prosynesis (поклон, в процессе которого он касался лбом пола, – акт почтения), трон неожиданно поднимался к самому потолку. Лиутпранд Кремонский во время своего первого визита в Константинополь в 949 г. сделал вид, что это необычное зрелище его ничуть не удивило. Отец и дед предупредили его об этой церемонии. Но все равно он признался: «Не знаю, как это делается».
Императорский двор, безусловно, вселял благоговейный страх и удивлял любого посетителя. Но одновременно он выполнял еще одну важную функцию: устанавливал более тесные отношения между подданными и императором, пробуждал верность и фаталистическую покорность верховной власти. Частично это достигалось продвижением талантливых молодых юношей и девушек на ответственные влиятельные посты, что не могло не вызвать уважения и восхищения. Хотя действительное число обычных людей, достигших высокого положения, было небольшим, но сама возможность попасть в их число все же существовала, что являлось мотивацией для многих семей, мечтавших видеть при дворе своих детей. Двор обладал господствующей властью – она объединяла все части общества и укрепляла авторитет императорской семьи – и считался признанным центром культуры и несравненного блеска. Амбициозные провинциальные жители стремились занять в нем место. В XI в. Кекавмен, удалившийся на покой генерал, назвал двор центром интриг, каковым он, вероятно, и был. Но успешная карьера генерала отражает способность двора привлекать и удерживать – ведь так получилось и с ним, талантливым офицером армянского происхождения.
Не только евнухи занимали высокие должности при императорском дворе. Хорошо образованные люди без труда находили должности в одной из многочисленных служб. Это нередко приводило к их быстрому взлету по карьерной лестнице до важных правительственных постов. Некоторые платили немалые суммы за возможность получить титул, к которому прилагался государственный пенсион (roga). Все должны были появляться при дворе, если их приглашали, одетые в соответствующие костюмы и с атрибутами должности. Это касалось также лидеров церкви, членов константинопольского сената, представителей «голубых» и «зеленых» (см. гл. 3) и высокопоставленных военных, для которых обязательным было ношение цветов своего полка. Строго соблюдая иерархический порядок, они входили в зал, приветствовали императора и императрицу и занимали места для участия в праздничных мероприятиях – внушительные ряды роскошно одетых людей.
Молодых девушек тоже приглашали ко двору, причем они служили не только придворными императрицы. Некоторым из них выпадала честь сыграть самую важную роль, доступную для женщины в Византии. Теоретически жен для будущих императоров выбирали на имперском шоу невест, на котором принцы выбирали из нескольких претенденток самую привлекательную. Рассказывают, как императрица-мать отбирала подходящих девушек и представляла их будущему императору, проводя что-то вроде средневекового конкурса красоты. Представляется маловероятным, что подобные события действительно имели место. Но сама идея, что провинциальная семья, имевшая красивую дочь соответствующего возраста, может быть удостоена подобной чести, вовсе не являлась необоснованной. Императорские невесты VIII–IX вв. часто происходили из обычных провинциальных семейств: Ирина из Афин, Мария Амнийская и Феодора из Пафлагонии. Марию и Феодору предположительно выбрали посредством открытого состязания. Даже если красота и не была решающим фактором, идея указывает на живость и открытость императорского двора. Возможность привлечения из далекой провинции новой семьи существовала всегда, и для последней это считалось большой удачей. Причем действительно для всей семьи. Сестры императорских невест имели шанс удачно выйти замуж, к примеру за высокопоставленных придворных. Даже получить место придворной дамы оказывалось превосходной перспективой, и многие мужчины старались добыть его для своей дочери. В некоторых случаях результатом становился брак с императором (Зоя Заутца в IX в.). Итак, пока юных мальчиков кастрировали и отправляли делать карьеру среди евнухов, молодых девушек холили и лелеяли, чтобы они могли привлечь внимание будущего императора и высокопоставленного придворного. Таким образом императорский двор стал центром социальной и финансовой карьеры.
Предположительно существовавшее шоу невест играло небольшую роль в фактическом выборе императрицы. Поскольку брачные союзы имели особое значение при дипломатических переговорах, часто в Византию прибывали иностранные невесты, чтобы поставить точку в подписании важного соглашения (Чичак (в крещении Ирина), дочь хазарского хана, в 732 г., Мария Аланская в 1072 г.). Византийские невесты отправлялись за границу для аналогичных целей. Со временем даже принцессы, «рожденные в пурпуре», стали гарантами военных союзов (см. гл. 17). В период Крестовых походов число западных принцесс, ставших византийскими императрицами, сильно увеличилось. У Иоанна II и Исаака II были венгерские супруги. Мануил I женился сначала на германской, а потом на латинской принцессе из Антиохии и выбрал для сына – Алексея II – супругу из франков. Женщины – члены византийской императорской семьи – тоже стали чаще выходить замуж за правителей Запада. Иными словами, брачные союзы стали активно использоваться в международных отношениях. Комнины и Ангелы вовлекали много выдающихся византийских семейств в стратегические союзы. Для всех Комнинов и Ангелов, мужчин и женщин, брак был политическим, а не личным делом.
