Территория Византии со временем сильно менялась. Своих максимальных размеров империя достигла при Юстиниане (527—565), когда она раскинулась от юга Испании до Евфрата, по обеим сторонам Средиземного моря. В конце же, накануне захвата столицы османами в 1453 году, она сократилась до Константинополя и части Пелопоннеса. Между этими двумя крайними вариантами ядро империи составляла Малая Азия, начиная с середины VII века, когда славяне заселили Балканы, оставив свободной только прибрежную полосу мыса Малея на юге Пелопоннеса до Константинополя, а арабы завоевали Сирию, Палестину и Египет и сумели добраться до Северной Африки. Это ядро постепенно было захвачено турками, начиная со сражения при Манцикерте в 1071 году. Тем временем империя снова завоевала значительную часть Балкан; с тех пор именно там находилась основная часть этого государства. Стоит добавить, что до середины XI века Византийская империя была главной морской державой: даже если ее владычество на море и оспаривается, то несомненно, что восточная часть Средиземного моря и Черное море являлись неотъемлемой частью ее территории. Черное море, безусловно, оставалось под властью Византии до 1204 года и взятия Константинополя крестоносцами. Составной частью империи являлись проливы. Через Пропонтиду (Мраморное море) можно было попасть из Черного моря в Средиземное, следуя проливами Босфор на севере и Дарданеллы на юге. Безусловно, Константин не случайно расположил новую столицу на выходе из Босфора.
Эта территория характеризуется гористым рельефом как на Балканах, так и в Малой Азии. На западе Балкан господствует Динарское нагорье, а затем хребет Пинд, который доходит до юга Пелопоннеса; с восточной стороны располагаются Карпаты, горная цепь, заканчивающаяся хребтом на Балканах и Родопами. Эти горные цепи тянутся до Малой Азии, окаймляя Черное море на юге вплоть до Кавказа; хребет Тавр тянется с запада на восток вдоль восточного побережья Средиземного моря до равнины Силиции, а затем отклоняется к северо-востоку, заканчиваясь на Кавказе. За исключением равнины реки По, равнины в нижнем течении Дуная и Киликии, а также Египта, в этот период равнинные районы, контролируемые империей, были довольно узкими и ограничивались землями, тянувшимися вдоль рек, или их внутренними бассейнами; почти всегда горы закрывали горизонт. Эгейское море глубокими заливами проникает в глубь земли и усеяно многочисленными островами, что и определило морской характер империи; это же касается и Адриатики, расположенной между Балканами и Италией. Напротив, в центре Малой Азии, за исключением высоких гор вулканического происхождения, таких, как гора Аргей неподалеку от Кесарии в Каппадокии, имеются хотя и высокие, но достаточно благоприятные для обитания плоскогорья.
Климат здесь изобилует контрастами. В прибрежных зонах и всех регионах Греции и Италии царит средиземноморский климат, на западных окраинах — достаточно влажный. Но стоит только удалиться от побережий к северу, ситуация быстро ухудшается. На северо-востоке Балкан господствует уже континентальный климат — с летними бурями и суровыми зимами; берега Черного моря прохладные и влажные. В центре Малой Азии климат теплый и сухой с ужасно жарким летом, но при этом территория покрывается снегами от четырех до шести месяцев в году. Столица страны, Константинополь, защищен от слишком сильной летней жары, но зимы там суровы. Сохранились воспоминания об одной зиме X века, когда морозы начались на Рождество и длились сто двадцать дней.
Короче говоря, при таком рельефе и климате Византийскую империю можно назвать страной с достаточно сложными условиями.
ЦАРЬ ГОРОДОВ
Если Рим начинался с одного города и стал империей, то история Византийской империи по преимуществу идентифицируется с историей ее столицы. Она начинается с основания этого города Константином и заканчивается захватом его Мехмедом II.
СОЗДАНИЕ
Константин хотел обеспечить Римскую империю, которую он собирался вновь собрать воедино, новой столицей, стратегически расположенной таким образом, чтобы легче было защищать ее границы по Дунаю и Евфрату. Он тщательно выбирал место — городок Византий, греческую колонию, основанную выходцами из Мегар на самом краю полуострова, где легче было обороняться от захватчиков, наступавших с суши. На севере городу обеспечивала безопасность хорошо укрытая бухта Золотой Рог, с юга — Пропонтида, закрытая двумя проливами; на востоке — устье Босфора с очень сильным течением из Черного моря. Берег Пропонтиды, и главным образом берег бухты Золотой Рог, хорошо укрыты от господствующего там северо-восточного ветра, в результате чего они очень удобны для устройства портов.
Основатель столицы намеревался создать город, подобный Риму: гористая местность, окаймляющая Золотой Рог, но довольно полого спускающаяся к Пропонтиде, позволила найти там семь холмов; поначалу город был разделен на четырнадцать районов, причем его пришлось расширить за пределы Золотого Рога. Ипподром уже существовал: достаточно было его несколько увеличить, чтобы придать ему пропорции римского Большого Цирка. Константин создал форум, на котором установили колонну со статуей основателя города. На этот форум выходило здание, в котором заседал Сенат; при помощи ряда привилегий, в основном земельных участков, Константин привлек в столицу часть римских сенаторов. Император стремился ввести в стране новую религию — христианство, однако он построил в столице и прекрасные храмы прежней веры, а также богато украсил город скульптурами. Наконец, чтобы обеспечить приток населения, он ввел годичную систему бесплатного снабжения горожан.
Мозаика в соборе Св. Софии в Константинополе: Император Юстиниан (слева) преподносит Богородице и Христу модель Св. Софии, Константин (справа) - модель Константинополя
Преемники Константина продолжили его труд. Главная улица, Меса «срединная», действительно проходила посередине города, раздваиваясь у Филадельфиона, — северная часть тянулась до порта Адрианополь, а южная — до Золотых Ворот, откуда начинался путь к Риму и где устраивались торжественные въезды в город императоров. На этой дороге создали два форума, названные в честь Феодосия и Аркадия. Вскоре городу стало тесно за его стенами на площади в 750 гектаров, и в начале V века Феодосий II удвоил его территорию, выстроив новую стену.
На этот раз территория оказалась достаточной. Это пространство не было полностью застроено: между двумя стенами находились многочисленные сады и даже поля.
РАЗВИТИЕ ГОРОДОВ
Каковы же были главные части Константинополя? Во-первых, зона от древнего Акрополя (сегодня это дворец Топкапы) вплоть до форума Константина. Это был прежде всего политический центр, включающий императорский Дворец и Ипподром, и религиозный, с церквями, заменившими древние храмы. Первой церковью стала церковь Святой Ирины, а затем был выстроен новый собор Святой Софии, который Юстиниан позднее увенчал куполом. Рост города определялся экономикой — развитием производства и торговли. В районе Золотого Рога Неорий и Просфорий, первоначально бывшие портами, соседствовали с торговой площадью, ограниченной лавочками, с районом Стратегион; отсюда шла улица с портиками и лавочками, поднимавшаяся к большой площади (ее можно увидеть даже сегодня), Августейон, которую обрамляли: храм Святой Софии, императорский Дворец, бани Зевксиппа и Ипподром. Отсюда выходила главная улица Меса, начинавшаяся от обелиска под названием Миллий (Million), с которого начинали отсчитывать расстояния (в «милях»). На Пропонтиде располагались три других порта: порт Юлиана, позже названный Софийским, порт Контоскалий и порт Феодосия. В целом различные объекты экономической деятельности с соответствующими помещениями, а именно зерновой и рыбный рынок, а также рынок скота обустраивались, поднимаясь от портов к Месе, крупной коммерческой артерии с форумами. На середине пути между форумом Константина и форумом Феодосия тетрапилон (Триумфальная арка с двумя взаимно пересекающимися проездами. — Примеч. ред.) отмечал перекресток с улицей, идущей с севера на юг, по обеим сторонам которой располагались торговые портики.
