Материальная и духовная культура согдов достигала большой высоты. Пользуясь арамейским алфавитом, близким к сирийскому письму эстрангело, они писали на своем языке. Преимущественно это памятники манихейства, о распространении которого у согдов говорят письменные источники. Многочисленные рукописи, написанные этим своеобразным почерком, так и сохраняют название "согдо-манихейских". Их культура окрашена этой гностической идеологией, испытывавшей на себе влияние различных течений, так легко проникавших на великую "шелковую" дорогу.
Вместе с товарами привозили сюда учение буддийских монахов, христианское сектантство, брахманизм, но в раннем средневековье было особенно широко распространено манихейство. Между прочим, об этом говорит факт, который до сих пор остался незамеченным. Видный согд, несший представительство при тюркском кагане, носил имя Маниах. Значение этого имени - "брат Мани" 40 - говорит как о почитании имени основателя манихейства, так и о связи этого учения с ближневосточной средой, говорившей на арамейских диалектах, где и сложилось самое имя Маниах. Несомненно, что носитель этого имени сам был манихеем и принадлежал к последователям этого широко распространенного у согдов учения.
Персы считали согдов очень серьезными соперниками как в посреднической торговле шелком, так и в торговле шелковыми изделиями, вышедшими из их ремесленных мастерских. Не желая допустить их участия в торговых операциях, персы пошли на крайние меры, не соглашаясь принимать сырец из рук согдов. Сменившие эфталитов тюрки, не вышедшие еще из полукочевого состояния, не были склонны к широкому торговому обмену, и только под давлением своих подданных согдийцев - они согласились на то, чтобы последние, возглавляемые Маниахом, отправили посольство в Иран.41 Выражение Менандра, что тюркский каган Дизибул (Истэми) разрешил согдийцам "послать посольство самим", говорит о том, что они пользовались известной самостоятельностью. Согдийское посольство, возглавляемое Маниахом, просило у Хосрова разрешения беспрепятственно торговать шелком в иранском государстве. Хосров прямого ответа на их просьбу не дал и стал затягивать дело. Он менял предлоги, одним из которых было якобы нежелание допустить свободный въезд тюрок в пределы Ирана. Согдийцы настаивали на скорейшем ответе. Тогда Хосров решил созвать заседание совета - ???? ??????? ??????????? ???????????.42 Очевидно, что это было одно из заседаний совета при царе, представлявшего нечто вроде сената при византийских императорах, где обсуждались важнейшие государственные дела. Совет был лишь совещательным органом при шахе.43
Наиболее горячее участие в решении этого вопроса принял эфталит Катульф. Принять шелк из рук согдийцев - значило допустить эту торговлю, допустить конкуренцию с персидскими купцами. Повидимому, Хосров не был к этому склонен, поэтому Катульфу удалось настоять на особенно болезненной для согдийцев форме отказа. Привезенный ими шелк был закуплен шахом, но затем его сожгли в присутствии послов. Этим персы дали понять, что в согдийских товарах они не нуждаются, так как этот шелк исходит от тюрок. Согды возвратились из своего посольства недовольными и сообщили о происшедшем Дизибулу, тюркскому кагану. Но тюрки - возможно, под влиянием тех же согдов - решились на повторное посольство к персам. На этот раз посольство состояло из тюрок. Опасаясь их и желая положить конец повторным приездам тюрок, Хосров приказал отравить тюркских послов. Он сделал это также согласно желанию персидской знати и упомянутого эфталита Катульфа. Для Ирана тюрки не представляли, следовательно, желанных союзников. А для торговли согдийцы представляли опасную конкуренцию; таким образом, отказ от дружественной политики на восточной границе для Ирана был достаточно мотивирован.
Пользуясь неблагоприятными отношениями между тюрками и персами, согдийцы обратились к кагану с просьбой дать им возможность вести торговлю с Византией. Они считали, что сбыт шелка пойдет там особенно успешно, так как ромеи и персы были главными его потребителями. Вел эти переговоры тот же Маниах, предложивший отправить в Константинополь посольство, в котором он предполагал участвовать сам. Дизибул согласился на это предложение, несколько тюрков и Маниах пустились в путь. Хотя посольство состояло из нескольких тюрков, но Маниах занял в нем, повидимому, первое место, так как он получил царские верительные грамоты. Они везли с собой царские послания, которые ромеи считали написанными "скифской грамотой", скифским письмом - ?? ?????? ?? ????????. Подарки и подношения состояли из "шелка не малой ценности".44 Это одно уже говорит о том, что торговля шелком была движущим интересом в организации этого посольства. Они направились сухим путем, о точном направлении которого не сообщено; он лежал через Кавказские горы, которые посольство перевалило перед тем, как попасть в византийские области, а затем в столицу. Этот необычайный и трудный путь объясняется тем, что посольство стремилось избежать дорог через Иран, который мог их вовсе не пропустить. Они, следовательно, проехали из Средней Азии, обогнув Каспийское море с севера.
