили ему постановление святого собора и христолюбивых императоров.
Человек божий, великий Иоанникий, выслушав их, весьма возликовал и тут же обратил к господу богу мольбу, прося его сжалиться над своими овцами и открыть того, кто достойно будет пасти православное его и святое стадо, которое он искупил кровью своей. Затворив перед упомянутыми святыми мужами двери сходного с пещерой малого того покоя, он велел им тоже молиться о том, чтобы господь указал мужа, который им надобен. На восьмой день моления своего Иоанникий, отперев упомянутую дверь и выйдя наружу, вручает им посох, сказав так: «Ступайте, дети, и отдайте посох сей монаху и пресвитеру Мефодию, сейчас изгнаннику в Элеовомитском монастыре»[356] И, сотворив молитву, отпустил их.
Упомянутые богобоязненные мужи, архиереи и спафарий, вернувшись в счастливый Константинополь, сообщили это собору и царям. А те тотчас через скорохода приказали упомянутому пресвятому мужу прибыть в царственный град. Ибо так повелел полученный от святого посох, который указывал на того, кому предстояло пасти святую и апостольскую церковь божию. Муж этот, братья, — Мефодий, о котором мы выше упомянули.
Когда это случилось и святой Мефодий прибыл в счастливый град Константинополь, где претерпел много мук за Христа и его святую и пречистую икону, его по воле божией и святого вселенского собора поставили патриархом, и он занял предназначенный ему богом апостольский престол. Он многажды предал еретиков анафеме и, изгнав всех их священнослужителей, очистил церковь божию от власти еретиков. Тогда-то по велению православных императоров он делает поборника благочестия, отца нашего богоносного Михаила, своим синкеллом и игуменом великого Хорского монастыря.
Поскольку я упомянул об этом императорском и православном монастыре Хора, я коротко расскажу о нем. Итак, этот упомянутый мною святой монастырь благочестивейший и знаменитый владыка Юстиниан построил весьма большим, славным и пречудным.[357] Если кто назовет его[358] горой божией, горой Хорив и Кармил, горой Синай, Фавор, Ливан или святым градом на горе иерусалимской, не уклонится от истины. Упомянутый славный владыка повелел останавливаться в этом пресвятом монастыре прибывающим из Иерусалима иереям и монахам, а пропитание им уделять за счет императорской казны.
Я скажу тут же, почему благочестивый владыка дал такой указ. Ведь такое предание об этом дошло до нас и искони передавалось от отца к сыну, что святой отец наш богоносный Савва, будучи послан тогдашним иерусалимским патриархом по имени Петр[359] к упомянутому благочестивому владыке из-за набегов безбожных самаритян,[360] пленения ими жителей и сожжения божиих домов молитвы с просьбой, чтобы божественный этот и чистый глава повелел отстроить молитвенные дома божии, прогнать безбожных и нечестивых самаритян и освободить от их власти святой град божий и его окрестности. Он исполнил это по упомянутой просьбе святого отца нашего Саввы.
Так как святой отец зазимовал в счастливом Константинополе, упомянутый благочестивый владыка отправил его в тот монастырь, строительство которого к этому времени было уже полностью завершено, дабы он осмотрел и освятил этот построенный им монастырь.[361] Ибо слышал, что святой Савва основал большинство обителей во граде господа нашего Христа и в пустыне вокруг него. Прибыв туда, блаженный отец наш Савва весьма возликовал, глядя на местность и всевозможные сооружения. Этот святой монастырь ведь со всех сторон обведен стеной и отделен от мирской жизни и суеты и, словно неприступный град, основан на горе и касается небес высокими крышами своих строений. По этой-то причине благочестивые императоры с тех пор поселяют там прибывающих из Иерусалима в Константинополь. Посему и преславные и святые исповедники Христовы и мученики, явившись из Иерусалима, были отправлены всезлобным и звероименитым владыкой в этот самый монастырь. Нечестивый гонитель, пришедший во след гонителю, недостойный своей багряницы Константин Копроним,[362] потому только, что там жили православные и святые отцы, а также святой и великий патриарх Герман,[363] разорил, разрушил и только что не сравнял с землею этот монастырь, весьма богатый денежными средствами и землями.
Ведь звероименитый первый из ересеначальников[364] отец этого императора за то, что святой отец Герман предал его вечной анафеме как иконосжигателя и иудействующего,[365] сослал патриарха в упомянутый этот честный и православный монастырь.[366] Ослепив мужа своей сестры Анны, православнейшего владыку по имени Артавасд,[367] Копроним сослал его вместе с женой и девятью сыновьями в упомянутый монастырь, превратив обитель эту в гостиницу для мирян и изгнав из нее всех монахов. Здесь, в монастыре, покоятся останки этих православных. В этой же святой обители, как было сказано, скончался упомянутый великий и святой Герман, и тут покоятся нетленные его и святые мощи.
Потому-то святой телетарх Мефодий поставил, как мы сказали, святого исповедника и великого отца нашего Михаила игуменом этого монастыря, а премудрого и великого Феофана рукоположил митрополитом святейшей церкви города Никеи, где при святом и великом императоре Константине для обвинения нечестивого Ария собрался первый святой вселенский собор 318 святых отцов.[368] Когда Мефодий задумал рукоположить Феофана, некоторые архиереи говорили святому, что не полагается, мол, тому столь высокий сан, ибо он — мученик из чужой земли «и мы ничего не знаем ни о нем, ни о его житии». Великий поборник благочестия Мефодий сказал им в ответ: «Верьте мне, отцы, что и я не имел мысли удостоить его столь великого избрания, но начертанное лицо его, следы бичей на теле, многолетнее пребывание в тюрьме и в изгнании заставляют меня — даже против моей воли и желания — считать Феофана достойным избрания и высочайшего престола. Это открыл мне, когда я молился, истинный бог наш Христос, за которого он вынес многие утеснения и пытки». Тогда-то поборник благочестия великий Михаил сказал в ответ патриарху Мефодию: «Если что совершишь и сделаешь для духовного моего сына, премудрого Феофана, для меня, его соизгнанника и соузника, сделаешь, ибо я — это он и он — я». Святейший патриарх почитал слова и деяния отца нашего, я разумею святого Михаила, словно они были от бога, а не от человека.
Когда все это так свершилось, святой отец наш и исповедник Феодор, родной брат святого Феофана, окончил жизнь 27-го дня декабря месяца, прожив 70 лет. Книга его, зовущаяся «Кинолик»,[369]