Названия производств отражались в названиях кварталов: к северу от церкви Святой Ирины находился квартал медников (Халкопратия); вблизи от храма Святой Софии располагался квартал керуляриев — ремесленников, делавших восковые свечи; на юге от Месы, между двумя форумами и вблизи от одного из больших зерновых складов, проживали булочники (квартал Артополия). Между этими густонаселенными кварталами располагалось свободное пространство, которое занимали аристократы, строившие дворцы и давшие таким кварталам свои имена, как, например, квартал Евгения рядом с Неорием, или квартал Нерсеса между Перамой и форумом Феодосия.
В течение веков, главным образом начиная с XI столетия, направление развития города менялось. Политический центр переместился во Влахернский квартал, расположенный в северо-западном углу города и ставший знаменитым прежде всего благодаря главному храму Божией Матери. В этом квартале поселилась династия Комнинов, а за ними потянулся ряд аристократических семей; Влахернский дворец (название квартала Балат происходит от слова «дворец») стал правительственной резиденцией, в то время как огромный Большой дворец опустел. Царствующая династия обновила квартал древнего Акрополя: например, приют стал настоящим городком — со школой, большой церковью, хосписом, вместительным домом для престарелых, который обслуживался несколькими религиозными и монашескими общинами. Мощный коммерческий рост столицы привел к развитию портовых кварталов, занявших часть побережья Пропонтиды и расположившихся по всему побережью бухты Золотой Рог. Эти кварталы распространились и за городские стены. Итальянские торговцы создали свои кварталы около входа в бухту Золотой Рог: самыми значительными из них являлись Венецианский квартал в Пераме (квартал Рустам Паша) и к востоку от него Пизанский и Генуэзский кварталы.
Разграбление Константинополя крестоносцами привело к разрушениям, от которых город так и не сумел оправиться; функционировали только три городских центра эпохи Комнинов и монастыри, которые аристократия была в состоянии восстановить после завоевания столицы Михаилом VIII Палеологом в 1261 году. Когда Мехмед II завоевал город Константина, продолжателем которого он себя считал, в столице можно было видеть в основном развалины, тем более что по традиции брошенные здания разбирались на камни для новых построек; османы действовали аналогичным образом. Понятно, что от старинных византийских зданий в Константинополе осталось только несколько церквей, которые были превращены в мечети; сохранились также стены со стороны суши и главный акведук, который завоеватели использовали и потому тщательно поддерживали.
ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ
Все путешественники, приезжавшие в византийскую столицу, рассказывали о фантастическом великолепии города. Трудно выделить то, что производило наибольшее впечатление. Упоминали Дворец, в который разрешалось войти или куда они попадали в качестве пленников; Ипподром и бесчисленные церкви. Дворец постоянно расширялся, начиная с эпохи Юстиниана в VI веке до завершения Македонской династии в XI веке. Архитектура зданий была очень сложной и осталась для нас малоизвестной, так как вести раскопки в полностью застроенной зоне весьма затруднительно. Источники, содержащие сведения о планах зданий, были составлены авторами, которые, как, например, Константин Багрянородный, автор книги «О церемониях», писали в середине X века; они слишком хорошо знали город и потому не всегда давали подробные описания. Таким образом, наши реконструкции остаются весьма приблизительными. Однако общий организационный принцип понятен: чем дальше с востока на запад, тем ближе к зданиям, предназначенным для императора и его близких родственников.
Дворец выходил на Августейон ансамблем, получившим свое название Халка по огромной бронзовой двери. Именно там располагались охрана, отряды схолариев и экскубиторов, а также тюрьмы. Поблизости, но на другой стороне одного из многочисленных садов, окружавших ансамбль, находилась большая базилика Магнаура, в центральной апсиде которой имелся императорский трон, предназначенный для приема иностранных гостей. Лангобардский посол маркграфа Беренгария в 949—950 годах, а позднее посол германского императора Оттона I (в 962 году), епископ из Кремоны Лиутпранд, оставил нам яркое описание:
«Перед троном императора стояло медное, но позолоченное дерево, ветви которого наполняли разного рода птицы, сделанные из бронзы и также позолоченные. Птицы издавали каждая свою особую мелодию, а сиденье императора было устроено так искусно, что сначала оно казалось низким, почти на уровне земли, затем несколько более высоким и, наконец, висящим в воздухе. Колоссальный трон окружали, в виде стражи, медные или деревянные, но во всяком случае позолоченные львы, которые бешено били своими хвостами о землю, открывали пасть, двигали языком и издавали громкий рев. Я оперся на плечи двух евнухов и так был приведен непосредственно перед его императорское величество. При моем появлении заревели львы, и птицы запели каждая свою мелодию... После того как я согласно обычаю в третий раз преклонился перед императором, приветствуя его, я поднял голову и увидел императора в совершенно другой одежде почти у потолка залы, в то время как только что видел его на троне на небольшой высоте от земли. Я не мог понять, как это произошло: должно быть, он был поднят наверх посредством машины. Вероятно, он был вознесен при помощи арагалио, устройства, которым пользуются для того, чтобы поднимать стволы деревьев».
Еще дальше на западе располагалась та часть дворцового ансамбля, которая предназначалась для правительства империи, — Дворец Дафна. Например, Триклиний (зал приемов) на 19 лож использовался одновременно для торжественных заседаний, на которых высокопоставленные придворные знакомили присутствующих с решениями императора, и проведения официальных пиров. Ложи фактически были столами на двенадцать приборов, там гости лежали и ели, откуда и возникло название — «ложа». В глубине зала в сильно приподнятой апсиде имелось ложе круглой формы, предназначенное для императора и его почетных гостей. В сводчатом главном зале находилось еще восемнадцать лож. Там проходили пиры главным образом от Рождества до Богоявления; император принимал за своим столом двенадцать особо почетных гостей — это число явно отражает христианскую символику; за другими столами могли пировать 216 гостей. Штора или завеса разделяла зал на две части: император в зависимости от фазы церемониала мог быть на виду или укрыться от чужих взглядов. Закрытый Ипподром Дворца использовался для императорского трибунала. Самые важные его члены, осуществлявшие от имени императора правосудие последней инстанции, носили титул «судьи ипподрома и велума», то есть той завесы или шторы, за которой судьи находились до начала аудиенции.
Общий вид Дворца и его окрестностей
Продвигаясь дальше на восток, приближенные императора проникали в Священный Дворец, где жил сам правитель. Именно там располагался зал императорских приемов — Золотая столовая, куда мечтали попасть те, кто хотел быть в почете. Этот зал построил Юстин II (VI век) и восстановил Константин VII, который украсил его серебряными дверями. Золотая столовая представляла собой восьмиугольник, покрытый куполом с 16 окнами. Восемь его арок выходят на восемь апсид; восточная апсида выполнена в форме раковины, остальные — в виде полукруглых ниш. Раковина была закрыта шторой из пурпурного шелка, расшитого золотом, которая открывалась для того, чтобы одновременно показать императора, восседавшего на золотом троне, и Христа, мозаичное изображение которого украшало апсиду; пол апсиды был декорирован мозаикой из серого гранита и порфира, с серебряной окантовкой. Далее располагались императорские апартаменты, один из которых — Порфирный зал — был выстлан пурпурными плитами. Он был предназначен для того, чтобы царствующие императрицы могли дать жизнь законным наследникам. Именно поэтому таких детей называли порфирогенетами (багрянородными), рожденными в Порфире.
Постепенно ансамбль Дворца занимал склоны Акрополя, где по направлению к морю обустраивали террасы с садами. В этот дворец — Буколеон — императоры направлялись, прибыв с моря. Поскольку Дворец выражал особые отношения между Богом и императором — его представителем на земле, в нем имелось больше десяти церквей, среди которых главными были две — Фаросская церковь Божией Матери, где хранились реликвии Христа, и Неа, построенная Василием I, — символ новой Македонской династии, основателем которой он стал.
