и существенно уменьшилось. В выигрыше оказались западные города – Венеция, Пиза и Генуя. Турки основывали караван-сараи в захваченных провинциях Малой Азии, устанавливали их связи со своим далеким домом, и Анна, вероятно, критически относилась к близким отношениям Мануила с западными монархами, которые отнюдь не помогали вернуть утраченные имперские территории.
Анна завершает «Алексиаду» с глубокой грустью, вызванной пониманием личной неудачи. Она не сумела убедить супруга, Никифора Вриенния, сделать попытку прийти к власти, когда умирал Алексей I. Это объясняет, почему она заканчивает свою историю слезами, описывая восхождение на трон своего младшего брата, и горюет о собственной судьбе. Тем не менее «Алексиада» – в высшей степени интересное произведение. Это история правления ее отца, жизнеописание ее семьи, ее собственной жизни, поскольку она часто описывает свою личную реакцию на события, а также мысли и страхи. Книга написана превосходным аттическим греческим языком, полна забытых слов и древних поговорок. Стиль Анны высокоразвит и сложен. Как и правление ее возлюбленного отца Алексея I Комнина, ее история смела, нова и необычна. Ни одна другая средневековая женщина – ни на Востоке, ни на Западе – не обладала проницательностью, уверенностью и способностями, чтобы реализовать столь грандиозный проект.
Глава 23Многонациональное общество
Ты найдешь меня скифом среди скифов, латинянином среди латинян…
К персам, в свою очередь, обращаюсь по-персидски…
К аланам обращаюсь на их языке:
«Добрый день, господин мой, архонтисса, откуда ты?
Tapankhas mesfili khsina korthi kanda» и так далее…
К арабам, поскольку [они] арабы, обращаюсь по-арабски…
В свою очередь, к россам я обращаюсь по их обычаю:
«Будь здоров, брат, сестрица, добрый день». <…>
Евреям же, как полагается, говорю по-еврейски:
«Колдовской дом, пасть, ущелье, поглощающее мух…
Memakomene beth fagi beelzebul timaie».
Так со всеми я разговариваю подходящим и подобающим способом.
В XII в., когда Иоанн Цец писал эти стихи, чтобы приветствовать гостей византийской столицы, за исключением евреев, для которых он приберег только оскорбления, он не преувеличивал число иноземцев. На самом деле он мог бы также упомянуть знаменитую варяжскую дружину, сформированную в 988 г. Василием II, куда входили русы, скандинавы и англосаксы, или германский контингент, с 1140 г. имевший собственный квартал, или каталонцев из Барселоны, которые были частыми гостями на рынках империи и служили в ее армии.
В своем отношении к евреям Иоанн представлял преобладавшую в Византии точку зрения, заключавшуюся в том, что те не сумели понять универсальную миссию христианства и упрямо держались за свою племенную веру. Его стихи продолжаются следующей строчкой: «Еврей, кидай камнями, Господь пришел, молния на голове твоей». Тем не менее, поскольку Бог открыл свой закон Моисею, как записано в Ветхом Завете, евреи были богоизбранным народом, и их нельзя было назвать еретиками или язычниками. Этот двойственный комментарий отражает непростую связь: намек на Вельзевула (от иудейск. beelzebul) говорит о народной вере в то, что он был господином мух, всего летающего, да и магия часто присутствовала в иудейских практиках. Тем не менее иудейские общины жили и работали в главных городах Византии со времен Константина I. Они не должны были жить в специальных гетто, но, вероятно, собирались вблизи своих синагог. Можно предположить, что они говорили на своем языке, хотя, как утверждает Иоанн, начиная с VI в. они использовали греческий перевод еврейской Библии – Септуагинты, то есть подверглись эллинистическому влиянию.
Иногда они подвергались преследованиям, например, в VII в., при императоре Ираклии, который приказал им принять христианство, и в VIII в., когда Лев III вынуждал их принять крещение. Но евреи знали, как обойти все ловушки. По словам Феофано, они причащались Святых Тайн, предварительно поев, вероятно, плотно, и уже тем самым оскверняли христианскую веру. Лев VI издал аналогичный закон о принятии ими христианства в конце IX в., не исключено, что с тем же результатом. Представляется маловероятным, что имело место регулярное обращение в христианскую веру большого количества иудеев. В Спарте X в. – средневековой Лакедемонии – св. Никон нападал на местную еврейскую общину, утверждая, что именно она ответственна за эпидемию в городе. Он изгнал их и не позволил вернуться к их работе – они были ткачами и отделочниками, – пока они не примут христианства. Евреев часто обвиняли в необъяснимых болезнях, смертях и прочих горестях христиан. В начале VIII в., например, первый всплеск иконоборчества против христианских церквей в мусульманской Сирии приписали иудейскому магу.
