За пять или шесть дней до кончины блаженного я, грешный, видел мужа в страшной одежде, которую не могу описать, ростом с двух мужей, и он беседовал со святым трижды в день и давал ему целование. Я хотел рассказать об этом кому-нибудь, но разум у меня был отнят, и я стал бессловесен, пока святой не скончался. И вот, когда муж, о котором речь, приходил к святому, я видел их идущими; а что ели, не знал. И они пели песнь, а какую, не знал, услышал только аминь. И страх объял меня при виде этого мужа.
И вот гроб святого епископы ставят на повозку и со свечами, кадилами и псалмопением везут в свой город Антиохию. За пять миль от города в месте, называемом Меропи, мулы стали и не шли дальше, ибо там была несказанная тайна. Справа от дороги стояла гробница, а около нее пребывал некий муж. Судьба этого мужа такова: двадцать лет он был влюблен в замужнюю женщину и не мог овладеть ею. Когда женщина скончалась, ее похоронили в этой гробнице. И чтобы восторжествовал над душой этого человека ненавистник добра, человек этот, придя к гробнице, поднимает плиту и сходится с мертвым телом. И тотчас стал глухонемой, и удержан был в гробнице, и уже не мог уйти от этого места. Идущие мимо подходили к сидящему у подножия гробницы, и всякий бога ради подавал ему — кто попить воды, кто поесть. По божиему изволению честные останки святого провозили в тот день, и человек этот, который не говорил и не слышал, когда повозка и сопровождавшая ее толпа остановились, покинул гробницу, громко взывая: «Помилуй меня, святой Симеон», — чуть только он схватился руками за повозку, тотчас открылись уста его, и к нему вернулся разум. И все, увидев происшедшее, восславили бога, и от криков людских сотряслось все то место. А человек этот кричал: «Сегодня, раб божий, ты спас меня, ибо грех меня сгубил».
Весь город в белых одеждах со свечами и лампадами вышел встречать останки святого. И ставят их в церкви Касиана. И по прошествии тридцати дней по приказу стратилата Ардавурия переносят в Великую церковь, а потом, когда по откровению божию был построен храм святого праведника Симеона, снова переносят с великою славою и песнопениями в этот храм.
Многие хотели, предлагая золото и серебро, взять в благословение что-нибудь от святых останков, и епископ из-за клятв, которыми поклялся, никому не позволил. Множество исцелений совершается в месте, где лежат эти святые останки праведника по благодати, дарованной ему от господа нашего Христа. Святой Симеон скончался месяца сентября первого дня в царствие господа нашего Иисуса Христа, которому слава и сила во веки веков. Аминь.
Я, смиренный Антоний, парамонарий,[80] описал все подробно. Ибо кто бы мог поведать о его чудесах и исцелениях, как должно, если б подробно не описал его святые подвиги во славу и хвалу божью во веки. Аминь.
Текст переведен по изданию:
Das Leben d. heil. Symeon Stylites ed. H. Lietzmann. Leipzig, 1908 = Texte und Untersuchungen zur Gesch. d. altchristl. Literatur, Bd. 32, H. 4.
Жизнь деяния и предивное сказание о святом отце нашем Макарий Римском,поселившемся у крайних пределов земли, никем не обитаемыхБлагослави господь
Мы, смиренные и ничтожные монахи Феофил, Сергий и Игиин, призываем купно всех наших отцов и братьев послушать о жизни святого Макария. Отрекшись мира сего, мы затворились в монастыре кир[81] Асклипия в Месопотамии сирской,[82] что лежит между двух рек, зовущихся Евфратом и Тигром. После девятого часа мы трое сели в уединенном месте, и каждый из нас говорил о воздержании и подвиге. И вот на ум мне, смиренному Феофилу, пришла такая мысль, и я сказал братьям Сергию и Игиину: «Мне, братья, все годы жизни моей хотелось идти, пока не увижу, где кончается небо, ибо говорят, что оно кончается у железного столпа». И братья говорят: «Брат Феофил, вместо великого мужа и отца нашего мы поставим тебя, прежнего своего брата, духовным отцом и отныне неотступно последуем тебе, куда бы ты ни пошел, ибо и нам по сердцу то, что ты сказал». Тотчас мы поднялись и той же ночью тайно от архимандрита[83] ушли из монастыря и за 10 008 дней пешком дошли до Иерусалима. Поклонившись святому воскресению и честному кресту, мы направились в святой Вифлеем, поклонились святой пещере, где родился Христос, и увидели звезду Христову и кладезь воды, путеводивший магов,[84] шедших поклониться младенцу, и посетили место в двух милях[85] оттуда, где ангелы водили с ними хороводы и пели, говоря: «Слава в вышних богу, и на земле мир, в человеках благоволение».