ИППОДРОМ
Императору не нужно было покидать дворец Дафну, чтобы попасть на Ипподром: дворец соединялся с ним крытым переходом. Дворец Дафна имел три этажа, с императорскими апартаментами, где император мог переодеваться в церемониальные облачения, и с помещением трапезной. На третьем этаже располагалась выходившая на Ипподром открытая царская ложа кафисма. Там император являлся народу в окружении важнейших сенаторов. Ипподром, предназначенный для проведения бегов, служил прежде всего местом встречи императора с народом. Он был построен в конце II века Септимием Севером, а позднее значительно расширен Юстинианом, который намеревался уподобить его римскому Большому Цирку. Общая длина сооружения — 450 метров, ширина — приблизительно 120 метров, на востоке расположен широкий вход. Над галереями, где находились возничие, имелась башня, на которой поднимали флаг, оповещая о бегах или о проведении там сбора по какому-либо поводу. При расширении Ипподрома к западу потребовалось создать огромную каменную кладку опорной стены полукруглой формы, чтобы выровнять склон. Ипподром с его обелисками, как и опорную стену сфендон, можно видеть даже сегодня.
Места для зрителей, вначале деревянные, к X веку были сделаны из камня. По некоторым оценкам, здание Ипподрома могло вмещать около 40 ООО зрителей.
ЦЕРКВИ
Одним из важнейших элементов городского пейзажа были купола церквей. Раннехристианские церкви не имели куполов, как, например, церкви Студийского монастыря, созданного в 450-х годах консулом Студитом в квартале Саматия около Золотых Ворот и являвшегося в X веке самым большим монастырем столицы (современное название — Имрахор-Джами). Однако после строительства церкви Святого Полиевкта, возведенной одной из родственниц Феодосия I, Юлией Аницией (524— 527 гг.), купола стали обычными в архитектуре храмов, а при завершении Юстинианом Святой Софии (532—537 гг.) купола становятся практически обязательным элементом конструкции. Ни одно церковное здание не достигло таких исключительных размеров, как храм Св. Софии, который до 1453 г. оставался самой большой христианской церковью. Собор Святой Софии — 77 метров в длину и 71 метр в ширину — имел гигантский атриум, в настоящее время утраченный, окруженный портиками, 60 метров в ширину и 35 метров в длину. В боковом и внутреннем притворах собора возвышаются кафедры, а главным элементом является гигантский купол — символ небосвода — диаметром 31 метр, вздымающийся над землей на 60 метров. Заставить такую полусферу удержаться на прямоугольной базилике было сложной задачей: для ее решения Юстиниан обратился не к архитекторам, а к двум физикам — Анфимию Тралльскому и Исидору Милетскому. Церковь, построенная за пять лет, была торжественно открыта 27 декабря 537 года; но купол, растрескавшийся в результате землетрясения б декабря 557 года, 7 мая 558 года обрушился. Собор был снова торжественно открыт 23 декабря 563 года. С тех пор в нем делались только частичные реставрации.
Невозможно указать общее количество церквей, которые одновременно функционировали в Константинополе. К «общественным», подвластным епископату, таким как Святая София, добавлялись церкви многочисленных монастырей; некоторые из них были доступны и обычным жителям. Большая часть церквей, функционировавших в X веке, была построена в период между IV и VI веками, что, естественно, не означает, будто в последующие века их не восстанавливали или в значительной степени не перестраивали. То же самое можно сказать и о монастырях. Реставратор подчас становился творцом, иногда давая сооружениям свое имя. Монастырь Хора (буквально: «в полях»), построенный самое позднее в начале VI века и использовавшийся как временное жилище для монахов из Палестины и как временная резиденция патриарха Иерусалима, был блистательно реконструирован в начале XIV века Феодором Метохитом, украсившим его мозаиками и добавившим заупокойную часовню, расписанную фресками (Кахрие-Джами).
Церкви, построенные после эпохи Юстиниана, в основном принадлежали монастырям. Эти сооружения создавались по инициативе аристократов, близких к императору, а наиболее значительные — по приказанию самих императоров. Последняя из выдающихся в архитектурном отношении церквей была построена по указанию Иоанна II Комнина и его жены Ирины, скончавшейся еще до освящения церкви. Речь идет о церкви Христа Вседержителя (Пантократора) — мавзолея для династии Комнинов. К церкви относилась большая больница. В уставе больницы от октября 1136 года детально описаны различные специальности и организация медицинских кадров, состоявших из образованных врачей и их помощников, в том числе — женского персонала для помощи женщинам. Чтобы создать огромный больничный комплекс, надо было построить гигантскую террасу. Ее мощные подпорные стены до сих пор видны на бульваре Ататюрка. Сохранился ансамбль из трех церквей, соединенных воедино (Зейрек-Джами): церковь Христа Вседержителя на юге, церковь Пречистой Девы на севере и находящаяся между ними церковь, посвященная Святому Михаилу, в которой должны были покоиться останки Комнинов. Оформление, от которого осталась только часть мозаичного пола (в технике opus sectileu opus alexandrinum[3]), отличалось невероятным совершенством: купол храма был покрыт снаружи позолоченной мозаикой, сверкавшей на солнце.
ВОДА
Византийцы называли себя ромеями, римлянами: от них они унаследовали любовь к баням, фонтанам и водным играм. Это пристрастие увеличивало потребность в воде, которая была необходима для ежедневного потребления жителей и для хозяйственной деятельности, такой, как работа кожевенных мастерских и красилен. Район Константинополя хорошо орошается дождями, но практически лишен рек: Ликос, ничуть не похожий на Тибр, уходит под землю. Таким образом, поступление воды в город, ее распределение и хранение было важной задачей.
По системе акведуков, на многих участках реставрированной и улучшенной османами, вода поступала в город. Наиболее важный из акведуков, датируемый по крайней мере эпохой Валента (IV век), преодолев значительные перепады высоты, заканчивался водоемом в базилике. На участке между четвертым и третьим холмами акведук был двухэтажным, имея в высоту 27 метров и протяженность более километра. Он виден до сих пор.
На территории, заключенной между двумя городскими стенами, вода хранилась под открытым небом в гигантских цистернах, созданных в V веке. Цистерна Аэция, заложенная в 421 году, имела размеры 244 на 85 метров и уходила в высоту на 15 метров. Ее стены достигали 5,2 метра в толщину. В ней содержалось 300 ООО м3 воды. Цистерна Аспара, построенная в 459 году, имела площадь поверхности 159 на 159 метров, была высотой в 11 метров и вмещала 250 ООО м3. Цистерна Святого Мокия, построенная при императоре Анастасии (491—518 гг.), принимала до 260 ООО м3 воды. Во внутренней части города цистерны были подземными; на месте базилики, разрушенной в 532 году во время бунта «Ника», рядом с храмом Святой Софии, Юстиниан приказал построить цистерну размером 140 на 70 м. Ее своды высотой в 8 метров поддерживались 356 колоннами (Еребатан-сарай). В ней содержалось 88 ООО м3 воды. Воду из нее черпали через проемы в крыше. Рядом с ней располагалась цистерна Филоксена с 54 ООО м3 воды; она опиралась на 224 колонны.
УЛИЦЫ
Как и любой римский город, Константинополь был разделен улицами, ориентированными с востока на запад и с севера на юг. Но топография города не позволила точно соблюсти эту схему. Так главная магистраль города — Меса — в Филадельфионе, в нескольких сотнях метров от форума Феодосия, расходилась в разные стороны. Часть улиц, располагавшихся перпендикулярно этой магистрали, то поднимались, то спускались по возвышенностям, окаймляющим Золотой Рог, образуя подобие лестниц.
