[477] и пишет на ней что-то, и дает Анфимию со словами: «Возьми харатью эту и после ужина глубокой ночью выйди из города и стань на тот мост, и в полночь с громким криком по нему пронесется толпа и сидящий на повозке владыка. Но смотри — не бойся, ибо с этой моей харатьей ты не претерпишь никакого зла. Держи ее в поднятой руке, чтобы была заметна, и, если тебя спросят: „Что ты здесь делаешь в такой час?“ или „Кто ты?“, скажи: „Почтенный Мегас послал меня к владыке моему, чтобы я передал ему это". Только не пугайся, не крестись, как христианин, и не призывай Христа, ибо тогда ты не достигнешь своей цели». Анфимий, взяв харатью, удалился и, в поздний час выйдя из города, стал на мосту, держа ее в поднятой руке. Когда же в полночь появилась толпа, множество всадников и сам сидящий на повозке владыка, пришедшие первыми говорят: «Кто здесь стоит?". Анфимий сказал: «Почтенный Мегас послал меня, чтобы я передал владыке моему эту харатью». Они взяли у него харатью и подали ее сидящему на повозке владыке. Прочитав, он что-то написал на ней и отдал Анфимию, велев отнести волхву. На рассвете Анфимий приходит к чародею и отдает ему эту харатью, а волхв, прочитав, говорит Анфимию: «Хочешь знать, что здесь написано? То, что я тебе и предсказал: „Разве ты не знаешь, что он — христианин? Я его не приму, пока он не совершит все то, что полагается, и не отречется веры своей и не отвергнет ее“». Выслушав это, Анфимий сказал: «Я, господин, и прежде отрицал и ныне отрицаю самое имя христианское, и веру христианскую, и крещение христианское». Тогда маг, снова что-то написав, дает харатью Анфимию и говорит: «Иди, и опять стань там ночью, и, когда владыка прибудет, отдай ему. И посмотри, что он тебе скажет». Анфимий ушел и стал на мосту, и снова в тот же час явились те же люди и говорят ему: «Зачем ты опять пришел сюда?». Анфимий сказал: «Почтенный Мегас послал меня, владыка, с этой харатьей». И владыка, взяв ее и прочитав, снова что-то написал на ней и вернул Анфимию, чтобы он отнес ее волхву. Вернувшись на рассвете, Анфимий отдает харатью чародею, и, прочитав ее, волхв говорит ему: «Знаешь, что он опять написал мне? Я написал ему: „Этот человек, господин, от всего отрекся в моем присутствии, так что, если угодно, прими его“, а он ответил мне: „Если он не отречется ото всего письменно и своей рукой, я не приму его“. А дальше смотри, поступай, как знаешь». Несчастный Анфимий сказал: «Я владыка, готов это сделать». И, сев, он написал так: «Я, Анфимий, отрекаюсь от Христа и от веры его, отрекаюсь и от крещения его, и от самого имени христианского, и от креста его и присягаю никогда не вспоминать и не называть всего этого». И, когда он писал, весь, с головы до ногтей на ногах, покрылся испариной, так что нижний гиматий на нем насквозь промок, как он потом со слезами признался. Однако, продолжая писать и закончив, Анфимий дает посмотреть харатью чародею. Тот, прочитав, сказал: «Хорошо. Снова иди, и теперь он примет тебя. А когда примет, пади ему в ноги и скажи: „Прошу тебя, владыка, назначь мне будущих помощников моих", и он даст тебе, сколько ты пожелаешь. Но предупреждаю тебя: не проси больше одного или двух, ибо они доставят тебе заботу, ежедневно и еженощно досаждая просьбами дать им дело». Когда же Анфимий, уйдя от волхва, стал на обычном месте своем, появились те же люди, и тотчас шедший впереди, узнав Анфимия, вскричал, говоря: «Владыка, Мегас снова прислал с харатьей того человека». И владыка велел Анфимию приблизиться к нему. Подойдя, тот вручил ему свое злосчастное и достопечальное отречение. Прочитав харатью и держа ее в поднятой руке, владыка начал громко говорить: «Иисус Христос, се твой прежний раб Анфимий письменно отрекся от тебя. И не я тому причина. Сам он домогался этого и по своему желанию написал отречение это и вручил мне. Пусть он тебя больше не заботит!». И дважды и трижды владыка громко повторил это. А Анфимий, услышав страшные эти слова и задрожав всем телом, воскликнул: «Отдай мне отречение мое, ибо я христианин. Прошу и заклинаю — я хочу остаться христианином. Верни мне греховное это отречение». Когда несчастный еще выкрикивал эти слова, владыка говорит ему: «Теперь уже ты не можешь получить отречение свое; я представлю это твое отречение в страшный день суда. С часа сего ты принадлежишь мне и всецело в моей власти, если не попрано будет мое право». И, сказав так, он удалился, оставив Анфимия на том мосту. Анфимий до рассвета лежал там на лице своем, оплакивая свое прегрешение. Чуть только рассвело, он поднялся, и пришел в дом свой, и непрестанно плакал, и бил себя в грудь, не зная, что ему делать.