Начиная с IV в., когда Евсевий Кесарийский сформулировал теорию получения правителем императорской власти только по воле Бога, в результате чего он становился представителем Бога на земле, христианская и римская идеология объединились, чтобы поддержать византийское культурное превосходство. Согласно этой теории, императорский двор – зеркальное отражение двора Царя Небесного, и власть императора нужна для того, чтобы обеспечить Божественное правление. Международная политика, проводимая опытными дипломатами, придворные церемониалы, которыми руководили евнухи, центральная администрация – все работало на эту теорию, чтобы укрепить в империи глубокое и всепроникающее чувство власти императора – наместника Бога.
Оригинальная и эффективная система управления обеспечивалась из Большого дворца. Отсюда контролировались все аспекты жизни Византии, от финансовых вопросов – таких, как выпуск новых монет и торговых правил, – до обнародования новых законов. Император также назначал патриарха и имел значительное влияние на церковь. Функционирование этой централизованной системы обеспечивала бюрократическая иерархия, которая занималась копированием документов и претворением решений двора в жизнь. Правительственные записи хранились в помещениях под ипподромом, там же трудились чиновники. Судьи XI в. жаловались на стесненные условия для работы там. За прошедшие века обширные архивы были уничтожены. Немногочисленные уцелевшие оригинальные документы сейчас находятся в монастырях (в первую очередь, на горе Афон), в Ватикане и ряде зарубежных коллекций.
Византийское правительство без особых последствий переживало даже частую смену лидеров – настолько прочной, можно сказать, незыблемой оказалась его структура. Императоры приходили и уходили, а бюрократическая рутина оставалась. Некоторые аспекты системы можно воссоздать только по печатям, некогда прикрепленным к ныне утраченным пергаментам. Когда император назначал чиновника на новый пост или продвигал военного офицера, человек записывал свой новый ранг и титул на печатях, которые прикреплял к своим приказам. Они являлись гарантией аутентичности. Эти печати изготавливались, как монеты, из вырезанной матрицы с зеркальным письмом, но они были из свинца, то есть намного более дешевого металла. Хотя сохранилось очень мало оригинальных византийских документов на пергаменте, свинцовые печати, некогда прикрепленные к ним, уничтожить не так просто. В 1920-х гг., когда строился университет в Стамбуле – как раз в районе форума Феодосия, – видимо, случайно раскопали архив документов, поскольку обнаружилось много тысяч свинцовых печатей. Хотя это не сразу заметили и обломки были сброшены в море, печати со временем выбросило на берег, где их и собрали. На многих площадках археологических раскопок, таких как Коринф, свинцовые печати считались обычными находками. По их значительному количеству специалисты могут восстановить процессы продвижения по карьерной лестнице многих администраторов и военных. Однако записи, которые велись на протяжении многих веков, а их подлинность подтверждали печати, практически полностью утрачены.
Для каждого, кто стал элитой византийского общества, внеся вклад в управление империей, придворные мероприятия являлись возможностью показать значимость не только свою, но и своей супруги. Когда военные или гражданские чиновники получали почетный титул, их жены наделялись женской формой титула. Так, супруга имперского kandidatos становилась kandidatissa. Этот титул она получала одновременно с повышением мужа. Несколько найденных печатей с аналогичными женскими титулами говорят, что дамы подтверждали подлинность своих документов таким же образом. Все жены были обязаны являться ко двору, должным образом одетые и обученные для участия в церемониях. Когда они надевали специальную шляпу, называемую propoloma, то не выполняли низкий proskynesis, вероятно чтобы шляпа не свалилась.
Два главных письменных источника позволяют нам реконструировать византийскую иерархию должностей: taktika имперских администраторов (списки распределения мест на главных торжественных банкетах), и «Книга церемоний» (см. далее). Иерархию возглавлял император, непосредственно за ним следовал патриарх. Taktikon периода правления Иоанна Цимисхия (969–976) содержит записи о пяти высших постах, занимаемых членами императорской семьи (включая титул zoste patrikia – «патриций уздечки или ремня», zoste, который обычно резервировался для императорской тещ