Главные артерии города были обрамлены портиками. Наиболее красочной улицей являлась Меса, проходившая мимо форумов Константина и Феодосия, мимо Бычьего форума и форума императора Аркадия. До Филадельфиона ее ширина была около 25 метров: 11 метров мощеная часть и по 7 на каждую линию портиков. Портики располагались выше мостовой, окаймленной парапетом, и украшались скульптурами. Хотя археология не дает нам достаточно материала, можно предположить, что колонны высотой от пяти до шести метров и около шестидесяти сантиметров в диаметре располагались с интервалами примерно четыре метра. Пространство под портиками также было вымощено, но проще, чем центральная часть дороги. В глубине портиков находились лавочки. Другие улицы с портиками, приводящие на Месу или те, которые поднимались по покатому склону Стратегиона в Августейоне, были не такими широкими и нарядными.
ПОРТЫ
Поначалу порты в бухтах Золотого Рога и Пропонтиды были просто бухточками, отгороженными насыпями и молами. Когда они слишком сильно заиливались, дно не очищали, так как система защиты города позволяла просто причаливать к берегу. Затем сделали перпендикулярно к берегу лестницы из деревянных настилов. Естественно, что в Золотом Роге подобных лестниц в XII веке было особенно много, они поднимались вплоть до городской стены. Частично они принадлежали расположенным близко религиозным учреждениям, которым они обеспечивали существенные доходы.
Но мало было просто выгрузить товары: их следовало обработать, сохранить и продать. Для этого существовали склады (крытые галереи), известные, как и улицы с портиками, благодаря сохранившимся документам итальянских торговцев, прочно обосновавшихся в городе начиная с XII века. Например, Золотая булла 1082 года, изданная Алексеем I Комнином, предоставляла венецианцам на Пераме места для складирования, включающие три лестницы: главную лестницу, лестницу Святого Николая (по названию близлежащей церкви) и Еврейскую лестницу (по названию ворот в стене города со стороны моря, возле которой она находилась). Помимо торговых построек, часть которых была расположена с одной стороны между лестницей и городской стеной, а другая часть — внутри городских стен, венецианцы получили все двухэтажные дома, окаймлявшие улицу, идущую от Еврейских ворот до ворот Вигла (в честь друнгария виглы, начальника ночной стражи — «начальника полиции»), которые, без сомнения, служили им жильем, но также использовались и как мастерские, а потому давали налоговые поступления. К этому следует добавить четыре церкви: церковь Святой Ирины (известная как Перамская; в Константинополе было много церквей, посвященных этой святой; то же самое относится и к другим), церкви Святого Николая, Святого Иоанна и Святого Акиндина. Речь не шла об экстерриториальности: эти концессии носили характер не политический или юридический, а чисто экономический.
ГОРОДСКИЕ СТЕНЫ
В 413 году Феодосий II начал строить новую городскую стену, двойную, которую в 447 году он приказал укрепить. Стена имела протяженность 7,7 км и шла от Пропонтиды до Золотого Рога. Впоследствии ее перестроили из-за вторжений аваров, особенно после осады 626 года, так как снаружи оставался самый известный алтарь Пресвятой Девы — Влахернский алтарь. Дату появления городской стены, возведенной со стороны моря, установить по документам труднее, но она появилась не намного позднее. Ее довольно простая конструкция вытянулась на 5 км вдоль Золотого Рога и на 7 км вдоль Пропонтиды. Если со стороны суши стена довольно хорошо сохранилась, правда, местами в различном состоянии, то со стороны моря она большей частью исчезла, будучи разобрана на постройку жилых домов.
Разрез городской стены со стороны суши 1. Внешний уровень. 2. Контрэскарп с акведуком. 3. Ров с плотиной(diataphrismata). 4. Зубчатая стена эскарпа. 5. Вторая ограда внутреннего двора. 6. Вторая ограда, построенная в 447 году, с казематами и башенками.7. Ложный нижний вал - фоссебрея, или первая ограда внутреннего двора. 8. Первая ограда, построенная в413 году с большими башнями и лестницей. 9. Уровень улицы внутри стен с водопроводом питьевой воды
Конструкция городской стены со стороны суши была довольно сложной. Ей предшествовал сухой ров (рельеф не позволял заполнить его водой) 15—20 метров шириной и глубиной от 5 до 7 метров, утыканный кольями, что позволяло замедлить атаку нападающих. Чтобы избежать замусоривания, котлован был окаймлен кирпичными стенами эскарпа и контрэскарпа. Перед внешней стеной высотой восемь метров и толщиной два метра имелся внешний откос, или перибол, 14 метров глубиной. На стене располагались 92 квадратные башенки, шестиугольные или полукруглые высотой 10 метров, расположенные в шахматном порядке по отношению к башням внутренней стены. Обе стены были отделены от откоса, или перибола, пространством шириной 12 метров. По верху внутренней стены, на высоте 11 метров, проходил дозорный путь шириной 5 метров. На этой стене имелось 96 двухэтажных башен, отделенных друг от друга промежутками чуть больше 80 метров. Они все сохранились в лучшем или худшем виде до наших дней. У них разная форма — от квадрата до восьмиугольника в плане; они имеют высоту от 15 до 23 метров (в самых высоких башнях имелись ворота). Толщина стены — 5 метров, а склонов перибола — от 8 до 10 метров. В этих башнях защитники были надежно укрыты, а стены имели вполне заслуженную репутацию неуязвимости. Потребовался приход Мехмеда II с артиллерией, чтобы пробить в них брешь. Долгое время главной угрозой для них оставались землетрясения.
Стена со стороны моря была пониже: высоты в 10 метров она достигала только на Золотом Роге, перекрытом цепью, которую никто так и не сумел преодолеть. В ней было 110 башен и 14 ворот, необходимых для торговли. На Пропонтиде высота стены была 12—15 метров, и она имела 188 башен, 8 ворот и многочисленные потайные двери.
Башня городской стены со стороны моря
Основное финансирование ухода за стеной осуществлялось императором; текущий уход обеспечивался населением в виде «барщины»; жители, жившие неподалеку от башен и ухаживавшие за ними, имели право торговать рядом с ними. Теоретически оборону обеспечивали наиболее верные отряды схолариев и экскубиторов; для этого также использовались части центральной армии, размещенные в пригороде, равно как и народная милиция, факции или партии Ипподрома, 900 синих и 1500 зеленых. Это было не так много для 21 км стены, но во время осады на помощь приходило все население города, при содействии религиозных властей: в период осады аварами в 626 году император Ираклий был на Востоке, и стены защищали жители города под руководством патриарха Сергия. Защитники получали помощь от реликвии Истинного Креста Господня и икон Богоматери, с которыми обходили куртины и, если было возможно, проносили их перед стенами.
В городской стене со стороны суши было десять ворот и некоторое количество потайных дверей; императоры уделяли большое внимание этим воротам, которые в некотором роде являлись фасадом города, о чем свидетельствуют многочисленные записи, восхвалявшие произведенную реставрацию ворот. Наиболее важными были Золотые Ворота в южной части стены: они использовались для торжественного вступления в город императоров, возвращавшихся из военных походов, или для выхода императора из города во главе войск. Построенные в 413 году, они включали две мраморные башни, перед ними имелись пропилеи. Феодосий II приказал позолотить створки ворот, откуда и возникло их название. Они были украшены множеством статуй. Имелась скульптурная группа из пяти слонов с вожаком, запечатлевшая вступление Феодосия II в город. Ворота были также приспособлены для военных действий благодаря комплексу из четырех башен. Османы довели их количество до семи — «Замок 7 башен», — таким образом получилась настоящая крепость. В мирное время ворота использовались только для императорских кортежей. Рядом с ними, немного севернее, были устроены вторые ворота, более простые, для обычных путешественников, приходивших по Виа Игнация, дороге Рим—Константинополь, которая заканчивалась около этих ворот.