В столице Маниах получил доступ во дворец, был принят императором Юстином II и передал свои предложения и послания.
Со "скифским" письмом император ознакомился через переводчиков, а затем осведомился о том, завоеваны ли тюрками эфталиты и авары. Утвердительный ответ послов и перечисление народов, подвластных тюркам, давали полное представление о могуществе Дизибула и делали заключение договора желательным и для Византии. Юстин вошел по этому поводу в некоторые подробности, заинтересовавшись, в частности, эфталитами, относительно которых было желательно выяснить, где они преимущественно живут. Утверждение послов, что эфталиты - "городское племя" (???????, ? ???????, ?? ?????), указывало на то, что эфталиты имели значение для культурного и хозяйственного положения Средней Азии как (в части своей) жители городов. Это говорило и о том, что тюрки получили в свое распоряжение ремесленные и торговые города в завоеванных ими областях.
Заключенный посольством договор был не только мирным договором, но и ? ????????, т. е. военным союзом. Направлен он был, конечно, против Ирана, во всяком случае был ему угрозой. Когда соглашение было достигнуто, тюрки и Маниах поклялись в верности этому договору. "Таким образом, народ тюрок стал дружествен ромеям".
Тюркское посольство еще находилось в Константинополе (в 4-м году правления Юстина, во 2-м индиктионе и, следовательно, в 568 г.), когда в августе 568 г. из столицы выступило византийское посольство, целью которого было посещение тюрок. Во главе посольства был поставлен стратиг восточных городов киликиец Зимарх, который двинулся в сопровождении Маниаха и его спутников. Если торговля шелком была главным мотивом для сношений с согдийцами, то и тюркские торговцы желали извлечь из дружбы с Византией пользу.
Когда, после многих дней пути, Зимарх и его спутники прибыли в области, населенные согдийцами (??? ???? ??? ????????? ??????), тюрки предлагали им приобрести железо, тем самым желая опровергнуть мнение, будто они (тюрки) не имеют его в достаточном количестве. Между тем, как утверждает Менандр, тюрки располагали даже железными рудниками. Имеются свидетельства, что они, еще находясь в подчинении у китайцев, работали в железных рудниках (??? ???????????). Таким образом, не только для согдийских, но и для тюркских купцов представлялось желательным завязать и поддерживать торговые сношения с Византией. Дизибул (Сизабул, Истэми), тюркский каган, принимал посольство в палатках, увешанных разноцветными шелковыми тканями, обставленных золотыми изделиями и посудой, роскошь которых поразила даже византийских послов.45
Но ставка хана не была приурочена к одному постоянному месту. После приема Зимарха все снялись и двинулись в поход против персов; на пути они остановились в Таласе. Здесь произошла встреча кагана с персидским посольством, с которым он обменялся резкими словами и заявлениями. Представители персов также держали себя дерзко и этим только утвердили Дизибула в желании выступить против Ирана. Этот же разрыв дипломатических отношений привел к заключению дружественного соглашения с ромеями, после чего Зимарху и его спутникам было разрешено вернуться. Но, кроме того, от тюрок было послано еще одно посольство, которое присоединилось к Зимарху. В связи с тем, что Маниах умер, его сын Тагма, еще юноша, имевший звание тархана, был назначен Дизибулом вместо отца и занял второе по достоинству место в посольстве. Он занял его и по наследству и потому, что хан считал Маниаха близким и преданным ему человеком.46
Путь Зимарха и его спутников лежал через столицу холиатов.47 К нему присоединились и те из ромейского посольства, которые были допущены раньше и должны были встретиться с ними. Далее они направились по дороге, которая шла по линии крепостей.
Между тем входившие в состав тюркского каганата области и тяготевшие к нему соседние государственные объединения, узнав, что византийские посланцы возвращаются, а с ними и представители тюрок, сами захотели послать своих людей "для обозрения Ромейского государства".48 Но предлог этот едва ли отвечал действительности, так как Дизибул отказал в этом преимуществе всем, кроме "эгемона холиатов", т. е. хорезмийцев. Из этого следует, что каган имел большую власть и над соседними, в сущности не входившими в состав его державы, царьками, которые не смели ему не подчиниться и фактически были в его власти. Несомненно и другое: что "обозрение" Византии имело и более практическую цель - наладить торговые связи, в которых были заинтересованы не только тюрки, но и их соседи, в том числе хорезмийцы. Не желая иметь их конкуренции, Дизибул, вероятно, и не пожелал, чтобы они показались в Константинополе. Путь, которым возвращались византийские послы, шел по берегам Аральского моря, северному берегу Каспия, с переправой через Волгу, а затем по Северному Кавказу. От областей, занятых уйгурами, до аланов посольство продвигалось с