Но в целом к евреям в Византии относились терпимо. На всей территории империи они были купцами, банкирами и ростовщиками, занимались ткачеством и отделкой тканей. Благодаря «Итинерарию» Беньямина (Вениамина) Тудельского, испанского раввина, который в 1160-х гг. описал свое посещение почти 30 византийских общин, мы узнали о 9 тыс. евреях, занимавшихся различной деятельностью. Он побывал и в одной бедной сельскохозяйственной общине из 200 человек на горе Парнас, что неподалеку от Дельф, и в городских общинах, в том числе в Константинополе, в первую очередь в Галате, поселении, расположенном к северу от бухты Золотой Рог, которое считалось 13-м районом столицы. Беньямину оно было известно под более поздним названием – Пера. Путешественник обнаружил, что византийские евреи в Константинополе, так же как в Фивах и Фессалониках, весьма искусны в производстве шелка, и их уровень жизни довольно высок. Судя по всему, он не был в Кастории, что на севере Греции, где в конце XI в. сочинялись новые гимны для использования во время служб в синагогах. Везде, где бы путешественник ни находился, он записывал имена раввинов и выдающихся исследователей Талмуда.
В Константинополе Беньямин обратил внимание на всеобщую суматоху, создававшуюся купцами из всех уголков мира – Месопотамии, Вавилона, Персии, Египта и Палестины, а также северных и западных стран. Он упоминает о императорском лекаре, египтянине, равви Соломоне – единственном еврее, которому было позволено ездить верхом, и отмечает отделение караитов – секты, отрицавшей Талмуд, от раббанитов – приверженцев раввинистического иудаизма, основанного на талмудической традиции. В Пере византийские кожевники специально выливали грязную воду перед домами евреев, что, естественно, не улучшало отношения между этническими группами. Но в Византии все же не было такой враждебности, как в долине Рейна во время Первого крестового похода (об этом мы еще поговорим). Позже, путешествуя по Персии, Беньямин отмечал, что евреи там богаче, чем в Византии. Но в «Итинерарии» он подчеркивает, что нигде не видел такого города, как Константинополь, который можно «уподобить только Багдаду». Евреи были постоянной частью многонационального византийского общества.
Зато многие другие группы искали только временной занятости в империи и выполняли строго определенные функции. Веками Византия привлекала авантюристов всякого рода и пиратов, лжепророков и еретиков. Им всем нужны были богатства или слушатели. В Константинополь съезжались купцы и наемники (так, в вооруженных силах Византии имелось много армян). По мере того как начиная с X в. горизонты империи расширялись, все больше стран и культур оказывались с ней связанными. Характерный пример – прибытие в 1034 г. в Константинополь Харальда Хардрада с пятью сотнями викингов, вооруженных традиционными боевыми топорами. Молодой принц был вынужден покинуть Норвегию и прибыл в Византию через Новгород по рекам и Черному морю. В Константинополе, который северяне называли Миклагард (Великий город), он 10 лет служил в варяжской дружине и участвовал в кампании на Сицилии. Его успех привлек других «солдат удачи» из Исландии, Скандинавии и англосаксонской Англии, особенно после норманнской победы при Гастингсе в 1066 г. Кроме своих прямых обязанностей – службы в качестве членов профессиональных военных отрядов, наемники выполняли функции стражи в Большом дворце, выделяясь особенной внешностью и вооружением.
С рассказом об отъезде Харальда из Константинополя связана путаница. В его «Саге» утверждается, что он поссорился с императрицей Зоей, попытался похитить ее племянницу Марию и был связан с ослеплением Михаила V. Она также описывает, как Харальду удалось выйти из бухты Золотой Рог, перегороженной цепями: «Харальд сказал, чтобы люди на обеих галерах взялись за весла, а те, кто не гребет, перебежали бы на корму, взяв в руки свою поклажу. Тут галеры подплыли к железным цепям. Как только они въехали на них и остановились, Харальд велел всем перебежать вперед. Галера, на которой находился Харальд, погрузилась носом в воду и соскользнула с цепи, но другая переломилась пополам, застряв на цепи, и многие утонули в проливе, иных же спасли».[52]
Позже Харальд высадил Марию на берег и отплыл в Новгород, где князь Ярослав отдал ему в жены свою дочь. В конце концов он вернулся в Норвегию, где потребовал трон своего отца. Став королем, Харальд выпустил серебряные монеты, имитирующие византийские серебряные монеты, miliaresion (стоимостью 1/12 золотой номизмы). Аналогичные имитации были также найдены в Швеции и Финляндии. Возможно, он также основал церковь Св. Олафа в скандинавской колонии Константинополя, куда последователи северного культа присылали свои пожертвования.
В XII в. привлечением на службу солдат с севера занимались еще и христианские паломники, такие как короли Эрик – из Дании и Сигурд – из Норвегии, которые посетили Константинополь по пути в Иерусалим и Рим, вернувшись с богатыми дарами – реликвиями, золотой и серебряной церковной утварью, греческими молитвенниками. Сигурд приплыл в византийскую столицу по рекам и Черному морю на своей ладье с головой дракона, которую подарил Алексею I Комнину. Ее можно видеть на знаменитом образе Константинополя XV в. Император поместил позолоченное покрытие головы дракона в церковь Св. Петра. Варяжская дружина продолжала существовать. В июле 1203 г. западный крестоносец Жоффруа Виллардуэн писал: «Греки расставили от ворот до дворца Влахерны англичан и датчан (наемников), вооруженных секирами». А во дворце восседал на троне император Исаак II Ангел. Эти же воины сражались против крестоносцев во время осады 1204 г., но бежали, когда им не заплатили.