ПРИГОРОДЫ
За городскими стенами Константинополя находилась зона пригородов, главным образом — аристократические владения. На этой территории находились сады, храмы — императорские или частные. На берегу моря, в семи милях от Августейона, по дороге Виа Игнация, рядом с портом, был расположен Гебдомон — место сбора императорских войск Фракии. Этот квартал играл заметную роль в провозглашении нового императора армией, перед его торжественным вступлением в город через Золотые Ворота.
Император владел императорским дворцом, а также некоторыми церквями и монастырями; наиболее знаменитой из них была церковь Святого Иоанна Крестителя, в которой с конца IV века хранилась святая голова Предтечи. Немного дальше на севере, на некотором расстоянии от Селимврийских ворот, чудесный источник пополнял казну храма Пресвятой Богородицы Живоносный Источник и монастырей вокруг этого храма, без сомнения, построенных во времена правления Юстиниана. Императоры отправлялись туда в день Вознесения, и это был один из видов паломничества, наиболее ценимый жителями столицы. Храм пережил османское завоевание. Даже сейчас там расположена церковь. Неподалеку — не менее знаменитый храм Косьмы и Дамиана, святых целителей, лечивших бесплатно. Он был создан в начале V века, а в VI веке к нему добавился монастырь; храм располагался на крутом холме, господствующем над Золотым Рогом, — в настоящее время это квартал Эюп. Но в пригородах появлялись сооружения и в более позднее время, например храм Матери Божией Евергетисы, основанный в 1049 году выходцем из добропорядочной константинопольской семьи Павлом. Он выстроил храм в пригороде, в двух милях от Живоносного Источника; устав этого монастыря был составлен Тимофеем, учеником Павла. Он пользовался широкой известностью и стал образцом для многих других позднейших византийских общин.
НАСЕЛЕНИЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ
Оценивать население византийской столицы в различные моменты ее истории — трудная задача, поскольку у нас нет надежных статистических источников. С начала V века там насчитывалось, вероятно, около 150 тысяч жителей; предположительно, первый раз население достигло своего максимума в начале господства Юстиниана, до того как чума 541—542 годов унесла множество жизней. Количество погибших мы можем оценить только приблизительно. Возможно, на тот момент в городе проживало 350—400 тысяч жителей. Расчеты, основанные на перевозках «Счастливым Транспортом», ежегодно прибывавшим с зерном из Египта до 618 года, позволяют оценивать население в 600 000 человек. В эпоху, когда Рим был уже всего лишь скромным городом, Константинополь превзошел такие крупные восточные метрополии, как Антиохия и Александрия, в которых насчитывалось не более 200 тысяч жителей.
За этим периодом расцвета последовал глубокий спад, о котором также много спорят: надо ли опуститься до цифры в 40 тысяч жителей, чему противоречит, однако, например, большое количество церквей, или остановиться на цифре в 100 тысяч жителей? Как бы то ни было, с середины VIII века, когда императору пришлось организовать крупные общественные работы, например проведение водопровода, население стало снова увеличиваться, и этот рост не прекращался до 1204 года, сопровождаясь значительным экономическим подъемом. К 1204 году Константинополь насчитывал 400 тысяч жителей. Разграбление города крестоносцами и последующая политическая раздробленность привели к спаду, от которого столица так и не смогла оправиться. В городе, захваченном Мехмедом II, осталось едва ли 50 тысяч человек. В османских переписях конца XV века указывается население около 100 тысяч жителей.
В составе этого населения имелись значительные социальные различия. Централизация власти обусловила присутствие в городе многочисленных представителей аристократии, стремящихся жить в столице несмотря на наличие у них владений в провинции. Аристократов привлекала в город возможность получать посты и привилегии, которые раздавал император. Очень представительным было соборное духовенство, особенно из монастырей, мужских и женских; город неотразимо притягивал монахов-гировагов, которые в первые два века византийской истории постоянно устраивали волнения. Вполне возможно, что в те времена в городе было около 15 тысяч монахов. В торговую столицу устремлялись самые разные люди со всех концов земли; мусульмане построили там мечеть еще в VII веке. Помимо трудящегося населения — ремесленников и торговцев, их семей, наемных работников и рабов, то есть людей постоянно занятых, у которых имелась крыша над головой (представители первых двух категорий были постоянными посетителями Ипподрома), — в Константинополе обитало довольно большое количество различных маргиналов. В первые века существования города они были привлечены перспективой бесплатного распределения продовольствия. Но когда эта практика закончилась, столица все же оставалась для них крайне привлекательной, даже в те годы, когда не случалось нашествий иноземных захватчиков, эпидемий и голода, к счастью не слишком частых. Бедняки приходили в столицу с химерической надеждой получить там хотя бы временную работу за несколько монет или воспользоваться распределениями от бесчисленных благотворительных учреждений. Они надеялись найти жилье в многочисленных деревянных доходных домах, становившихся легкой добычей для пожаров, которые периодически опустошали город. И это не учитывая тех, кого общество считало изгоями, хотя имело от них значительные доходы, — например проституток.
Короче говоря, население Константинополя было довольно пестрым по составу. Портовые кварталы являлись скорее народными, а улицы, расположенные вокруг Месы, занимали в основном аристократические особняки, но всетаки общество варилось в одном котле: самые великолепные дворцы могли соседствовать с самыми гнусными ночлежками.
ГОРОДА И ДЕРЕВНИ
Византийская империя была прежде всего римской, а римский мир — это мир городов. Они служили базой его административной организации и его территориального деления. Провинции представляли собой группы населенных пунктов, то есть городов различного размера, которые господствовали над окружающим сельским регионом. Муниципальная аристократия (куриалы) руководила жизнью сообщества, играя роль местного правительства и владея сельскими угодьями, от которых получала основной доход, но проживала она в основном в городах. Аристократы предпочитали городской образ жизни из-за наличия там таких благ, как термы, прогулки под портиками и наличие некоторой интеллектуальной жизни — короче говоря, куриалы тяготели к греко-римской цивилизации, к тому, что именуют латинским словом otium (букв, отдых). Поэтому сбор налогов и как следствие существование самой империи изначально основывались на этой муниципальной организации.
На римском Востоке наличествовали как очень крупные метрополии, так и менее важные города, население которых, однако, насчитывало несколько десятков тысяч жителей. Примером могут служить Фессалоники (в Иллирии), Эфес, Анкира или Кесарея в Малой Азии; Амида и Эдесса в Верхней Месопотамии; Берроя или Эмеса в Сирии или Иерусалим и некоторые египетские города. Расстояние между подобными городками было весьма незначительным, часто они отстояли друг от друга не более чем на несколько километров. По крайней мере, так было в Сирии, Палестине и в Египте. Даже группы домов, не имевшие городского статуса, а являвшиеся просто небольшими поселениями, все же обладали некоторыми городскими функциями. В конце IV века антиохийский ритор Либаний рассказал о множестве мелких поселков с ярмарками, окружавших крупную сирийскую метрополию, которые могли свободно обходиться и без нее.
Однако начиная с V века эта система стала переживать кризис — муниципальная аристократия почувствовала конкуренцию со стороны поселявшихся в сельской местности государственных чиновников или военных: они присваивали себе право защищать земледельцев, в случае необходимости применяя силу, и лишали законных владельцев части их доходов. Разоренные муниципалитеты оказались не в состоянии ни поддерживать хозяйство, которое делало города столь привлекательными, ни выполнять многие важные задачи. Часто именно епископ выполнял функцию защитника города и отвечал за взаимоотношения с другими городами и с властями страны, поскольку в случае катастрофы — пожара или землетрясения — такие города были не в состоянии восстановиться самостоятельно. В 541—542 годах к катастрофическим бедствиям добавились чума, возвращавшаяся каждые десять-пятнадцать лет, а затем вторжения захватчиков, которые окончательно разрушили то, что сохранилось от балканских городов, и оставили в руинах большую часть городов Малой Азии, от чего страна так и не смогла оправиться. Постоянную угрозу представляли собой арабские набеги. В результате с системой провинций, основой которых служили города, было покончено в первой половине VII века.