[86]И мы возвратились и поднялись на святую гору Елеонскую,[87] где был схвачен Христос, а оттуда снова вернулись в Иерусалим и оставались там двадцать дней, ибо обходили святыни и молились в тамошних монастырях, благодарили и славили бога и крестились, не чая уже увидеть мир сей. Спустя 55 дней пути мы переправились через реку Тигр, и вступили в страну персов, и пришли на широкую равнину, называемую Азия, где скончал жизнь свою Юлиан Отступник.[88] Мы вошли в пределы Персиды, в город, зовущийся Ктесифонт.[89] Там могилы трех отроков — Анании, Азарии и Мисаила.[90] Этот город далеко от Вавилона. Мы поклонились погребенным там святым отрокам и досыта поели и попили. Возблагодарив бога и оставив город Ктесифонт, мы двинулись в путь и, пройдя персидскую землю, через четыре месяца пришли к пределам Индии и расположились в одной индийской хижине в западной стороне от города, и люди индийские стали нас преследовать. (Вместо города у них одни хижины). И снова мы ушли в другую брошенную хижину, и, войдя, не нашли там никого. Мы оставались там два дня, и вот появились андрогины,[91] и на головах у них вместо венков были острые стрелы. И андрогины, увидев нас, весьма испугались: они приняли нас за соглядатаев. И ушли к своим соплеменникам, и собрали около двух тысяч человек, и окружили дом, где мы молились и взывали к богу. Андрогины сразу со всех сторон метнули огонь, чтобы сжечь нас, а мы пребывали в великом страхе, и, выскочив из хижины, оказались посереди них, и не могли бежать. И они стали говорить на своем языке, мы же не понимали, что они говорят, и, не зная языка их, ничего им не отвечали. Андрогины схватили нас, и заперли в тесной темнице, и сказали, что десять дней не будут нам давать ни есть, ни пить. Мы же в смирении своем и слезной молитве благодарили бога, и спустя десять дней андрогины, думая, что мы умерли, собрали несметную толпу, и, открыв двери, нашли нас склонившими колени на молитве господу. Они о чем-то посовещались между собой и выгнали нас из города, ударяя крепкими прутьями. Видит бог, что мы не вкушали пищи 70 дней. И, перекрестившись во имя отца и сына и святого духа, мы много дней шли по дороге на восток. Через 40 примерно дней мы оказались в месте, где росли плодоносные деревья, прекрасные видом и отличные вкусом своих плодов, которых было на них великое изобилие, и, прославив господа нашего Иисуса Христа, поели и насытились от тех плодов, а оттуда пришли в страну песиголовцев. Когда мы проходили по их земле, песиголовцы, видя нас, дивились и глядели во все глаза, но зла не причиняли. Нагие, они сидели с женами и детьми, и каждый, подобно диким зверям, имел под скалой логово. Мы же, идя по дороге на восток, через сто дней или более пришли в некую страну обезьян, где ничего не видели, кроме обезьян. При нашем приближении они убегали от нас, и мы восславили господа, избавившего нас от их пасти. И потом мы пришли на высочайшую гору, где не светило солнце, и не было деревьев, и не росла трава, а были лишь одни ядовитые гады, и слышалось шипение их, и скрежет зубовный аспидов змей и ехидн, ярящихся друг на друга, и буйволов, и василисков. Мы встречали множество других зверей, имен которых не умеем назвать, и видели единорогов, онокентавров,[92] леопардов и всех прочих, сколько их есть на земле, и восславили господа, избавившего нас от их пасти и укреплявшего на всем пути. На четвертый день нашего странствия мы услышали свист гадов и заткнули уши, не в силах вынести свист их. Но по божьей воле гады нас не тронули. И мы миновали ту гору, и вновь оказались на огромной пустынной горе, где ни один след не указывал, что там когда-либо были люди. Проведши здесь 60 дней и обдумывая, что делать, мы молили бога спасти нас от великой крутизны той, и вот могучий олень предстал нам п, забегая вперед нас, издавал мычание, а мы следовали его голосу, и пришли к другим кручам, и претерпели страшные и великие опасности, и, в трепете спустившись с высот, с трудом достигли равнины. Там паслись необозримые стада слонов. И мы прошли по равнине той среди слонов, которые не причинили нам вреда, и сбились с дороги. И, помолившись богу, мы пошли, не вкушая, видит бог, никакой пищи. Через 70 примерно дней, чтобы сказать коротко, мы снова вышли на гладкую равнину, густо поросшую деревьями с чахлыми плодами, ибо в месте том не было света, а только темный туман. Постояв там, мы подняли рыдание и великий плач, потому что не было нам ни пути, ни света. Мы плакали семь дней, и вот перед нами стала летать голубка, и села на высокое место, и снова вспорхнула, и залетала перед нами; мы же в ликовании восславили господа и, следуя за ней, увидели арку, на которой было написано: «Эту арку воздвиг Александр, македонский царь, когда от стен Карфагена до мест сих, как дикого зверя, гнал перса.