– Если ты позволишь мне уйти, то получишь вот какую благодарность, ― с этими словами Андроник достал кошелек и протянул стражнику. Естественно, вельможа не сказал, кем является на самом деле, но прикинулся осужденным за долги (по другой версии ― беглым рабом).
«Сторож‑то был деревенский житель, постоянно боровшийся с нуждой, ― повествует Иоанн Киннам, ― ослепленный золотом, взял он деньги и отпустил Андроника. В ту же минуту для принятия его приблизился плывший по морю челнок, на который посадили его и привезли домой. Дома сбросил он цепи, которыми были закованы его ноги, и тотчас, взойдя опять на корабль, поплыл на нем за городские стены. Там нашел он приготовленных для себя лошадей, на которых сел и уехал».
Путь Андроника лежал на север.
Византийцы стремились вступить в контакт со всеми народами, с которыми они сталкивались, либо что‑то о них слышали. Андроник был истинным ромеем, и потому в свою бытность на венгерском пограничье не только познакомился с галицким князем Ярославом Осмомыслом, но и подружился. Теперь он спешил в Галицию, надеясь, не без оснований, найти там надежное убежище. Дело в том, что император поддерживал киевского князя ― злейшего врага Ярослава.
Без приключений достичь русского княжества не получилось, да и было бы скучно без них Андронику. На территории Валахии его узнали, схватили и повезли обратно в Константинополь. Положение тем более безвыходное, что после многочисленных обманов и побегов Андронику не верил даже собственный конь. И все же он обманул тюремщиков. В пути изобретательный вельможа притворился, что страдает расстройством желудка: он много раз просил делать остановки и удалялся на некоторое расстояние от охраны. «Много раз он делал так и днем и ночью и наконец обманул своих спутников, ― рассказывает Никита Хониат. ― Однажды, поднявшись в темноте, он воткнул в землю палку, на которую опирался в дороге, как человек больной, надел на нее хламиду, наложил сверху шляпу и, таким образом сделав нечто похожее на человека, присевшего для отправления естественной нужды, предложил стражам наблюдать вместо себя за этим чучелом, а сам, тайно пробравшись в росший там лес, полетел, как серна, освободившаяся от тенет, или птица, вырвавшаяся из западни. Когда стражи увидели наконец его проделку, они бросились бежать вперед, полагая, что Андроник следует тому же направлению, по которому шел прежде». Но он прошел еще некоторое время в сторону Византии, затем, сделав крюк, направился в Галич совершенно другим путем.
Андроник, по словам византийского автора, был принят Ярославом Осмомыслом «с распростертыми объятиями, пробыл у него довольно долго и до того привязал его к себе, что вместе с ним и охотился, и заседал в совете, и жил в одном с ним доме, и вместе обедал». Вместе они нашли сильного союзника ― короля Венгрии, и шансы на успех в борьбе с Византией очень выросли.
Не следует полагать, что император забыл о блудном брате. Византийцы способны ткать такую политическую паутину, что мало какие государственные деятели могут сравняться с ними и в нынешнее время. Раздробленные русские княжества подверглись массированной дипломатической атаке. По сведениям Иоанна Киннама, император отправил посла «и к Примиславу, чтобы взять оттуда вспомогательное римлянам войско; был от него посол также и к Ростиславу, который управлял Тавроскифией, чтобы вести с ним переговоры о союзной войне, ― и достиг своей цели. Чрезвычайно довольные тем, что царь отправил к ним столь знаменитого посла, они обещались сделать все, что будет угодно царю. Не упущен был из внимания даже и Ярослав…» Галицкий князь собирался выдать дочь за венгерского короля, и Мануил сделал все, чтобы расстроить опасный брачный союз. В послании к Ярославу Осмомыслу он писал:
«Мы не будем подражать тебе в недоброжелательстве, которое ты без всякой нужды обнаружил в отношении к нам, вменив ни во что условия и договоры, недавно подтвержденные твоей клятвой. Тебе угрожает крайняя обида, и я представляю ее перед твоими глазами. Знай, что выдавая свою дочь замуж за короля пэонян (венгров), ты соединяешь ее с человеком злонравным и в своих мыслях весьма нетвердым, который никогда не уважал правды, или истины, с человеком, отказавшимся от природы и законов и, кажется, совершенно расположенным все сделать легкомысленно».
Поскольку в исторических источниках не сообщается о браке русской княжны с королем Венгрии, то можно предположить, что императору удалось расстроить этот союз и развалить наметившуюся антивизантийскую коалицию. Из вышеизложенных фактов напрашивается вывод, что русские княжества находились под неусыпным вниманием Константинополя.
Главной головной болью императора был, конечно же, Андроник. Мануилу удалось вернуть его на родину. Благородный император‑рыцарь предложил двоюродному брату полную реабилитацию и свои родственные объятия. Братание должно произойти, естественно, на византийской земле; чтобы у Андроника не возникло никаких колебаний, Мануил предупредил, что в случае отказа придется казнить его жену и сыновей.