Однако большая часть городов Малой Азии не исчезла, а тем или иным способом возродилась. Возьмем для примера Эфес, крупный древний город, столицу азиатской епархии Византийской империи, важный порт и местоположение знаменитого храма Святого Иоанна Богослова. Этот город, который, похоже, избежал атак персов, но подвергся землетрясению, предположительно, в 614 году сумел быстро вернуть себе часть былого великолепия, несмотря на заиливание порта, на что власти не обращали должного внимания и не прилагали для решения проблемы надлежащих усилий. Но Эфес больше никогда не обрел прежнего значения и разделился на две отдельные части, удаленные одна от другой на расстояние более километра: одна часть была сосредоточена вокруг храма, а другая — вокруг того, что оставалось от древнего города. Обе части имели собственные оборонительные укрепления. Во внутренней части страны, как, например, в городах Сарды или Анкира, основная часть населения которых концентрировалась вокруг холма с акрополем, возводилась крепость — кастрон. И это внесло существенное изменение: в большинстве случаев византийские города не назывались больше полисами (то есть собственно городами), а именовались кастронами, что указывало на новую основу города, даже если в нем сохранялись остатки старых учреждений, прежде всего епископат. И такой важный город, как Фессалоники, всегда имевший достаточно длинную городскую стену, стали называть кастрон. В результате, когда в VI— VII веках славяне осаждали город, они встречали крепость, господствующую над местностью.
При постепенном снижении значимости городов все большую роль приобретали деревни. Во-первых, в VII веке они становились базовой единицей в налоговой системе: налог взимался служащими налоговой администрации — центральной и провинциальной — непосредственно в деревне. Ее жители получали преимущественное право приобретения земли в том случае, если один из сельских жителей хотел бы ее продать. Деревня стала юридическим лицом, что давало ей возможность представлять свои интересы в суде. У нее имелись собственные архивы, которые позволяли ей отстаивать свои права. Стоит добавить, что у каждой деревни теперь была своя церковь, иногда даже несколько церквей, и духовенство для них нередко также набиралось среди земледельцев.1
Короче говоря, если Римская империя являлась империей городов, то Византийская империя стала миром деревень и кастронов.
Экономический подъем, имевший место в Византии, начиная с IX века, привел к повторному развитию городов, особенно на Балканах, расположенных идеально для того, чтобы получать массу выгод от торговли с Западом, который также переживал пору расцвета. Наиболее поразительный пример — Коринф: в VII веке город сократился до акрополя, стал кастроном — Акрокоринфом. СIX века он стал чеканить собственные бронзовые монеты — и древний город обрел новую, совершенно иную жизнь. Кроме церквей, в Коринфе имелось множество общественных зданий; его улицы были очень узкими. Древний план города был полностью изменен — город наполнился множеством беспорядочно расположенных магазинчиков, мастерских, церквей и садов; порт, в котором снова закипела жизнь, обеспечивал сбыт керамики, предметов из металла и, в XII веке, шелка.
Спарта, находящаяся в центре Пелопоннеса, была организована по тому же принципу — с кастроном (крепостью) на акрополе и с поселением ремесленников и торговцев у подножия, где находилась и агора. Этот город славился своей текстильной промышленностью, шелком и керамикой; в 1027 году там пришлось построить новый мост через реку Еврот, и Спарта тогда окончательно стала кастроном. Этот город, познав расцвет в XII веке, после 1204 года понес большие материальные потери из-за непрекращающейся борьбы между византийцами и латинянами. Незащищенность вынудила жителей переместиться в 1293 году на несколько километров и построить на самой высокой точке местности укрепленный город — Мистру. В XIV веке он стал центром деспотии Морея, последнего континентального владения империи Палеологов, и был захвачен османами только в 1460 году.
КОНТРОЛЬ НАД ТЕРРИТОРИЯМИ ДОРОГИ ПО СУШЕ И ПО МОРЮ
Несмотря на значительные изменения, по крайней мере до 1204 года, империя оставалась огромной, и ее было необходимо одновременно и защищать, и контролировать, а также обеспечивать порядок и передвижение по ее территории войск, людей и товаров.
Для осуществления этих функций требовались дороги. Империя унаследовала систему римских дорог, которую она поддерживала долгое время, но изменила ее после основания Константинополя. Таким образом, дорога на Виа Игнация (главная артерия, которая проходила через город с востока на запад и всегда так называлась), пересекавшая Балканы от Константинополя до Диррахия по берегу Адриатики и следовавшая практически вдоль всего побережья Эгейского моря до Фессалоник, теперь, выйдя из Константинополя, уходила во внутренние земли империи. Перед лицом опасности вторжений иноземных захватчиков контроль над этой магистралью оставался главной задачей до середины XIV века. Фессалоники также были жизненно важным коммуникационным узлом на Балканах, и не только благодаря своему порту, но также из-за дороги, которая шла к северу вдоль рек Вардар и Морава, достигая Сингудунума (ныне — Белград) на Дунае. Эта дорога была еще одним важным путем проникновения в страну агрессоров, так что империя должна была постоянно ее контролировать. По этой же дороге иногда посылали экспедиции, которые с тыла нападали на захватчиков, подошедших к столице.
В Малой Азии главные дороги вели в порты на западном берегу Эгейского моря, начинаясь с Амориона и Дорилеи и заканчиваясь в Константинополе. В дальнейшем они несколько сместились к северу. На востоке, через Анкару и Севасту можно было попасть в Феодосиополис, а затем на центрально-азиатский путь, который огибал Каспийское море и Кавказ с юга или поднимался от Залива по течению Тигра. Еще дальше на юге главная дорога огибала анатолийское плато и вела в ущелья Пандос — Железные Врата, через которые можно было миновать Тавр и добраться до равнины Киликии, и уже оттуда до Антиохи и Сирии. Так караваны шли из Залива по Тигру и Евфрату через Беррою (Алеппо).
Карта дорог: Балканы
Карта дорог: Малая Азия
Сохранилась традиция общественного поддержания порядка на дорогах: функции и полномочия римской почтовой службы (Cursus Publicus) были перенесены на службу под названием дромы (греческий перевод латинского Cursus Publicus). Как свидетельствуют различные письменные источники, с VIII века начальником этой службы являлся логофет («отдающий приказы») дрома — первое лицо среди служащих центральной администрации. Помимо поддержания порядка на дорогах и на тех почтовых станциях, которые находились в общественной собственности, он отвечал за передачу приказов до самых границ империи, а также за прием иностранных послов с момента пересечения ими византийских границ. Таким образом, он одновременно играл роль министра иностранных дел. Чтобы обеспечить должное функционирование своей службы, он мог рекрутировать на общественные работы часть населения, главным образом для восстановления дорог; доходы от части императорских владений напрямую предназначались для обеспечения надежного функционирования дромов. Но общественная инфраструктура только поддерживала дорожную службу в целом. Вдоль дорог имелись частные караван-сараи, где обычные путешественники могли найти пищу, кров, ночлег и даже больше — как можно понять по караван-сараю в Сикеоне, деревне, расположенной на западе от Анкиры. Его содержали женщины — бабушка, мать и тетя будущего святого Феодора Сикеонского, жившего в середине VI века. Его отцом стал проходивший мимо погонщик верблюдов.