Милях в 18 находился другой город, где, как говорили, был весьма боголюбивый епископ и раб божий. И вот Анфимий решил отправиться к нему за советом, покаяться во всем и приять от него крещение, ибо в городе своем он совестился признаться в том, что случилось с ним. Он остригся наголо, и, надев грубый стихарь[478] и набросив на себя вретище, пришел к тому епископу, и, уведомив его о своем приходе, был принят и, войдя, пал в ноги ему, и просил его, говоря: «Умоляю тебя, окрести меня». Епископ говорит: «Я полагаю, что ты не был крещен до сего дня?». Тогда Анфимий отвел епископа в сторону и рассказал ему обо всем, говоря: «В детстве меня окрестили, но раз я письменно отрекся от крещения, значит нет его на мне». Епископ говорит ему: «Чем ты мне докажешь, что нет на тебе крещения, которое ты приял?». Анфимий говорит ему: «В недобрый час, когда я писал отречение от господа моего Иисуса Христа и крещения его, тотчас с головы до ногтей моих я покрылся испариной, так что одежда на теле моем намокла, потому, я думаю, как я отрекся его, так и он оставил меня. Но если можешь, помоги мне, честной отец, и сжалься над человеком, по собственной воле своей погубившим себя». И он говорил это, простершись на земле II плача. Раб божий епископ, услышав слова его, сам пал на землю и вместе с Анфимием плакал и молился богу. Спустя много времени епископ поднялся с земли и, заставив Анфимия встать, говорит ему: «Верь, дитя, я не смею вновь окрестить уже крещеного, ибо нет у христиан второго крещения, кроме слезного. Не теряй надежды на спасение свое и уповай на человеколюбие божие. Поручи себя богу, все остальные дни жизни своей воссылая к нему мольбы и молитвы, и бог по благости своей и человеколюбию, когда представлено будет ему написанное тобою отречение, может простить тебе великое прегрешение твое, как простил должнику его десять тысяч талантов.[479] Лучшей дороги не ищи, ибо нет ее». Анфимий, вняв совету епископа и напутствуемый молитвой его, ушел, скорбя и оплакивая нечестивый свой поступок. И, придя в дом свой, он продал все свое имение и отпустил на свободу рабов и рабынь своих, дав каждому, что тот желал, а все остальное, чтобы даритель остался неизвестен, роздал через верного раба на нужды церквей и нищей братии. Послав в одну из городских церквей за матерью той девушки, любовью к которой его распалил на погибель ему диавол, он дал ей три литры золота,[480] сказав: «Прошу вас, молитесь за меня, грешного. Более я не буду досаждать ни вам, ни кому бы то ни было, ибо уйду, сам не знаю куда, чтобы оплакивать злые дела свои». После этого человек тот исчез и всецело вверил себя милости божией, прибегнув к которой всякий спасается от погибели.
Мы же, услышав страшную эту повесть, да прославим всемогущего бога и да подивимся величию дел его, ибо он дал свершиться благому решению Марии остаться девой, уберег мать ее от печали и щедро позаботился обо всех нуждах их, и о пропитании, и избавил от страха прегрешения, и без возмездия разрешил Марию от клятвы, которую она дала врагу своему Анфимию. Ибо до свершения клятвенно назначенного девушкой пятнадцатидневного срока господь сделал так, чтобы мы сказали по слову евангелия: «Все хорошо делает господь наш».[481] Он не погубил того, кто прибег к нему и раскаялся, ибо милостив к раскаянным, как рек сам: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».[482] Мы же да будем неустанно молить его, чтобы простер над нами всемогущую десницу свою и избавил ото всякого диавольского наваждения, да удостоены будем по молитвам святых его войти в царствие небесное. Слава господу нашему, честь и поклонение ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Текст переведен по изданию:
Acta Sanctorum, Mail, VII.
Продолжатель Мосха
Кто-то из отцов рассказал: была в Солуни женская обитель. Одной инокиней этой обители возобладал демон и понудил ее уйти из монастыря. Покинув монастырь, она по подстрекательству демона, понудившего ее уйти оттуда, впала в блуд и, впав в блуд, долгое время пребывала во грехе. Потом с помощью всеблагого бога одумалась и, придя в монастырь свой, чтобы покаяться, упала перед воротами его и скончалась. И смерть ее открылась одному из святых епископов, и он узрел святых ангелов, пришедших взять душу ее, и идущих вослед им демонов, и видел прение их между собой — святые ангелы говорили: «Она раскаялась», а демоны говорили: «Столько времени служила она нам и нам она принадлежит». Долгое время было прение это, и демоны, враги добра, говорили: «Она не успела взойти в монастырь свой, как же вы говорите, что она раскаялась?». Ангелы сказали в ответ: «Чуть только бог увидел намерение ее, он принял ее раскаяние. Она была властна над раскаянием своим из-за цели своей, которую имела, господь же и владыка всяческих властен был над жизнью ее». И вот, посрамленные этим, демоны отступили. Святой епископ, получивший откровение, поведал некоторым о нем; из их уст и мы передали этот рассказ вам. Услышав его, братья, будем остерегаться впасть в какой-нибудь грех, и да противимся мы греху, а паче всего воинствуем против соблазна покинуть свой монастырь, дабы по неведению не попасть в сети и ловушки врага нашего.