И вот, Мануил и его блудный брат вместе сражаются с венграми, являя всему войску чудеса храбрости. При штурме одного города, «император, чтобы возбудить в подчиненных ревность к подражанию, первый направил коня своего к городским воротам и вонзил в середину их копье». Андроник отличился на этой войне как прекрасный механик: по словам Никиты Хониата, особенно успешно действовала камнеметательная машина, «устроенная Андроником, который сам прикрепил к ней ремень, и рукоятку, и винт…» Талантливый человек талантлив во всем!
После победы Мануил позаботился удалить двоюродного брата подальше от трона ― чтобы уменьшить соблазн. Андроник получил назначение в Киликийскую Армению. Одной лишь войной ему заниматься было скучно, и тут, к радости Андроника, подвернулся случай сравняться с императором по женской части.
У Мануила к этому времени умерла жена, новую августу искали долго, и нашли при дворе правителя Антиохии ― Раймунда. У последнего имелись на выданье две дочери редкой красоты; императору приглянулась Мария. Древние источники спорят по многим вопросам, но здесь звучит полное единодушие:
«Это была женщина красивая, и очень красивая, и даже чрезвычайно красивая, ― словом, необыкновенная красавица, ― задыхается от восторга богобоязненный Никита Хониат, вдруг вспомнивший языческих богинь. ― В сравнении с ней решительно ничего не значили и всегда улыбающаяся и золотая Венера, и белокурая и волоокая Юнона, и знаменитая своей высокой шеей и прекрасными ногами Елена, которых древние за красоту обоготворили, да и вообще все женщины, которых книги и повести выдают за красавиц».
Иоанн Киннам утверждает, что «такой красоты византийцы от века не видывали».
Сестра избранницы Мануила ― Филиппа ― тоже была хороша собой, и потому старый ловелас Андроник вдруг забросил войну и поспешил к оставшейся красавице. Самое интересное, что Андроник до тех пор в глаза не видел предмета своей страсти.
«Влюбившись по слуху, Андроник кидает щит, отвергает шлем, сбрасывает с себя все воинские принадлежности и уходит к возлюбленной, жившей в городе Антиохии, ― Никита Хониат рассказывает об очередном сумасшествии любителя приключений. ― Прибыв сюда и переменив доспехи Марса на украшения Эротов, он только что не ткал и не прял, служа Филиппе, как некогда Геркулес служил Омфале. Итак, прибыв в Антиохию, Андроник с увлечением предался роскоши, доходил до безумия в нарядах, с торжеством ходил по улицам со свитой телохранителей, вооруженных серебряными луками, отличавшихся высоким ростом, едва покрытых первым пухом на бороде и блиставших светло‑русыми волосами. Этим он старался пленить ту, которая его пленила, и, точно, успел очаровать ее и завлечь в любовную связь, возбудив в ней страсть еще сильнее той, какой сам страдал. К тому же он и сам был дивно хорош собой, высок. И строен, как пальма, страстно любил иноземные одежды, и в особенности те из них, которые, опускаясь до чресл, раздваиваются и так плотно обнимают тело, что как будто пристают к нему, и которые он первый ввел в употребление». Оказывается, Андроник был, к своим прочим достоинствам, неплохим модельером и законодателем моды. Поистине, его таланты безграничны!
Антиохийская княжна не выдержала такого напора; в постели с ловеласом позабыты и честь, и дом, и родина. За византийским героем девушка готова следовать на край света.
Когда история любви Андроника достигла Мануила, император, «словно пораженный громом, едва не онемел, и им овладели два чувства: и ненависть к Андронику за его беззаконную и преступную любовь, и желание схватить и наказать его за то, что он обманул его надежды на Армению». Андроник был лишен власти в Киликии, а на его место император послал Константина Каламана. Последний получил в довесок щекотливую миссию: ему следовало «попытаться вступить в брак с Филиппой». Самое важное поручение Константин позорно провалил. Филиппа вдоволь поиздевалась над женихом: она смеялась над его небольшим ростом и удивлялась, что Мануил «мог считать ее настолько простой и глупой, что она оставит славного и знаменитого родом героя Андроника и отдастся человеку, который происходит из незнатного рода и если стал известен, то разве вчера или третьего дня». Константин с горя вступил в войну с армянами, но здесь ему повезло еще меньше: военачальник попал в плен, и Мануилу пришлось выкупать неудачника.
Неожиданно Андроник сам расстался с Филиппой: обольститель добился благосклонности первой красавицы мира, и она стала ему неинтересна. Вельможный бродяга поспешил навстречу новым приключениям, без которых не представлял жизнь. Он забрал всю казну и отправился в Иерусалим, «вспомнив, как кошка о мясе, о прежних своих победах и занявшись прежними проделками». Здесь он соблазнил молоденькую вдову.
Впрочем, напрасно Никита Хониат говорит, что Андроник «до безумия любя женщин, без разбора, как конь, удовлетворял свои похоти». Феодора стала вдовой в двадцать лет, а перед этим находилась в браке с иерусалимским королем Балдуином. Так что Мануилу, не успевшему получить радость от расставания Андроника с Филиппой, пришлось держать новый, более жестокий удар.