Мост на Сакарии был восстановлен только при Юстиниане. Если судить по числу мостов, строительство или восстановление которых Прокопий Кесарийский приписал в своем панегирическом трактате «О постройках» этому императору, подобная деятельность была главной заботой власти, стремившейся иметь хорошие коммуникации. Работы Юстиниана обнаруживаются чаще всего на наиболее важных участках, стратегическое значение которых бесспорно, но подобные же работы иногда велись и в достаточно неожиданных местах. Без сомнения, они выполнялись для того, чтобы обеспечить подъезд к некоторым храмам. Из этого можно заключить, что в самые лучшие времена администрация занималась также поддержанием дорог, которые можно было бы считать второстепенными. Разумеется, движение на этих дорогах, особенно зимой при подъеме в горы, было сильно затруднено по климатическим причинам.
То же самое можно сказать и о морских путях. Корабли той эпохи, византийские или принадлежащие иноземным торговцам — венецианцам или генуэзцам, пришедшим торговать в империи, имели небольшое водоизмещение (самые большие — 200— 250 тонн). С конца октября до апреля навигация ограничивалась лишь каботажным плаванием на небольшие расстояния; таким образом, навигация открывалась лишь на шесть-семь месяцев в году.
Морские пути, естественно, изменялись намного легче, чем наземные дороги, но все же не слишком сильно, так как приходилось искать гавани, в которых можно было укрывать суда на ночь и где можно было запастись провизией, особенно водой. Например, на южном берегу Пропонтиды, к западу от острова Киос, приблизительно через каждые десять километров существовали промежуточные гавани, по крайней мере для малотоннажных кораблей. Некоторые из них имели настоящие портовые сооружения с рынком, в то время как другие, намного проще устроенные, представляли собой обычные укрытия. В любом случае, пользование промежуточными пунктами было неизбежным. Территория распределялась на две зоны. Район Константинополя с радиусом 100 миль вокруг столицы имел особый статус. Суда, прибывшие в порт Иерон на берегу Босфора или в Абидос на берегу пролива Дарданеллы, подвергались торговой инспекции и оплачивали пошлину, какой бы ни была национальность торговцев и принадлежность кораблей или товаров.
До 1204 года Черное море оставалось внутренним «озером» Византии. Впрочем, там доброжелательно относились ко всем торговцам. На южном берегу этого моря, в Трапезунде, велась торговля, для которой товары в империю поставлялись с Востока по суше и по морю; морской способ транспортировки одновременно был самым быстрым и самым дешевым, и часть торговцев, пришедших из Центральной Азии или из Залива через Феодосиополь, предпочитала двигаться не по суше, а добраться до берега. Укрепившись в Херсонесе, на юге Крыма, Византия намеревалась контролировать весь рынок на Азовском море и, как следствие, — равнины Восточной Европы, однако речь не шла о создании монополии. В начале X века торговцы-русы на своих ладьях двигаясь вдоль берегов, добирались до Константинополя. Болгары выходили из устья Дуная и следовали также вдоль морского берега до столицы империи. Когда в 894 году Лев VI хотел вынудить их двигаться через Фессалоники, ему пришлось начать с ними войну.
Навигация в Эгейском море весьма облегчалась наличием множества островов и глубокой изрезанностью берегов. Морские пути, за некоторым исключением, следовали контурам берега. Например, чтобы добраться в Фессалоники из Дарданелл, надо было пройти мимо острова Лемнос, после чего корабли направлялись прямо к этому городу. Чтобы достигнуть Кипра и сирийско-палестинского берега, а оттуда Египта, направлялись вдоль южного берега Малой Азии, до крупного порта Атталея; Кипр являлся важным перекрестком морских путей, власть над которым постоянно оспаривалась. То же самое надо сказать и о Крите. Если время позволяло, можно было воспользоваться прямыми морскими путями. Имелась возможность добраться до Крита прямо из Александрии: это был путь, по которому каждый сентябрь, до 618 года, следовал «Счастливый транспорт», доставлявший продовольствие в столицу.
Чтобы достигнуть побережья Адриатики, огибали берега Пелопоннеса. Развитие венецианской торговли обеспечило рост обоих портов — Короны и Метоны. Венецианцы расположили на острове Негрепонт (Эвбея), находящемся на небольшом расстоянии от Аттики, одну из своих крупных торговых баз. Этот путь, важный для торговли между Востоком и Западом, позволил вырасти таким портам, как Навплия, и главным образом — Фессалоники.
УПРАВЛЕНИЕ ПРОВИНЦИЯМИ
Протовизантийская эпоха до VII века обнаруживает развитие прежней, римской, административной системы. Основой ее был город, которым управляла курия; города объединялись в провинции во главе с метрополией. Например, хотя Константинополь пользовался поначалу особым статусом, он находился в той провинции Европы, метрополией которой была Гераклея Фракийская.
Провинции объединялись в диоцезы: Египет, который изначально включал Ливию, восток Сирии-Палестины и некоторые районы Месопотамии, контролировавшиеся империей; Понт — северо-восточная часть Малой Азии и юго-западная часть Азии; Фракия на востоке, Македония на юге, Дакия на севере Балкан — все эти территории входили в состав восточной части Римской империи. Эти диоцезы были объединены в префектуры претория. Префектура Востока объединяла следующие провинции: Египет, Восток (Анатолию), Понт, Азию и Фракию; префектура Иллирик включала Паннонию, Македонию и Дакию. С момента завоевания Африки Юстиниан организовал префектуру Африки.
Система основывалась на строгом разделении гражданских и военных полномочий: ректоры провинций не располагали вооруженным контингентом и не имели никакой власти над армией, находившейся на их территории, которую они, однако, должны были снабжать; у них не имелось возможности сопротивляться развитию патронажа, ослаблявшего города. В 535—536 годах Юстиниан попытался реформировать эту систему, передав ректорам гражданские и военные полномочия, но менее чем через десятилетие ему пришлось отказаться от реформы. Однако его примеру последовал Маврикий, который около 582 года создал Карфагенский экзархат в Африке и Равеннский — в Италии; экзархам передали гражданские и военные полномочия.
К кризису городов добавились славянские, персидские и арабские вторжения, что ускорило процесс радикальной реорганизации, происходившей во второй половине VII века. В этот трудный с военной точки зрения период защита государства была самой актуальной задачей. Остатки военных отрядов Армении и Востока (Анатолии) наспех разместили на территории Малой Азии; солдатам предоставили земли, без сомнения, изъятые из огромных массивов государственных и императорских земель. Эти земли дали армянскому и анатолийскому контингентам («Анатолия» по-гречески означает «Восток»), территориальную базу. Командование этого подразделения (по-гречески фемы) было поручено стратигу. Весьма эффективное новшество начала VIII века состояло в том, что стратигу поручили также гражданское командование провинцией. Таким образом, фема становится византийской провинцией. Первое упоминание армянской фемы датируется 667 годом, анатолийской — 669-м. Однако это не являлось реформой в строгом смысле слова: удачная попытка преобразований, осуществленных в центре и на востоке Малой Азии, распространялась на всю империю постепенно. Во Фракии фема образовалась в 679—680 годах, на юго-западе Малой Азии сформировалась Кивиреотская фема, главной опорой которой был флот. Мощная территориальная база этих первоначальных фем, очень крепкие связи между солдатами и их стратигом делали фемы потенциально опасными, что доказывали многочисленные захваты власти стратигами, например, узурпация власти стратигом Анатолийской фемы Львом Исавром в 717 году.
Следующим этапом было деление фем на более мелкие единицы. Например, Анатолийская фема незадолго до 741 года при Льве Исавре породила Фракийскую фему на западе, а также около 930 года фему в Селевкии, на востоке. Кроме того, территориальное завоевание отмечено созданием фем, которые означали контроль империи над отвоеванными территориями: это Эллада незадолго до 695 года, Сицилия — около 700 года, Македония — около 789 года, запад Пелопоннеса — в самом начале IX века. Завоевания на Востоке также сопровождались созданием фем, но в конце X века в результате походов в глубь территорий, за Тавром, создаются фемы очень небольших размеров, которые порой не превосходили по размеру обычную крепость. Таким образом, фема изменила свое значение, так как изначально это был военный отряд, предназначенный для защиты определенной территории. Она уже не справлялась со своими функциями, по крайней мере в центре Малой Азии.
Несмотря на изначально военный характер, создается гражданская администрация, главной фигурой которой становится судья. Судебная функция объединяется с обычными административными полномочиями. Протонотарий осуществлял сбор налогов, в то время как картулярий выполнял функции военного администратора — это гражданское руководство армией. Местные высшие чиновники назначались самим императором, но с согласия и по предложению стратига.
Несмотря на разделение фем, стратиг оставался весьма могущественным чиновником, поэтому его требовалось контролировать; для этого подчиненные имели право посылать свои доклады в различные конторы центральной администрации. Как и всех обладателей высоких постов, стратигов могли отозвать в любое время. В принципе стратига не назначали в провинцию, откуда он был родом, и стратигу запрещалось приобретать собственность в подвластных ему землях, а также выдавать замуж свою дочь за человека из подчиненной ему провинции. Таким образом для стратига исключалась возможность создать там себе прочный «фундамент», что затруднило бы его отстранение от местной власти. Тем не менее реальность нередко вступала в противоречие с этими мерами: стратиг, который хорошо знал местность, потому что сам был родом оттуда, который знал жителей, умел собрать войска и заставить их себе повиноваться, лучше исполнял свои обязанности.
Семья Фоки — прекрасный тому пример. За три поколения они стали настоящими хозяевами фемы. Если учредитель рода в 870-х годах был только младшим офицером из Малой Азии, отмеченным властями за свои военные таланты, то в третьем и последнем назначении он стал стратигом в Анатолийской феме, то есть в своем родном регионе. Сын его был послан командовать военными действиями в Италии. В следующем поколении было два сына, один из которых являлся анатолийским стратигом, а другой унаследовал от отца командование, управляя Каппадокийской фемой, и женился на наследнице одной из наиболее известных семей региона, Малеин. В следующем поколении появился Никифор Фока, который отвоевал Крит и в 963 году стал императором. Он сам был анатолийским стратигом, прежде чем стать главнокомандующим армией; его брат Лев вначале — стратиг Каппадокии, сменил его в Анатолии; третьего брата, Константина, назначили стратигом Селевкии.
Что касается финансов, то полномочия стратига, как и его подчиненного, протонотария, оставались весьма ограниченными, так как администрация геникона имела привычку посылать в провинции независимых служащих центральной администрации для контроля за формированием кадастра и сбором налога с облагаемого дохода, а также для управления императорскими и фискальными землями. Впрочем, провинциальный округ, называемый «диоцез», с точки зрения налогообложения не совсем соответствовал феме, в любом случае существенно от нее отличался, ограничивая в данном вопросе прерогативы стратига и его администрации.
В течение XI века армия фем исчезла. Судьи стали принципалами, отвечающими за управление провинциями. Титул стратига в последний раз появляется в 1124 году. Во всяком случае, чрезмерное деление фем сделало их малоэффективными для операций на границе. Они поручались управляющим провинциями, наделенным более широкими полномочиями, которых впоследствии стали называть дуками или катепанами (наместниками). Функции стратигов практически сократились до военных обязанностей. В XII веке фемы были всего лишь гражданскими округами, хотя некоторые дуки хотели вернуть себе военную и гражданскую власть, особенно в регионах Малой Азии, которые Комнины сумели отвоевать у турок после их вторжения в XI веке и завершения Первого крестового похода. Так поступали наместники Абидоса, Эфеса или Смирны; эту систему можно было применить и на Балканах, когда появился наместник Анхиала — городка на берегу Черного моря. После «латинской интермедии» (1204—1261) власть императоров над теми из провинций, которые не были абсолютно автономными, теперь являлась скорее теоретической: судьи стали настолько коррумпированными, что подданные предпочитали обращаться к церковному правосудию. Система налогов, с уступкой крупным государственным вельможам для вознаграждения их за военную службу, опустошила казну государства. Нет ничего удивительного, что в подобных условиях такой город, как Фессалоники, восстал и практически отделился от империи, как это было при восстании зилотов (1342—1350).
ЦЕРКОВНЫЕ ОКРУГА
Когда христианская церковь при Константине вышла из подполья, единственными представителями ее руководящего звена были епископы, организовывавшие религиозную жизнь в своем городе, — более широких округов у них не имелось. Императоры инициировали проведение общих церковных соборов, которые они сами созывали и возглавляли. Вначале церковная власть сильно зависела от политической и даже копировала свою организацию с гражданской администрации. Существовал принцип — один епископ на город и по городу — на одного епископа. Епископаты группировались в церковные провинции, совпадавшие с гражданскими; епископ провинциальной метрополии мог стать столичным епископом или митрополитом. Епископы населенных пунктов, находившихся в границах одной провинции, должны были исполнять соответствующие обязанности при выборах митрополита. Эта принципиальная установка привилась достаточно легко, поскольку епископы той эпохи почти исключительно происходили из среды муниципальной аристократии и прекрасно вписывались в систему управления городами.
Настоящие трудности возникли, с одной стороны, когда пришлось приспосабливаться к делению на гражданские епархии, а с другой стороны — из-за места, которое надо было отвести новой столице. Вначале Константинополь являлся всего лишь викарным епископством метрополии Гераклеи во Фракии, главного города провинции Европы. Ему, как столице, полагалось отвести особое место, но древние столицы: Рим, Александрия и Антиохия, власть которых держалась отчасти на том, что они были основаны апостолом, отказывались уступить ему место. Что касается Константинополя, то сомневались, можно ли было почитать создателя этого города как мученика героических времен. Рим претендовал на то, чтобы понятие «патриаршество» было связано именно с ним, называя себя единственной религиозной столицей Запада, даже когда уже перестал быть столицей империи. То же самое касалось Александрии и Антиохии, которые стали резиденциями диацезов Египта и Востока. В Малой Азии ни Кесария Каппадокийская, город Василия Великого, ни Эфес, где находился знаменитый храм Святого Иоанна и который принял у себя III Вселенский собор, не были готовы уступить место Константинополю. Пришлось ждать Халкидонского Церковного собора 451 года, который 28-м каноном повелел ввести патриархат в Константинополе, хотя и второстепенный по значению. Это решение последовало исходя из того факта, что Константинополь являлся столицей империи. Таким образом, первенство Рима оставалось лишь почетным.
Собор дал императору право определять границы епископатов и их количество, упразднять старые и создавать новые. Если епископ мог быть избран народом и духовенством города, то назначение на самые высокие посты напрямую зависело от императорской воли. Пока империя имела подвластные территории в Италии, римский папа, прежде чем вступить на папский престол, должен был ожидать подтверждения экзарха Равенны. Император избирал патриарха Константинополя из трех кандидатур, обозначенных в списке, предлагаемом ему постоянно действующим синодом. Синод состоял из митрополитов, постоянно живущих в Константинополе, и наиболее знаменитых представителей духовенства собора Святой Софии, а также представителей императора. Впрочем, император мог отвергнуть список. Фактически именно он выбирал патриарха и смещал его в случае несогласия с его действиями. Поступления от митрополий определялись решениями Синода, но по крайней мере до 1204 года доминирующим в церковных вопросах было решение императорской власти. Патриархи, как и епископы, были прежде всего государственными служащими религиозного ведомства, а император, наместник Бога на земле, с полным правом контролировал их, правда издали. Хотя, начиная с XII века, большая часть епископов выдвигалась из монастырей, но самые значительные из них происходили из аристократических семей; они получали такое же образование, как и их братья, которые занимали светские должности.